Автор: EndeHawks Team
Бета: EndeHawks Team
Пейринг, персонажи:Тодороки Энджи (Старатель)/Ястреб
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP, AU (в котором они продолжают работать вместе)
Размер: мини, 3373 слова
Краткое содержание: Однажды Энджи поддается.
Предупреждения: ООСище; кинк; бессюжетица
Возможно, если бы Ястреб был более серьезным, меньше трепался и следил за тем, что говорит, то между ними все вышло бы иначе. У Энджи не было бы этого дополнительного удушливого чувства вины перед семьей и общественностью, не начинался бы нервный тик, и его не раздражал бы сам вид всего летающего, крылатого и имеющего перья. Собственный огонь не казался бы врагом, сжигающим изнутри, а возраст — досадной преградой.
Но Ястреб просто не может быть кем-то другим, как не может и отлепиться от него, навязавшись в напарники и постоянно провоцируя.
Он провоцирует, когда они патрулируют вдвоем тихие пустынные улицы в вечерних сумерках. Прикасается невзначай пальцами в перчатках, смотрит снизу искоса, медленно облизываясь, и тянет за собой куда-то в темный переулок, в котором горит неоновая вывеска круглосуточного кафе.
«Пятиминутный перерыв никому еще не помешал, тебе бы расслабиться».
И Энджи сам не понимает, почему не сопротивляется.
Провоцирует, когда они ловят болтливого курьера и узнают о целой сети наркоторговцев, а потом Ястреб в одиночку зачищает весь клуб, раскладывая преступников перед входом, как хищная птица — свои трофеи. Он щурится, самодовольно приподнимая уголок губ, и прислоняется плечом к его руке, распушая красные перья:
«Как-то все без огонька прошло, да?»
Провоцирует, когда их вылавливают для интервью, и вокруг собирается небольшая толпа глазеющих зевак. На улице жарко и влажно, в воздухе висит противная водяная пыль, нервирующая и мешающая контролировать огонь на костюме. Энджи стоит за спиной у Ястреба, скрестив руки, пока тот что-то вещает в очередной микрофон, активно жестикулируя и взмахивая крыльями.
«Отношения? — Ястреб вдруг удивленно оборачивается, бросая на него мимолетный обжигающий взгляд, и хитро улыбается. — О да, мы очень подружились…»
Провоцирует, когда, хмурясь, сидит напротив в кафе, увлеченно листая документы, и игнорирует его напрочь, пока Энджи пьет свой сладкий кофе. Ястреб выглядит совсем юным, когда вот так сосредотачивается, не корчась и не паясничая — даже несмотря на пижонскую бородку, кустистые брови и звание второго героя за плечами. Энджи рассматривает его, пока можно, прячась за суровым лицом и взглядом. Раскрас под желтыми глазами делает Ястреба похожим на актера кабуки или одного из демонов, а сжатые в тонкую полоску губы, которые тот постоянно облизывает, когда думает, привлекают больше внимания, чем чашка в руках, которую Энджи дважды приходится незаметно подогревать.
Он любит редкие моменты, когда Ястреб не пытается его уколоть. И тогда, возможно, даже считает его терпимым.
Тот отвлекается от бумаг и меняется в лице, будто кто-то задевает невидимый переключатель. Натягивает самодовольство, как перчатки.
— Красивый, правда?
Энджи непонимающе моргает и хмурится. Ястреб прищуривается, наклонив голову к плечу, и хмыкает, указывая большим пальцем себе за спину.
На стене позади него висит большое полотно с тигром, которое Энджи замечает только сейчас, но все это ничего не значит.
Провоцирует, когда они остаются вдвоем в офисе — любопытному Ястребу вечно что-то надо. Рядом с ним, вокруг него, на его рабочем месте, в личном пространстве, а в последнее время — и в его голове. Он разве что домой к нему еще не забрался, и то Энджи подозревает, что тот просто боится встретиться с теми, кого может там увидеть.
Энджи и сам побаивается — с недавнего времени, после того, как обернулся на развалы своей семьи и осознал масштаб.
«Мы же напарники, ты должен больше мне доверять!» — улыбается Ястреб, расхаживая перед ним и оставляя повсюду свои красные перья. Энджи чувствует себя быком — красный всегда был его цветом, но теперь он вызывает только одно нечеткое желание — схватить за основания мельтешащих перед глазами больших крыльев и…
Дальше «и» Энджи не заходит. И старается лишний раз об этом не задумываться.
А все потому, что Ястреб слишком успешен в своих провокациях — с хитрыми улыбками, наглостью, дерзостью и шутками на грани фола, на которых Энджи всегда делает вид, что не понимает очевидных намеков. Притворяется, что интернет для него — загадочное слово, а до человеческого секса героям нет дела. Потому что иначе Ястреб выводит его из равновесия, рушит выстроенную годами привычную стену отчуждения — выклевывает по камешку из основания, ожидая, когда она рухнет. Будто нарочно. Будто чего-то добивается.
Чего-то конкретного — а Энджи привык держать все под контролем и понимать, чего от него хотят.
«Не Ястреб, а хитрая ворона», — думает он, наблюдая, как тот взлетает и присаживается на карниз городского здания, чтобы осмотреться. Косые закатные лучи падают сбоку, окрашивая его в розовый и оранжевый, как на красивой картинке. Ястреб замечает его взгляд и посылает в ответ белоснежную улыбку — журналы бы позавидовали.
Энджи хмурится, отворачивается и уходит — он же не дурак, чтобы стоять столбом в патруле, а Ястреб догонит, когда потребуется. Тот приземляется рядом через минуту и легонько толкает локтем.
«Что, уже насмотрелся?»
Энджи вздыхает и ловит себя на том, что невольно закатывает глаза.
В отличие от всех, кого он знает, Ястреба будто бы ничего рядом с ним не смущает. Тот постоянно отпускает комментарии по поводу его мрачного вида, плохого настроения, манеры вести бой, популярности — и ее отсутствия из-за всего перечисленного — но сам держится так близко, что стоит только протянуть руку, и можно почувствовать тепло и коснуться мягких перьев. Энджи часто отлепляет их от себя, борясь с желанием сжечь, поэтому знает, какие они на ощупь — живые и подвижные, юркие. Как сам Ястреб.
Однажды тот прилетает к нему в офис поздно вечером, садится на стул напротив, вместо давно облюбованного дивана, и долго молча рассматривает, отвлекая от документов. Вид у него в этот момент такой серьезный, как будто Ястреб решает самую важную задачу в мире — или, как у него часто бывает, не может выбрать, где лучше перекусить.
