After all, you're my hero
Автор: KatsuDeku Team
Бета: KatsuDeku Team
Пейринг, персонажи: полукот!Бакуго Кацуки/полукот!Тодороки Шото
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: ER, PWP, AU (кроссовер с Sex Pistols?), повседневность, флафф
Размер: мини, 2780 слов
Краткое содержание: Осенние коты.
Предупреждения: ООС; нецензурная лексика; смысла нет, сюжета тоже; кинк; написано по фанону с листка
Мягкая шерсть проезжается по его ступне раз, другой, и Шото поднимает голову от учебника по английскому, провожая взглядом плавные движения. Бакуго делает домашнюю работу, развалившись на животе почти на всю кровать, и над чем-то слишком сосредоточенно думает, если опять перестал контролировать хвост.
Заниматься по вечерам вместе, сидя в одной комнате, входит в привычку, и Шото не уверен, хорошо это или плохо, что они так сблизились. У него недостаточно опыта, чтобы судить.
Пушистый хвост все время выдает Бакуго с головой, когда тот злится или увлечен, будто его никогда не пытались научить контролировать непослушную конечность. Шото, кажется, даже ни разу не видел его неподвижным, как у приличных кошачьих. Это необъяснимо привлекает — у него самого шерсть гладкая и жесткая, а хвост он умеет сохранять неподвижным с детства. Да и не настолько он эмоционален, как Бакуго.
Он снова утыкается в учебник, пытаясь вернуться к чтению, но в этот раз хвост хлестает по голеням почти больно, будто нарочно привлекая внимание. Шото тихо вздыхает и пристально смотрит на взъерошенный затылок, подтягивая колени к груди. Глаза Бакуго застывают на одной строчке, стоящие торчком светлые уши дергаются, одно поворачивается к Шото.
— Я чувствую, что ты на меня пялишься, двумордый. Что надо?
Его хвост начинает раздраженно бить по всему вокруг, включая ноги Шото, и тот быстрым движением ловит его в кулак. Несильно сжимает, пропуская сквозь пальцы мягкую шерстку — Бакуго очень приятный на ощупь, теплый и пушистый. Шото все время иррационально хочется его потрогать — кошачья часть Бакуго абсолютно не соответствует его же ужасному характеру.
Тот крупно вздрагивает и шипит, откатываясь на бок и болезненно натягивая зажатый хвост. Зло прижимает уши к голове, оскаливаясь:
— Жить надоело? Пусти!
Шото с сожалением разжимает хватку, невесомо проходясь напоследок пальцами, и закрывает учебник. Поднимает глаза, встречаясь с Бакуго взглядами, и откладывает его в сторону.
Ладонь покалывает, храня фантомное тепло и приятное ощущение мягкого пуха, а он уже начитался на сегодня. Хватит с него английского.
— Ты опять потерял контроль, — Шото кивает, намекая на всего Бакуго. — Там что-то очень интересное, или ты это нарочно?
Последнее слово повисает в воздухе. Шото видит, как вертикальные зрачки Бакуго расширяются, прежде чем он гневно цыкает и мучительно краснеет, снова переворачиваясь на живот и вцепляясь в тетрадь, как в спасательный круг.
Что за нелепое поведение. Шото принимает его за согласие.
Если Бакуго еще не полез в драку и ничего не взорвал, отстаивая свои права, можно зайти дальше — это он еще с первого раза усвоил. Шото опирается ладонями на одеяло, придвигается ближе, кладя руку чуть ниже обтянутой спортивными штанами задницы. Поднимаясь выше, перебирает пальцами ткань, осторожно смыкая их на основании хвоста, и гладит.
Бакуго замирает.
— Блять, почему бы просто не свалить, если тебя так бесит мой хвост? — хрипло шепчет он, не оборачиваясь.
Хвост пульсирует, рвано мотается из стороны в сторону — как всегда, когда Бакуго нервничает. Шото это совсем не раздражает. Скорее, сильно наоборот. И они оба это знают.
Шото плавно перекидывает колено через его ноги, садясь сверху, и наклоняется вниз, прижимаясь грудью к горячей спине. Втягивает носом воздух, принюхиваясь. Черная футболка и загривок сладковато пахнут нитроглицерином — он давно уже научился отличать этот запах от других.
Запах Бакуго.
Горячие мышцы под ним каменеют — Бакуго напрягается, но не скидывает его. Шото притирается вплотную и медленно двигает бедрами, нарочно зажимая между ними дергающийся хвост.
Если бы это было не по-детски, он бы замурлыкал и обвился вокруг очень теплого Бакуго клубком, настолько ему это нравится. Уж точно больше, чем английский.
Светлые уши подергиваются в такт его движениям, и Шото дышит в том же ритме.
Бедра скользят вверх, и он глубоко вдыхает, упираясь в мягкие ягодицы. Чувствует, как вместе с внутренним напряжением натягивается ткань между ними, и как Бакуго почти незаметно подается назад.
Бедра опускаются вниз, и Шото выдыхает до следующего движения, позволяя чужому теплу неспешно разойтись по телу. Возбуждение покалывает пальцы и кончики ушей, накатывает мягкими волнами, постепенно растворяя контроль. Заставляя делать всякие глупости — например, забираться пальцами под черную футболку и бережно гладить бархатистую поясницу.
Бакуго тоже не железный, его хватает ровно на полторы минуты такой «прелюдии» — Шото считает про себя. Ручка беззвучно падает на покрывало, и тот одним резким движением локтя скидывает на пол тетради. Утыкается лбом в скрещенные руки, выставляя вверх лопатки и загривок, и глубоко часто дышит. Шото видит, как ходит ходуном его грудная клетка, встают дыбом волоски на шее, как перекатываются мышцы под футболкой, и облизывает сухие губы.
В такой позе Бакуго кажется ему почти беспомощным. Даже несмотря на источаемую агрессию.
Шото хвостом касается его голой лодыжки и всем весом наваливается сверху, пригвождая к кровати. Бакуго всегда горячий, идеально подходящий для того, чтобы на нем лежать. Правда, он почти никогда этого не разрешает, и Шото не до конца понимает, почему — ему можно находиться в его комнате, спать с ним и заниматься сексом, но нельзя греться, лежа сверху, как принято у кошек. По мнению Шото, это действительно досадно, потому что температура Бакуго явно выше его собственной, даже несмотря на причуду.
Светлые острые уши перед глазами прижимаются к голове, странно дрожа, и Шото приподнимается на руках, прихватывая левое зубами. Мягкая кожа во рту будит примитивные инстинкты, заставляя сжать челюсти чуть сильнее, почти прокусывая. Бакуго рычит и вскидывается, грубо пытаясь выдернуть пострадавшее ухо, но рычание очень походит на стон, а движение слабое, Шото таким не сбросишь.
Если бы Бакуго действительно хотел, он мог бы избавиться от него в ту же секунду.
Ухо Шото так и не выпускает. Перехватывает губами, спускаясь поцелуями от кончика к основанию, прикасается языком к тонкой разделительной перепонке и проводит по краю, наслаждаясь теплом. Бакуго сипло выдыхает что-то нецензурное, и в этот раз Шото готов с ним согласиться. Во рту собирается слюна, он широко облизывает голую полоску кожи за ухом, почти вылизывая, словно новорожденного котенка. Светлая шерсть намокает, сквозь нее просвечивает красное — Бакуго нравится, когда он так делает, хоть он никогда и не признается.
Шото переносит вес на одну руку, а вторую просовывает между ними, снова ловя мечущийся хвост. Сжимает сильнее, чем в прошлый раз — совсем не нежно, и одновременно с этим толкается бедрами вверх, упираясь между ягодиц.