Энджи не спрашивает, что случилось, стараясь не вызвать волну болтовни, но чувствует, как растет напряжение между ними — с каждой неделей и каждым днем, а особенно — с каждой секундой, проведенной наедине. Словно гигантский пресс постепенно увеличивает давление, проверяя предел прочности.
Цепко поймав его взгляд, Ястреб медленно встает и делает два шага в сторону стола, как-то неловко наклонившись. Упирается локтями в столешницу и замирает — снова слишком близко.
Желтые глаза оказываются прямо напротив и чуть ниже. Энджи даже не вздрагивает, спокойно смотря в ответ. Только медленно сглатывает, наблюдая, как расширяются чужие зрачки. Руки начинают нагреваться от плотного ощущения опасности, воздух сам собой раскаляется, будто он уже потерял контроль, время замедляется, превращая секунды в вечность.
Ястреб открывает рот, чтобы что-то сказать, тянется ближе, но раздается звонок, и он моргает, быстро отдергиваясь и начиная вслух перечислять все, что успел за сегодня сделать.
Все резко возвращается на круги своя. Наваждение проходит, рассеявшись дымкой, время возобновляет свой ход.
Энджи медленно разжимает кулаки — в желтом освещении офиса трудно понять, почему уши Ястреба кажутся такими красными. И об этом не хочется думать — тоже.
Когда Ястреб прощается с ним в аэропорту, улетая на неделю в другой город, Энджи коротко машет рукой и отворачивается, облегченно выдыхая. Неплохо бы разобраться в себе, а потом уже лезть к желторотым птенцам — хотя куда ему до него по части общительности?
«Я привезу тебе открытку и самый жуткий магнитик, который только найду, — шепотом обещает Ястреб, догнав его и коротко касаясь плеча — ему приходится лететь, чтобы говорить прямо в ухо. — Постараюсь закончить быстро. Уверен, ты будешь очень по мне скучать».
Энджи не успевает полыхнуть и что-то ответить — юркая птица слишком шустрая, и от него мгновенно остается только отпечаток теплого дыхания на шее.
Уже через два дня он ловит себя на том, что вокруг слишком тихо — не хватает фонового шума, каких-то звуков и разговоров, бессмысленного трепа и идиотских шуток. Это смутно нервирует, будто важная составляющая ежедневной стабильной нестабильности вдруг куда-то исчезла, разрушив этим хрупкое равновесие.
Через три дня проходит уже такое привычное раздражение. Энджи возвращается в свое обычное состояние, но жизнь будто теряет краски — тренировки не доставляют удовольствия, даже заказанные в порыве кузумочи кажутся безвкусными.
Через четыре дня появляется непонятный азарт. Помимо патруля, он хватается за все подряд, общается с полицией, помогая разобрать даже не геройские дела, и на исходе рабочего дня дает автограф случайному фанату. Вечером тащит округлившую глаза Фуюми в магазин за покупками, расспрашивая о делах, и не знает, куда еще себя можно деть, чтобы распирающее изнутри нечто не вырвалось наружу, не найдя привычного выхода.
Через пять дней Ястреб звонит ему вечером и два часа рассказывает о том, как они с местными героями устраивали облаву и искали Ному по наводке одного информатора. Ному — не нашли, зато обнаружили целый склад с оружием, и Ястреб успел покопаться в нем вместе с полицией, пока они по крупицам собирали улики. Тон у него при этом такой восторженный, будто он хочет, чтобы его похвалили.
Энджи невольно чувствует смятение — так мог бы хвастаться ребенок. Ястреб и есть ребенок — по сравнению с ним так точно, и плевать, что уже совершеннолетний. В два раза младше и примерно настолько же меньше. Даже младше Тойи — и это особенно болезненно. Почему-то сама мысль об их сравнении кажется неправильной, недостойной и кривой, как больное дерево.
Прежде, чем повесить трубку, Ястреб, будто уловив настроение, резко переключается и начинает звучать совсем иначе. Почти бархатно. Энджи давит желание обернуться — кажется, что тот стоит прямо за спиной, обнимая своими крыльями.
— Тут все такие жизнерадостные, что я даже соскучился, — говорит Ястреб. И тихо смеется.
У Энджи впервые, наверное, с юности бегут мурашки по спине.
— Когда ты возвращаешься? — спрашивает он, первый раз подавая голос и стараясь говорить ровно.
— Послезавтра вечером, — быстро отвечает тот и, коротко попрощавшись, вешает трубку.
Энджи хочется влепить себе подзатыльник — и за то, что не сдержался, и за то, что нездорово реагирует на малолетнего провокатора, который только и ждет, когда он оступится, чтобы вытащить из стены очередной камушек.
Через семь дней Энджи заканчивает все дела еще до того, как темнеет. Офис быстро пустеет, становится тихо — все расходятся по домам, оставляя его наедине с собой.
Из открытого нараспашку окна дует осенней прохладой, ветер треплет собранные в аккуратные стопки бумаги на столе и гоняет по коридору одинокий желтый лист.
Энджи смотрит в одну точку, пытаясь понять, что с ним происходит, и, самое главное — что он вообще делает? Зачем сидит тут?
Чего ждет?
На последний вопрос ответ находится только ближе к полуночи — шорох крыльев Энджи слышит раньше, чем Ястреб вихрем перьев врывается внутрь, плавно приземляясь. Вместе с ним реальность будто оживает — предупреждающе окрашивается в красный. Он снимает куртку, небрежно бросая на диван, поворачивается к нему, нагло и привычно усмехаясь, и тут же тушуется — взглядом Энджи наверняка можно выжигать леса. Он и сам это чувствует, но ничего не может поделать.
— С возвращением, — сообщает он, не шевелясь.
Потому что кажется, что если шевельнется, то точно сделает что-нибудь не то. Мышцы до боли сводит от напряжения, и Энджи сжимает зубы, незаметно гася ползущий по сгибу локтя огонек.
Лицо Ястреба неожиданно заливает краской до самых корней светлых волос, но он быстро берет себя в руки и широко улыбается:
— Прости, что так долго! Закинул вещи и сразу сюда…
Энджи не спрашивает, с чего тот вообще решил, что он будет его ждать — и так знает, что офис напичкан «живыми» перьями под завязку, а эту причуду за время совместной работы он уже успел изучить вдоль и поперек.
Ястреб делает один неуверенный шаг, меняется в лице, снова превращаясь из напуганного голубя в хищника, и, взмахнув крыльями, с прыжка приземляется задницей прямо посреди стола. Скрупулезно сложенные бумаги разлетаются, но ни он, ни Энджи не обращают на них никакого внимания.
Ястреб смотрит на него сверху вниз. Наклоняется, упираясь ладонями в столешницу, и нерешительно замирает в нескольких сантиметрах от лица. Невесомо обводит шрам по контуру, не прикасаясь. От него пахнет улицей — дорогой, машинами и холодом — и Энджи невольно вдыхает поглубже, вылавливая в этой смеси уже ставший знакомым запах самого Ястреба.
То, что он собирается сделать, совершенно ужасно и не вписывается ни в один из его жизненных законов. Ни в одно из правил, к которым он так привык. Даже в устойчивую картину мира.
Он собирается поддаться на провокацию — а это значит почти проиграть.
Ястреб нервно облизывается, заглядывая в душу черными глазами, зрачки в которых давно поглотили желтую радужку, а потом хрипло и как-то отчаянно шепчет:
— Так вот, в прошлый раз я рассказывал про Ному…
Энджи дергает его на себя раньше, чем тот успевает что-нибудь испортить — сгребает за воротник гражданской футболки, впивается губами в блестящий расслабленный рот, и единственной здравой мыслью в голове остается опасение сжечь эти чертовы крылья, если Ястреб вдруг заслуженно решит напасть.
Но тот только глухо стонет что-то похожее на «боже» и жадно обхватывает ладонями его голову, зарываясь пальцами в волосы и прижимая ближе. Лихорадочно скользит языком по зубам, буквально вышибая искры — Энджи чувствует, как язычки пламени пробегают по ладоням, и держит их как можно ниже, как можно дальше от вездесущих крыльев.
Такого с ним не случалось очень давно, еще со школы, а в похожей ситуации — вообще никогда. Хотя даже сейчас возбуждение больше напоминает ярость или гнев, настолько сильно жжется изнутри.
Ястреб отрывается от него всего на секунду, не отпуская, и рывком перекидывает ноги через стол. Медлит, закусив губу и глядя вниз. Вдыхает, как перед прыжком в воду, и решительным движением съезжает прямо к нему на колени, седлая и придавливая своим весом.
И это — точно последняя провокация.
Между ними килограмм пятьдесят разницы, поэтому для Энджи Ястреб кажется невесомой пушинкой, когда он приподнимается вместе с ним. Но вместо того, чтобы остановить, этот факт срывает последний стопор.
Заглянувшая в окно луна такая яркая, что перебивает светом даже настенную лампу, облизывая растрепанного Ястреба. Или у Энджи просто окончательно едет крыша. Его джинсы он все-таки прожигает, неосторожно ухватившись за бедра, и Ястребу приходится выпутываться из них с негромким шипением.
Письменный стол оказывается неудобным для них обоих — Ястреб не умещается на узкой столешнице, упираясь в нее крыльями, цепляется пальцами рук за край рядом с собственной задницей, свешивается затылком вниз и напряженно поджимает плечи. Его кадык дергается, он сглатывает и шумно выдыхает, по-птичьи поеживаясь. Зажмуривается, упрямо смотря снизу вверх и не подчиняясь даже в таком положении. Желтый свет бликует в прикрытых глазах, оттеняя, делая их почти нечеловеческими, и окрашивает в теплый цвет растрепанные пепельные волосы.
Иногда Ястреб слишком напоминает ему кого-то, но это находится еще глубже, чем Тойя. Это совсем нельзя трогать — слишком опасно.
Сейчас Энджи на это плевать. Как и на все остальное — в голове приятно пусто, как не было уже очень давно. В офисе жарко и душно, несмотря на распахнутое окно, а в ушах шумит, будто вокруг бушует пожар.
Будто он сам — и есть пожар. И это почти правда.
Длинный тонкий член Ястреба торчит колом посреди короткого ершика светлых волос, привлекая внимание. Ястреб дышит сорванно и через раз, елозит по столу и, наконец, задирает ноги, уверенно кладя их Энджи на плечи. Почему-то мысль о том, что он в этом гораздо опытнее, чем кажется, обжигает угольком в груди, мешаясь, и Энджи хватает его за ноги, вздергивая выше и заставляя терять всю опору самоуверенности.
— Погоди, — сбивчиво шепчет Ястреб. — Погоди-погоди, дай я… Боже…
Красное большое перо выскальзывает из крыла и рвано, как бабочка, летит к куртке.
Энджи хочет спросить, как давно он готовился — и какого черта он готовился — потому что догадывается, что Ястреб притащил с собой в кармане, но из горла не вырывается ничего, кроме невнятного рычания. Он наклоняется, сгибая его почти пополам и вырывая испуганный вдох, и целует сам — уверенно, технично и напористо, как умеет. Ястреб стонет, дрожит и, судя по грохоту, дважды роняет ношу, теряя контроль над причудой.
Энджи тянется к ударившему по столу тюбику, но Ястреб оказывается быстрее — дерганым движением хватает его и выдавливает на пальцы прозрачный гель. Отворачивает голову, заводя руку вниз, и краснеет — до самого ворота контрастно белой футболки.
У Энджи перехватывает дыхание.
Влажные пальцы медленно растягивают узкий вход под поджавшимися яичками, исчезая и появляясь, и это зрелище определенно завораживает.
— Не смотри, — выдыхает Ястреб жалобно. Но потом резко берет себя в руки и хмыкает: — Серьезно, это не то, что нужно видеть герою номер один! Я боюсь за твою психику, даже мне не оплатить такой счет, если…
— Ты не знаешь, когда нужно заткнуться, — почти спокойно отвечает Энджи, не отводя взгляд.
— Еще скажи, что тебе это не нравится, — шепчет Ястреб, упираясь затылком в столешницу. Шире разводит ноги, надавливая пятками на его плечи, и приподнимается выше, почти вставая на крылья.
Энджи обхватывает его за талию для устойчивости, чтобы тот не съехал со стола, и его внезапно окатывает липким неприятным холодом — ладони выглядят слишком большими на коже под задравшейся тканью, он может сомкнуть пальцы вокруг всей талии.
Энджи весь слишком большой по сравнению с Ястребом, и ясная часть сознания почти кричит о том, насколько это неправильно и дико, насколько он — монстр. Большой, тяжелый — во всех смыслах — с неисправимым прошлым, с плохим характером, и точно — старый. Двадцать четыре года разницы это чертовски много, целая жизнь.
И он всего этого не заслуживает. Он вообще больше ничего не заслуживает — только старается, чтобы не сделать еще хуже.
Ястреб отвлекает его от душных мыслей, с влажным хлюпом вытащив из себя пальцы, и прижимается задницей к паху, ни капли не сомневаясь.