Бакуго коротко шипит и зло подается назад, прижимаясь теснее. Стискивает руками собственные локти, почти физически излучая напряжение. Шото отстраняется, сползая чуть ниже, и кладет голову ему на плечо. Тянет за хвост вверх, специально делая больно.
— Хочешь, чтобы я ушел? — негромко спрашивает он в раскрасневшееся мокрое ухо.
— Чтоб тебя, ублюдок! — Бакуго ерзает, приподнимая бедра, и ощутимо трется об покрывало. — Пошел ты…
Шото отклоняется, садясь вертикально. Выпускает хвост из ладони и на всякий случай обвивает собственный вокруг чужой ноги. В глазах и голове мутится от возбуждения, и он не уверен, что сможет контролировать его, а давать Бакуго лишний повод позубоскалить не хочется.
— Так мне уйти? — уточняет Шото спокойно. В груди горит, его бросает то в жар, то в холод, а голос даже не хриплый — не зря столько времени тратил на тренировку выдержки в детстве.
Почему-то провоцировать Бакуго очень приятно, до дрожи в пальцах и зуда в клыках. Шото нравится, как тот на него реагирует — остро и ярко, будто готов броситься и разорвать на куски, вгрызться в глотку и зверски беспощадно убить. Нравится, как Бакуго не делает ничего из этого, несмотря на весь шум, который издает. Несмотря на шерсть дыбом, огромные зрачки и больше подходящее волку рычание. Несмотря на то, что может.
Иногда Шото хочется укусить его за сверхчувствительный хвост, провоцируя еще сильнее, но тот не позволяет. Хорошая память не позволяет забыть, что в прошлый раз, когда он попытался вылизать Бакуго в душевой после тренировки, обмотав хвост вокруг ладони, тот разбил ему губу и сломал дозатор геля для душа, яростно и почти панически выпихивая из кабинки. От него тогда одуряюще хорошо пахло, тренировка была тяжелая, в них обоих бурлил адреналин вперемешку со злостью, но Бакуго явно не был настроен уступать и оттолкнул его всерьез. Шото запомнил, как выглядит Бакуго, когда по-настоящему чего-то не хочет.
— Сука половинчатая…
Бакуго отчаянно выдыхает и оборачивается через плечо. На его лице появляются красные пятна, радужек в глазах почти не видно. Он открывает рот, будто хочет что-то сказать, и тут же захлопывает, сжимая зубы.
Шото настороженно дергает ушами, прислушиваясь, но так и не улавливает ни слова. Бакуго вдруг выгибается в спине и резко сползает ниже, упираясь задницей прямо в его пах. От неожиданности дыхание вышибает из легких, будто от удара, и Шото не успевает сориентироваться, когда тот хватает его за руку, сильно дергая, и роняет на кровать, прижимая собой к покрывалу. Шершавая колючая ткань неприятно проезжается по щеке. Они меняются местами — теперь Бакуго почти лежит на нем сверху, неудобно заламывая локоть, и тяжело дышит прямо над ухом.
— Заебал, — шипит он, яростно задирая его футболку и щекотно шаря по ребрам ладонью.
Шото мог бы поспорить, что даже не начинал.
Мог бы оттолкнуть его, вывернуться, ударить, создать ледяную глыбу или заморозить, обжечь — что угодно. А потом уйти в свою комнату дочитывать английский — и Бакуго бы его отпустил. Потому что между ними это работает в обе стороны.
Если бы им было плохо вдвоем, они ни за что не тратили бы друг на друга время. Не сидели бы рядом по вечерам, не терпели общество друг друга, не занимались сексом. Наверное, это что-то из химии, биологии или черт знает чего еще — просто Шото взбалтывает нитроглицерин, увлеченно ожидая взрыва, а Бакуго не может пройти мимо него, не зацепившись, с самого первого курса.
Интерес и любопытство, как известно, всегда были слабостью их вида.