— Если у тебя под обычной одеждой геройский костюм, то надеюсь, что на нем есть нужная молния…
Энджи сжимает зубы, сдерживаясь, чтобы не вступить в бессмысленный диалог. У Ястреба шальная, почти похабная улыбка на юном лице, хрипит голос и дрожат колени — а он все еще считает себя главным. Хищной птицей, заполучившей очередной важный трофей. Энджи приставляет головку ко входу, тянет на себя, и тот дергается, еще сильнее приподнимаясь на крыльях.
Внутри горячо и слишком узко для него, когда Энджи входит одним долгим медленным толчком. Ястреб вздрагивает всем телом и сладко стонет на одной ноте, поджимая пальцы на ногах.
Будто и правда хочет этого.
Хочет — именно его, откровенно и так сильно, что готов терпеть даже боль. Совершенно беспричинно — Энджи вообще не помнит, чтобы его кто-то так сильно хотел просто ради удовольствия.
Он двигается — сначала медленно, позволяя привыкнуть. Несмотря на бушующую внутри огненную бурю, причинять боль совсем не хочется — Ястреб кажется слишком хрупким в его руках, хотя Энджи знает, как много тот может и скольких стоит. Как он опасен.
Особенно в болтовне и провокациях.
Но сейчас член Энджи двигается внутри, растягивая тугие стенки, и Ястреб под ним наконец-то молчит, не пытаясь разобрать на части и проткнуть его защиту, выкрикивая вслух только невнятные обрывки слов.
Внутри горячим комом растет напряжение — то самое, которое Энджи носит с момента, как Ястреб привлек его внимание на рейтинге. Когда впервые пощекотал нервы и предложил образовать команду — маленькая дерзкая птица, яркая и раздражающая, летящая прямиком в пламя и не умеющая останавливаться.
Ястреб вдруг отталкивается от столешницы крыльями, напрягается так, что проступают мышцы пресса, и рывком прижимается к груди, обнимая его за шею. Скрещивает лодыжки за спиной, доверчиво перенося весь вес на его руки. Целует — почему-то шрам, хотя Энджи им совсем не гордится — и мокрой дорожкой спускается вниз, к уголку рта.
У Энджи проскакивает мысль: он и правда слишком легкий для человека его размера — как птица с полыми и хрупкими костями. А еще непривычно жесткий и упругий на ощупь. Маленький. От этого сердце странно пропускает удар, сильнее стуча о грудную клетку.
Ястреб закусывает нижнюю губу и стонет, будто специально насаживаясь до конца.
Краем глаза Энджи замечает, как все вокруг них становится красным — Ястреб раскрывает крылья, разводит их в стороны, и они колышутся в воздухе в такт толчкам, делая все нереальным, словно сон.
Энджи кажется, что он просто не может его не порвать, так глубоко Ястреб принимает его, резко вскидываясь.
Энджи кажется, что он сам сейчас порвется — горячее напряжение близкой разрядки становится почти невыносимым. Он дергает Ястреба за бедра, ускоряясь и вколачиваясь в горячую тесноту, навязывая свой ритм, и целует в ответ, подходя к грани — кусаче и грубо, но по-другому уже не получается. Время и мир вокруг закручиваются огненным торнадо, уничтожая в вихре последние крупицы рассудка.
Ястреб сжимается, кончая первым — распахивает глаза, разрывает поцелуй и запрокидывает голову, беззащитно открывая кадык. Шумно глотает крик и выплескивается прямо на Энджи, пачкая его живот и грудь. Он явно ни о чем не жалеет, так ни разу к себе и не прикоснувшись.
Гигантский ком жара внутри разрывается, растекаясь по венам вместо крови, бьет по всем чувствам разом, выпуская наружу пламя, и Энджи сжимает зубы, зажмуриваясь и ухватившись пальцами за чужие бедра. Пытается удержать за хвост уплывающий контроль, сосредотачиваясь только на том, чтобы огонь не коснулся Ястреба. Тот почти скулит, с силой стискивая его шею, когда он с громким шлепком входит последний раз.
Пожар гаснет не сразу. Постепенно возвращаются звуки с улицы, воздух вокруг них подрагивает горячим маревом, исходящим от Энджи. В ноздри просачивается запах гари и оплавленного пластика. Обнимающий его Ястреб оказывается скользким от пота вплоть до самых крыльев — целых, не дымящихся крыльев.
— Надеюсь, у тебя найдется средство от ожогов, — пьяно хмыкает он. — И перегрева, может…
Его светлые волосы липнут ко лбу, а губы — красные и искусанные, будто обожженные. Весь вид у неприлично довольного Ястреба такой, будто ему лет шестнадцать от силы, а не полных двадцать два года. Энджи хмурится, осторожно придерживая его, и вертит, рассматривая все, до чего дотягивается взгляд. Откуда-то накатывает идиотское нежелание выпускать настырную птицу из рук. Минуту, может, две — не больше, не стоит давать ему лишний повод для насмешек.
На светлых бедрах кожа красная и воспаленная — точно придется обрабатывать. Энджи хмурится сильнее — все-таки упустил.
Ястреб заглядывает в его глаза, ища там что-то, пару секунд рассматривает лицо и прислоняется ко лбу. Шепчет:
— Черт, точно, я же обещал купить тебе жуткий магнитик.
Энджи аккуратно выходит и спускает его ноги на пол, продолжая прижимать к себе — на всякий случай, вдруг упадет. Медленно, тяжело выдыхает. Все напряжение последних дней временно отступает на задний план, принося вместо себя почти умиротворение.
— Наверное, придется вернуться туда и все повторить… — насмешливо продолжает Ястреб, вяло двигая бровями и ощутимо подрагивая.
И Энджи даже не злится. Кажется, помимо убийства все-таки есть способ ненадолго затыкать этот раздражающий словесный фонтан.
И может, у него, наконец, появится иммунитет ко всем его дурацким провокациям.
Название: Разница
Автор: EndeHawks Team
Бета: EndeHawks Team
Пейринг, персонажи: Тодороки Энджи (Старатель)/Ястреб
Категория: преслэш
Рейтинг: G
Жанр: повседневность
Размер: мини, 4113 cлов
Краткое содержание: В чем-то они похожи.
Предупреждения: ООС
— Что происходит?
Старатель недоуменно хмурился и сжимал кулаки в боевой стойке, осматриваясь посреди подпаленного асфальта.
Ястреб вздохнул и нервно хмыкнул. Конечно, он должен был спросить именно это — могучему и серьезному, как древний усатый дракон, Старателю обязательно нужна была конкретика, независимо от обстоятельств.
Поправив воротник куртки, Ястреб засунул руки в карманы и досадливо поежился. Все случилось слишком быстро, даже заслон из перьев попросту не успел сформироваться: встреча с мелким воришкой во время патрулирования, рефлекторно ломанувшийся в погоню Старатель, которому надоело шататься без дела, и короткая неожиданная вспышка, осветившая темный переулок — доли секунды, и вот уже перед ним стоял не про-герой Старатель, а подросток с очень похожим лицом в слегка обвисшем и потухшем костюме.
Ястреб приподнял очки и невольно присвистнул, разглядывая его. Этому Старателю, наверное, было лет шестнадцать, не больше — хотя с таким размахом плеч он дал бы ему все двадцать, если бы не знал наверняка, что в свои двадцать Старатель был еще крупнее. На старых постерах, которыми Ястреб обклеивал комнату, точно был больше, он поставил бы на это ужин и замерил лично, если бы кто-нибудь решил поспорить.
Вдохнув пахнущий кошками воздух, он прислонился к стене. Отвел взгляд, быстро собирая в голове известные факты. Главное — воришка. Стащил из магазина булку и чипсы и сбежал, негусто для грабежа посреди дня. Вырубить его не составило труда, и теперь тот лежал в отключке, распластавшись со всем награбленным, так что расспросить о действии причуды прямо сейчас в любом случае не вышло бы.
Выглядел преступник не очень: лет тридцать, драная одежда, неаккуратная щетина, и запах алкоголя, который доносился до Ястреба даже через четыре метра — все намекало на близость социального дна. Вряд ли этот мужчина обладал выдающимися качествами, раз опустился до мелких краж посреди дня — скорее всего, его причуда была не из мощных и большой опасности не представляла, наверняка не их профиль, с ним бы справилась и полиция. По крайней мере, Ястреб на это надеялся. Таких способностей, как эта, он знал целую массу: многие умели превращать людей в детей и животных, а кто-то — даже в неодушевленные предметы, но навсегда откатывать время или что-то менять умели единицы. Вот и у этого вора наверняка был один из этих бесполезных фокусов.
Кому вообще могло понадобиться короткое превращение в подростков? Ностальгирующим родственникам? Или каким-нибудь извращенцам?
Ястреб встрепенулся и поморщился. В голову сразу полезли картинки с форумов, на которых он часто зависал, пока учился, и Старателя там кем только ни делали — и женщиной, и ребенком, и животным. Где-то он даже видел его забавное изображение в виде пушистого недовольного кота. В любом случае, думать об этом сейчас было очень лишним.
Старателю надоело осматриваться, и он набычился, встряхнув головой. Решительно шагнул ближе, и в переулке сразу стало ощутимо жарче.
— Что происходит? — требовательно повторил он.
Любой другой бы съежился под таким жутким взглядом.
— Черт, а ты ничего не помнишь, да? — Ястреб невесело усмехнулся и потер лоб пальцами.
Он не любил проблемы с людьми, предпочитая оставлять их своим сайдкикам, но сейчас перед ним был не просто человек — это был Старатель, действующий герой номер один и его личный ориентир уже целую кучу лет. Такой шанс поговорить и рассмотреть поближе выпадал, наверное, один на миллион — особенно такой любопытной птице, как Ястреб. Вздохнув, он собрался с мыслями и продолжил:
— Для начала, не надо нервничать. Я все объясню.
Улыбнувшись как можно приветливее, он неспешно отлепился от стены и развел руками, выпрямляясь во весь рост. Зачем-то захотелось встать на цыпочки, а то и взлететь — все равно не доставал непривычно юному Старателю даже до подбородка.
Хотя, какой это был сейчас «Старатель»? Так, еще только подающий надежды студент Тодороки Энджи. Первый или, может, второй курс. Свежий, как горячие пирожки, герой прямиком из лучшей геройской академии Японии. Почти как тот занятный парень, Токоями, который недавно проходил у него стажировку.
Ястреб прищурился, наклонив голову к плечу. Все это точно могло быть интересным.
Старатель покосился на него с подозрением, все еще сжимая кулаки и очевидно пытаясь оценить ситуацию с позиции героики-минус-тридцать. Получалось не очень — если бы Ястреб был злодеем, у него было бы уже слишком много возможностей его убить.
У этого Старателя не было шрама, а лицо еще носило легкий отпечаток детства — в мягких чертах и линиях, в неглубоких тенях. В этом возрасте, кажется, он только начинал стремиться к вершине, а еще — был неопытнее и наверняка вспыльчивее, чем сейчас. И вообще, возможно хуже контролировал все это свое адское пламя,, а значит, был горячее — по крайней мере, физически.
У Ястреба даже перья на крыльях встопорщились от этих мыслей, и он сглотнул, ошарашенно моргая. Чертовщина какая-то — кажется, его с разбегу потянуло на детей. Ну и что, что на самом деле эти «дети» в два раза старше?
— Кто ты такой? — хмуро спросил Старатель, нависая над ним суровой глыбой.
Ястреб понял, что нелепо вылупился. Вблизи разница в возрасте была заметна еще сильнее — кожа у Старателя-подростка была гладкой и чистой, без привычной щетины, усов и морщинок. Даже линия подбородка, казалось, еще не до конца оформилась в квадрат, который тот так любил выдвигать вперед, гоняясь за собственной непоколебимой серьезностью.
А еще Ястреб внезапно принял как факт, что Старатель красив в любом возрасте — мужественно идеален внешне, как будто вышел прямиком из крутого фильма. Не то чтобы он никогда об этом не задумывался, просто сейчас, спустя годы фанатства и стремления дотянуться, несколько недель совместной работы и после Случая, как Ястреб осторожно называл про себя бой с улучшенным Ному, это действительно казалось чем-то странным.
Красивый Старатель. Маленький красивый Старатель. Младше него — ну и что, что все еще в два раза больше?
Он издал нервный смешок и даже на мгновение задержал дыхание, переживая непонятную волну ностальгии откуда-то из детства. Кажется, у него с треском рвался какой-то важный шаблон.
Знакомые голубые глаза прожигали насквозь, как самое горячее пламя — казалось бы, такой холодный цвет и такой неожиданный эффект. На подростковом лице фирменный взгляд «уйди с дороги, пока не испепелил» не так впечатлял, поэтому Ястреб только приподнял брови и улыбнулся шире.
Громко скрипнув зубами, Старатель надвинулся вплотную и схватил его за грудки, легко отрывая от асфальта. Хоть что-то не изменилось, но взрослая версия, по мнению Ястреба, была все-таки не в пример терпеливее и не бросалась на незнакомых людей, которых видела впервые. От лица Старателя дыхнуло жаром, как из открытой печи, и мех на куртке сразу же начал тлеть.