В классе больше нет кошачьих, а все коты — одиночки. Поэтому, когда все это закончится — только вопрос времени. Они с самого начала ничего друг другу не обещали.
Шото наклоняет голову и трется ухом о чужой висок — короткое движение, но Бакуго на мгновение перестает дышать. Слышится треск ткани — он почти сдирает с него джемпер, заставляя поднять руки, и яростно толкается бедрами. Шото недовольно дергает лопаткой:
— Не порви.
Бакуго в ответ что-то невнятно рычит и надавливает на его затылок, слабо утыкая лицом обратно в покрывало. От ткани тоже немного пахнет Бакуго, кошачье обоняние слишком острое, а комната пропитана сладковатым запахом нитроглицерина насквозь, до последней нитки на подушках.
Новая волна возбуждения прошивает от кончиков пальцев на ногах до самых топорщащихся ушей — это уже почти рефлекс. Тут они чаще всего «выпускают пар», как называет это Бакуго. Ему не нравится у Шото — «бесит твой выпендреж, двумордый» — но иногда, когда Шото не приходит сам, он все-таки заявляется к нему, стуча ногой в дверь поздним вечером.
И в таких случаях Бакуго обычно не выворачивается из-под него от нетерпения, не подминает под себя и не перехватывает инициативу, позволяя Шото вести. Потому что на его территории действуют его правила, и, несмотря на прогрессивное развитие человечества, коты до сих пор не могут так просто впускать друг друга в личное пространство — кому-то всегда приходится уступать и подчиняться.
Сейчас подчиняется Шото.
Расслабляется, устраиваясь поудобнее, и выдыхает до конца кажущийся горячим воздух. Гасит жгущее левую сторону пламя гордости — все-таки, он сам этого захотел. И хочет до сих пор.
Наверное, никто бы не поверил, если бы он решил рассказать, что в его комнате Бакуго ведет себя совсем иначе, тихо и примерно. Даже позволяет иногда трогать свои чувствительные уши, уважая право сильнейшего. Если бы ему что-то не нравилось, вряд ли бы он добровольно на такое согласился — так Шото думает. Потому что инстинкты для всех одинаковы, и он поступил бы так же.
Но сейчас они не в его комнате, тут главный Бакуго. Поэтому Шото даже не дергается, не пытаясь перехватить инициативу. Его устраивает любой вариант получения удовольствия, в котором будут участвовать они оба. В конце концов, сейчас сезон, и именно за этим они встречаются, за этим стягиваются, словно магниты, а учеба и прочее с каждым днем все больше напоминают обертку из оправданий — чтобы не было так очевидно, что они греются друг об друга промозглой осенью.
Бакуго за его спиной снимает футболку, бросая рядом, и запах резко становится острее. По его меркам в помещении наверняка очень жарко — окно закрыто, хотя обычно он оставляет его нараспашку, постоянно проветривая и стараясь лишний раз не детонировать.
А вот Шото часто мерзнет. И Бакуго это хорошо известно.
По спине бегут внезапные мурашки — от собственной неуместной внимательности и от опасной бакуговской заботы. Шото выпрямляет заломленную руку и потягивается, незаметно потираясь об покрывало — между ног уже звенит, живот настолько сводит от напряжения, что не получается даже распрямиться до конца.
Бакуго шумно выдыхает, стягивая с него штаны — слишком быстро, почти одним движением. Прохладный воздух касается кожи, от предвкушения встает дыбом шерсть на хвосте и ушах. Бакуго хмыкает и громко щелкает крышкой смазки.
Подготовка занимает совсем мало времени — Шото умеет расслабляться, а Бакуго недостаточно терпелив, чтобы растягивать его дольше двух минут. И у них на двоих уже достаточно опыта, чтобы позволять себе торопиться.