— Эй-эй, Старатель-кун, — странное сочетание само слетело с языка, и Ястреб чуть не подавился словами, закашлявшись, — полегче! Нам еще этого парня надо доставить в участок, а мне придется присмотреть за тобой на благо всего общества!
Он помахал ладонями в воздухе, даже не пытаясь вырваться, потушил воротник и сунул руку в карман, ища карточку лицензии. Старатель долго вглядывался в надпись и фото, сравнивая, а потом небрежно разжал кулаки, опуская его на землю. Резко перешел на вежливую форму:
— Как-то вы не похожи на героя.
Ястреба передернуло.
— Давай без формального обращения, пожалуйста, это жутко. И я всем нравлюсь, в отличие от тебя! Потому что умею много чего, — он улыбнулся шире, — всякого полезного.
— Не верю, — коротко припечатал Старатель, оглядываясь и никак не реагируя на его тон. — Болтаешь много, а выглядишь, как… как…
Он окинул его быстрым красноречивым взглядом и задумчиво замолчал. Казалось, до него только сейчас начало доходить, что он оказался в другом месте и в другом времени — на лице медленно проступало недоумение.
— Что последнее ты помнишь? — Ястреб поправил куртку, посмотрел на часы и поднял перьями валяющегося в отключке преступника. — Помнишь этого парня? Патруль? Сегодняшний день? Хотя ты и меня-то не вспомнил…
Старатель скрестил руки на груди, всматриваясь в вора с очевидным смятением, и нахмурился.
— Нет, я его не знаю. Первый раз вижу, — он снова перевел тяжелый взгляд на Ястреба, — и тебя тоже. Помню, что закончил стажировку и вернулся домой. Это что, будущее? Я видел год рождения на твоей лицензии.
Ястреб задумчиво почесал щеку, пытаясь правильно сформулировать — сложно было действовать наобум, вдруг это могло как-то повлиять на прошлое или вроде того.
— Не совсем будущее. Тебя просто физически «отмотало» обратно, кажется, в твои далекие… Шестнадцать? Так-то тебе сейчас сорок семь, если я не путаю. А если у тебя и сознание шестнадцатилетнего, тогда…
Он поднял преступника над землей и отвернулся, давая время все обдумать. Вид у Старателя был очень растерянный, насколько он успел его поближе изучить. Со скрещенными на груди руками и лицом кирпичом, тот был похож одновременно на недовольного котика с картинок и каменное изваяние во славу самого себя — настолько сурово и напряженно сжимал пальцами свои мощные бицепсы.
В повисшем костюме, конечно, выглядело не так впечатляюще.
Наверное, Старателю было нелегко подстроиться — может, под непробиваемой консервативной оболочкой шестнадцатилетнего мордоворота он вообще тайно паниковал, практически оказавшись в будущем — но Ястреб не мог вникать в его моральные проблемы прямо сейчас. У него были приоритеты. А еще он спешил, хотя все это и было по-настоящему любопытно — в переулок начали заглядывать зеваки.
— Сейчас ты пойдешь со мной, мы забросим этого парня в участок, приведем в чувство и расспросим о причуде. Если окажется, что для тебя это не будет грозить никакими последствиями, то либо останешься там, пока эффект не кончится, — Ястреб неопределенно махнул головой в сторону, — либо пойдешь со мной, и мы поедим. Пока я, ну, знаешь, не превратился в гигантскую птицу-убийцу и не начал пожирать людей, а то со мной случается иногда, когда я голоден…
Ни одна мышца на лице Старателя не дрогнула, только во взгляде прибавилось подозрительного скепсиса. Ястреб невозмутимо повторил его лицо кирпичом, проходя мимо к выходу из переулка и таща за собой стянутого перьями преступника. За подпаленную куртку Старатель мог и помучиться вопросами о его причуде.
Позади послышались шаги и тихое:
— Все равно не верю.
В кафе было оживленно — люди занимали почти все столики, стилизованные под большие гнезда, официантки в бело-желтых костюмах то и дело сновали мимо, принимая заказы. Все это сомнительно сочеталось с «японским стилем», обещанным в отзывах, но Ястреб не дрогнул — главное, чтобы тут были вкусные якитори.
Фоновый гам и текучка посетителей позволяли затеряться достаточно, чтобы на них не обращали внимания. Однако девушка-хост все равно удивленно округлила глаза и чуть не выронила планшет, явно узнав их, когда они подошли. Ястреб подмигнул, приложил палец к губам и попросил для них место в вип-зале. Которое оказалось кабинкой в форме большого и жизнерадостно белого куриного яйца. Перекошенное лицо Старателя говорило лучше слов, но он все равно уточнил:
— Отвратительно. Почему мы тратим на это время? Разве тебе не надо патрулировать?
— Отдыхать тоже нужно, это важная часть процесса! Какое твое любимое блюдо, Старатель-кун? — Ястреб взял его за руку и потянул внутрь, не обращая внимания на возмущенное пыхтение. — Всегда хотел спросить, а то на телешоу тебя не заманишь, весь интернет гадает…
Тот выразительно взглянул на пальцы, сжимающие его ладонь. Сквозь толстую перчатку совсем ничего не чувствовалось — ни температура, ни кожа, и Ястреба внезапно укололо сожалением. Вряд ли ему еще когда-нибудь доведется потрогать такого Старателя.
— Что? Мы же договорились, что я отвечаю за тебя сегодня, пока причуда не исчезнет, и слежу, чтобы ты случайно не помер и не поранился. А заодно угощаю.
— У меня наверняка есть деньги, я могу заплатить за себя сам, — Старатель почти зарычал, но руку не выдернул, покорно усевшись напротив. — И мы ни о чем таком не договаривались.
В участке для него нашли одежду по размеру, и теперь признать в нем героя номер один смог бы разве что самый рьяный фанат — как Ястреб, например. Их со Старателем патрулирование все равно подходило к концу, поэтому, выяснив, что причуда будет действовать всего несколько часов, он потащил его с собой.
Потому что желание накормить горячего мелкого Старателя холодным мороженым перевесило все здравые мысли — он просто обязан был это сделать.
— Так какое твое любимое блюдо? — повторил он.
— Кузумочи, — ответил Старатель, садясь ровно.
На милом желтом диванчике ему явно было неуютно — наверное, сказывалась привычка ко всему демонстративно японскому.
— Что? — Ястреб широко распахнул глаза. — Сладости?
— Ты спросил, я ответил.