Он толкается без предупреждения, грубо смяв ладонями ягодицы и входя сразу наполовину, и Шото вздрагивает от боли, невольно отстраняясь и сжимая в пальцах покрывало. Бакуго понимающе меняет угол, и в следующий раз толкается гораздо медленнее. Глубже — и Шото поджимает пальцы от удовольствия, чувствуя внутри каждую шипастую выпуклость. Его глухой стон на выдохе больше похож на горловое мурлыкание, он выгибается и разводит колени шире, окончательно подставляясь.
Так — хорошо, пусть и немного неправильно, стыдно и недопустимо. Но они тут оба далеки от нормальных кошачьих, так что кому какая разница.
Бакуго продолжает мучительно медленно, явно сдерживаясь, вырывая из него стоны и тихо шипя ругательства сквозь зубы, но с каждым разом его движения становятся все быстрее — рваными и нетерпеливыми, будто он теряет контроль. Все вместе сливается в бесконечную тягучую ленту удовольствия, и Шото прокусывает губу, слишком резко сомкнув челюсти, когда тот ударяется бедрами о ягодицы, стимулируя мягкими шипами глубоко внутри.
Громкие шлепки и звериное урчание заполняют комнату, клубятся вокруг, отражаясь от стен. На нежность это точно не похоже, на симпатию и любовь — тем более. Но у них по-другому и не бывает. Шото вздергивается, как течная кошка, насаживаясь сильнее, и стонет почти в голос, прижимая уши к голове. Тянет руку вниз, под живот, обхватывая себя пальцами, и утыкается лицом в покрывало, глуша лишние звуки.
Сейчас — горячо, жарко, мокро настолько, что покрывало под ними влажное даже на ощупь. Ладонь пачкается в смазке, мысли путаются, сплетаясь в огненный клубок, и все, о чем получается думать — это простые животные движения, продиктованные древними, как мир, инстинктами и этой холодной осенью.
Бакуго ускоряется, вдалбливаясь без остановки, все хаотичнее. Его ладони опасно жгутся на бедрах, кровать тихо поскрипывает в такт, и Шото двигает ладонью несколько раз, подстраиваясь под этот безумный ритм. Ему не нужно много — он замирает, застывая на грани, прежде чем кончить, но Бакуго не позволяет — резко выходит и хватает его за отведенный в сторону хвост. Шото распахивает рот и в последний момент сжимает зубы, гася крик — Бакуго выгибает его хвост болезненной дугой, наматывая на кулак, и дергает. Входит на всю глубину одним резким толчком и сразу задает бешеный темп, продолжая тянуть вверх.
Всего этого становится слишком много.
На каждом грубом толчке Бакуго дергает сильнее, поднимая руку выше и заставляя вскидываться следом. Держит слишком крепко, почти ломая его. Шото отлично чувствует раскаленную ладонь на беспомощно дергающемся хвосте, даже упирается пальцами ног в кровать, вставая на мыски и пытаясь приподняться следом за тянущей болью, но у него не выходит. Второй рукой Бакуго придерживает его за бедро, словно вознамерившись избавить от мешающей конечности насовсем, разорвав на части, и Шото только дергается от боли в ограниченном пространстве.
Бакуго слишком хорошо его знает — ритмичные толчки и резкая боль от чувствительного хвоста бьют прямо в пах, разливаются жаром и холодом, заставляют сжиматься, усиливая ощущения. После такого контраста Шото не выдерживает и минуты, кончая на покрывало с тихим стоном, сплавляясь в один большой подрагивающий нерв.
Дрожащие колени окончательно разъезжаются в стороны по покрывалу, когда Бакуго совсем перестает сдерживаться. Они не пользуются презервативами, поэтому, когда он кончает, внутри сразу становится мокро. Шипастый член дергано сокращается внутри и выскальзывает легче, напоследок чувствительно растягивая вход каждой выпуклостью и заставляя жмуриться.
Шото сглатывает металлический привкус и пытается расслабиться, глубоко дыша, и обессиленно падает обратно на кровать, когда Бакуго, наконец, отпускает его. Пальцы, хвост и живот сводит, покалывая отголосками оргазма, нервы звенят, словно по ним ударили большим молотом.