Ястреб недоуменно моргнул и быстро отвел взгляд. Ему показалось, или это было такое проявление уважения к старшему?
— Думал, что ты любишь мясо. Или что-нибудь очень острое…
Старатель недовольно скрестил руки на груди, когда он снова с преувеличенным интересом зарылся в меню.
— Какая разница? В этой забегаловке все равно вряд ли найдутся кузумочи.
— Вообще-то это неплохое место, здесь должны быть вкусные якитори, — Ястреб перелистнул интерактивную страницу, добавляя в заказ порцию гигантского клубничного мороженого, — но кузумочи, и правда, нет. Кстати, почему ты не удивляешься, что тебя все вокруг называют «Старателем»?
Тот посмотрел на него, как на идиота.
— Я выбрал это имя год назад, на первом курсе. Но оно звучит немного иначе.
— Как?
— Старательный герой.
— Я даже спрашивать не буду, почему так, — криво улыбнулся Ястреб.
Старатель не ответил. «Один просто Может Все, а второй очень Старается, чтобы что-то получилось, какая ирония», — горько подумал Ястреб, но вслух озвучил только:
— В любом случае, оно классное. До сих пор в тренде и все такое. Легко узнать.
Они замолчали, пока он делал заказ, а когда снова поднял глаза — Старатель уже сидел и листал какой-то журнал. Когда и откуда тот его достал, для Ястреба осталось загадкой. То ли он совсем терял рядом с ним фокус, то ли в юности Старатель был ниндзя, но это было проблемой — кричащая надпись на обложке номера как раз намекала на то, что в содержании со всех сторон обсасывается их битва с Ному.
На допросе в участке они выяснили, что после окончания действия причуды Старатель забудет все, что происходило во время его пребывания подростком, и ни на какое будущее это повлиять не сможет, но Ястребу почему-то все равно не хотелось, чтобы тот увидел и узнал.
Что именно узнал — он не определился, но лучше бы все и сразу.
Он даже поежился — внезапно опять вспомнились форумы и картинки. С другой стороны, можно было спрашивать, о чем угодно, и Старатель бы потом этого не вспомнил.
— Старатель-кун, а какие девушки тебе нравятся?
Тот отложил журнал на край, бросив на него странный долгий взгляд, от которого по спине побежали мурашки, и ответил:
— Не болтливые.
— Ха-а… Вот как, — Ястреб выдохнул, коротко облизнулся и положил голову на скрещенные на столе руки. Посмотрел снизу вверх, прикрывая глаза. Очевидно, можно было идти ва-банк. — Взрослый ты с тобой бы не согласился.
— Я не верю, что мы настолько близки, — ответил Старатель мрачно и слишком быстро.
Удивительно. Ястребу всегда казалось, что такие намеки не для него. Видимо, взрослая версия просто прекрасно притворялась ничего не понимающей. Что было тактически правильно, если так подумать — не мог же Старатель реагировать на каждого, кто готов был ткнуть иголкой в тонкий шарик его терпения.
— Это обидно! — улыбнулся Ястреб и неуважительно щелкнул его по носу, перегнувшись через стол. Последствием стала горящая перчатка, но оно точно того стоило.
Заказ принесли быстро, и Старатель даже поел вместе с ним якитори, коротко охарактеризовав их как «сносные» и чопорно орудуя палочками, снимая шашлычки со шпажек. Ястреб умиротворенно задавал самые идиотские вопросы любопытного фаната, которые только смог придумать, и старался не слишком теребить тонкую ниточку нежного подросткового терпения. Как оказалось, в юности Старатель был еще необщительнее и вспыльчивее — Ястреб даже думал, что тот прожжет диван под собой, когда спросил, кого он считает своим героем и на кого стремится быть похожим.
Журнал лежал на краю, напоминая о себе пестрой обложкой, и мозолил глаза. Часы тикали, время медленно заканчивалось.
Когда на их столе появилась огромная порция мороженого, которое даже на вид было смертельно сладким и сиропным, отчаянно пытающийся сохранять спокойствие Старатель все-таки не выдержал:
— Я не ребенок.
Ястребу показалось, что он случайно наступил на какую-то больную мозоль.
— Сладкое любят не только дети. Я тоже люблю, — легко соврал он. — Хочешь, попробую и скажу, вкусно или нет?
Он открыл рот, нагло нагнувшись вперед, и заглянул в потемневшие голубые глаза — и, вау, кажется, его в кои-то веки поняли правильно. Взрослый Старатель был непрошибаемым — то ли ему действительно был не интересен сам Ястреб, то ли он просто профессионально делал вид, то ли просто не мог себе позволить лишнего.
Старатель не выдержал первым и отвел взгляд, сглотнув и взявшись за длинную ложку. Помедлил.
— Я съем. Спасибо за угощение.
— Вот и ладненько, — Ястреб спрятал сожаление за улыбкой. — Приятного аппетита.
Следующие минут пятнадцать напрочь стерлись у него из памяти — Старатель мрачно ел мороженое, предусмотрительно не глядя на него и почти не облизывая ложку, и это все равно было странно завораживающе.
За высокими окнами быстро вечерело, небо окрасилось в синий, и в кафе включили основное освещение. Стилизованные под куриные яйца кабинки уютно подсветились — в их стены были встроены маленькие светильники. Ястреб вздрогнул, выходя из транса.
— Как мило. Видишь, тут не так плохо, — неловко сказал он и взглянул на часы. — Кажется, времени осталось совсем немного. Прогуляемся, пока тебя не вернет обратно?
Старатель сдержанно кивнул.
На улице было прохладно, холодный ветер пробирался под куртку, гонял по земле сухие листья и торопил по домам случайных прохожих. Ястреб поежился, кутаясь в воротник и искоса поглядывая на Старателя. Тот вышагивал молча, задумчиво оглядываясь по сторонам и больше походя на выбравшегося из спячки недовольного медведя.
— Знаешь, — Ястреб помедлил, дождавшись, пока он развернется, — ты ни о чем не спрашиваешь. Это странно.
Старатель пожал плечами.
— В том журнале было написано, что я теперь герой номер один.
«А еще там было фото твоего нового шрама на половину страницы, и о том, что Всемогущий ушел в отставку, в очередной раз спасая нас всех…» — подумал Ястреб. И ответил:
— Это правда! Поздравляю, ты всегда этого хотел, и вот — первое место. Хотя мне по популярности, конечно, уступаешь…
Он невесело улыбнулся, шагая по мокрой парковой дорожке. Вышло не слишком ободряюще.