Шото вытягивается, хватая единственную подушку и зарываясь в нее лицом, и зажимает пострадавший хвост между ног, осторожно ощупывая встопорщенную жесткую шерсть.
— Боишься, что поломал? — хрипло фыркает Бакуго. И добавляет: — Ебучая нежная принцесса.
Шото бросает на него косой красноречивый взгляд.
— Ты испачкал покрывало, и это моя подушка, свали уже, — лениво рычит Бакуго, толкая его в бок. Но слова у него расходятся с делом: он вытягивает покрывало из-под Шото и скидывает на пол, ложась рядом. Прижимается к спине, сдвигая его к стенке, и утыкается носом куда-то под ухо. Все это немного мешает Шото «свалить» прямо сейчас.
— Домашняя работа? — сонно интересуется он.
— Не на завтра, — отвечает Бакуго.
Шото не переспрашивает, зачем тогда тот ее так долго и демонстративно делал. Бакуго не умеет просто говорить о своих желаниях. Шото, впрочем, тоже. Так что им обоим так проще.
— А твой английский? — с насмешкой продолжает тот, каким-то шестым чувством уловив его мысли.
Шото не отвечает и дергает ухом от щекотного теплого дыхания. Бакуго всегда непривычно нежный сразу после — вот и сейчас тот вжимает его в себя и подбивает ногами под колени, повторяя форму тела. Сопит куда-то в затылок, удобно устроив ладонь на груди. Это почти объятие, хотя больше похоже на захват территории.
Его хвоста Шото не видит, но уверен, что тот медленно и довольно скользит по покрывалу сзади.
— Тоже не на завтра… — подумав, говорит он, зевая и почти сворачиваясь в клубок.
В окно начинают стучать капли — ночное небо рассыпается дождем, обещая похолодание, и Шото ежится. Поджимает хвост, нагло засовывая его между горячих ног засыпающего Бакуго, и натягивает на них обоих одеяло, подцепив коленом. Больше ни на что сил остается, чужое тепло убаюкивает.
Без Бакуго было бы еще хуже — холоднее так точно, а Шото ненавидит мерзнуть. Не говоря уже о ненавистном сезонном гоне, во время которого он превращается в безмозглое агрессивное животное. Это неприятно, но теперь, на втором году обучения, уже не так критично. И пока это удобно для них обоих.
Бакуго прижимает его крепче, окутывая запахом нитроглицерина, и Шото накрывает спокойствием — ощущением уюта, будто он лежит на обогревателе для котят, как когда-то давно, в детстве.
Глаза слипаются. Черт бы побрал эту осень.
@темы: Чужой пейринг, Mini Ship Wars, Тодороки/Бакуго, Текст
-
-
07.10.2018 в 19:04-
-
07.10.2018 в 19:24-
-
07.10.2018 в 19:29Котики были слишком горячи, я просто не смог не
Professional Hero, очень рад, что понравилось, спасибо!
-
-
11.10.2018 в 03:15ЭТО ТАК ГОРЯЧО И ХОРОШО!!!! Просто большое спасибо, это вот ровно то, чего так не хватало
Они нежатся друг о друга, не признаваясь в этом и вообще не смотря на то, что они не считают это отношениями тут такие доверие и забота, ах
вменяемые слова кончились
просто ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!! и еще раз спасибо)
-
-
11.10.2018 в 03:27Так рад, что понравилось!
Окошко прикрытое! А то Шото мерзнет...
-
-
11.10.2018 в 11:50-
-
12.10.2018 в 19:07И игры с хвостами, как отдельный вид искусства!
-
-
12.10.2018 в 20:31Спасибо! Мне очень приятно, что понравилось
-
-
14.11.2018 в 08:00-
-
14.11.2018 в 08:27Очень рада