Фонари отражались в лужах, бликуя белым на глянцевых поверхностях. Шумел ветер, скрадывая звуки. Ястреб поднял голову. За ярким городским освещением в небе совсем не было видно звезд — только глухая чернота.
Если верить тому вору, Старателю оставалось минут пятнадцать-двадцать до того момента, как он вернется в свой возраст. Обстановка располагала к тишине, откровениям и раскаянию — для первого Ястреб был слишком нетерпеливым, для последнего было еще слишком рано или уже слишком поздно. А вот второе вполне вписывалось в концепцию «забудет навсегда». Ястреб замедлился, зябко подергал крыльями, нахохливаясь, и позвал:
— Старатель-кун, хочу спросить у тебя кое-что…
Тот остановился, выпрямился и вопросительно посмотрел через плечо. Горло резко сжало удавкой страха — признаваться было сложно, а еще сложнее было не спрятаться никуда от этого взгляда. Пронзительно голубой левый глаз еще не пересекала полоса шрама, и от этого случайного напоминания становилось еще хуже — это он был виноват, с его появлением в жизни Старателя произошел этот кошмар. Это он испортил вид, испортил все. Ястреб глубоко вдохнул и постарался расслабиться — желание рассказать было очень мелочным и эгоистичным, но он так устал тащить на себе эту неподъемную глыбу, а такого шанса могло больше не выпасть. Возможно — никогда.
— Если бы ты узнал, что среди героев кто-то помогает злодеям и обманывает тебя и остальных, потому что ему нужно добывать информацию, как бы ты с ним поступил? Если бы знал, что этот человек жертвует другими ради собственных целей? Если бы… если бы ты ему доверял?
Старатель наклонил голову, сжал и разжал кулаки, выдохнув в холодный воздух.
— Он обманывает всех ради какой-то цели?
Ястреб поднял брови и растерянно округлил глаза. Старатель казался абсолютно спокойным — даже в какой-то степени равнодушным, будто именно этого вопроса от него и ждал. Будто его это никак не зацепило.
— Да. Ради того, чтобы как можно скорее изменить этот мир и освободить его от злодеев. Чтобы у героев было больше времени для себя. Чтобы людям больше не о чем было волноваться, — твердо ответил он. И тут же сменил тон: — Но это все теория, конечно, просто везде сейчас боятся предателей…
— Тогда я бы не стал его останавливать, — перебил Старатель. — Настоящая цель всегда оправдывает средства. Нет ничего важнее цели.
«Интересно, что бы ты сказал, если бы узнал, что из-за меня чуть не погиб, почти лишился глаза и обзавелся шрамом на половину лица…»
— А та моя фотография, в журнале. Шрам. Это стоило того?
Ястреб дернулся, как от удара, скривившись — Старатель будто читал его мысли, пронзая насквозь своими голубыми глазами, и это причиняло почти физическую боль. Ястреб прикрыл лицо ладонью и сгорбился, вжимаясь в плечи и пытаясь инстинктивно стать меньше. Асфальт под ногами поблескивал от влажности. Стойко выдержать этот взгляд было выше его сил — даже если все это было временно, неправда, и Старатель был на тридцать лет младше, чем обычно.
— Стоило. Ты победил и всех спас. Мы все тебе благодарны.
— Я победил. — Старатель попробовал слова на вкус и коротко кивнул, будто это было само собой разумеющимся. — Не верится, что ты и правда герой номер два, — хмуро сообщил он, подходя ближе. — Ты ведь тоже там был?
Это было слишком — перебор, выход за край, стрелка вылетела за шкалу и упала куда-то в пустоту. Спусковой крючок сработал, все стало можно.
— Был.
Ястреб набрал в легкие так много воздуха, что стало больно. И выдохнул, не давая себе передумать:
— И во всем этом была моя вина. Я сообщил злодеям, что мы будем там, я вынудил тебя объединиться со мной, я договорился с Даби и не предупредил, чтобы втереться в доверие и проверить силу Ному, это из-за меня ты чуть не умер. И хотя я знаю, что нынешнему тебе на все это глубоко наплевать… Пожалуйста, прости меня. Ты… с самого детства был моим героем, и я не хотел, чтобы это произошло с тобой. Не хотел. Мне очень жаль…
На последних словах голос непослушно сорвался, и следом пришло настоящее отчаяние — накопленная боль прорвалась наружу. Ястреб стиснул зубы. Он был слишком плох в вопросах правильной оценки цены и стоимости, когда соглашался на все это. У него не было выбора.
Но если бы был, он ни за что не позволил бы всему этому случиться со Старателем.
Ястреб пересматривал запись боя, и когда тот, окровавленный, упал на обломки, не поднимаясь, в мозг будто вонзился длинный отравленный шип вины, застревая там навсегда. Отравляя собой все — и мир вокруг, и существование в нем.
Ему тогда показалось, что это конец — что само мироздание поиздевалось над ним, позволив своими руками разрушить то, во что он верил с самого детства. Что это его наказание за обман — такое изощренное.
Расплата за то, что он подлетел слишком близко к солнцу.
Но потом Старатель встал — поднялся на чистом упрямстве и жажде победы, рванул из последних сил и снова выиграл. Справился, выдержал — потому что не мог иначе, потому что сам верил в себя, потому что все остальные в него верили. Ястреб — точно верил, и сжег бы не только перья, но и крылья, и весь мир, если бы это могло помочь. Если бы это того стоило.
Это его признание вышло очень глупым, нелепым и бессмысленным, но после того, как высказался, почему-то стало немного легче. Он никогда не верил в чудодейственную силу раскаяния, но в этот раз как будто стал чище. Как будто стало легче дышать. Совсем чуть-чуть — словно разделил давящую на плечи грязную тайну на двоих, очистив перья от убийственной вязкой смолы, готовой вспыхнуть в любой момент.
Старатель сделал шаг вперед, и он зажмурился, плотно сжав крылья и ожидая чего угодно — удара в лицо, испепеляющего огня, обвинений, гнева и ярости.
Но время шло, и ничего не менялось.
— Что происходит?
Ястреба накрыло ощущением дежавю. Он открыл глаза — перед ним, в натянувшейся и трещащей по швам одежде, стоял Старатель. Обычный Старатель — мрачный и суровый, с морщинками вокруг рта и глаз, с щетиной и хмурым взглядом. С шрамом через всю левую половину лица, пересекающим глаз и уходящим под линию красных волос.
Сердце на секунду замерло и ускорилось, сразу задавая бешеный темп. Ладони вспотели. Ястреб снова почувствовал себя желторотым птенцом — как всегда, когда Старатель так на него смотрел, но это было уже почти привычно. Он выпрямился, расправляя перья на крыльях, и дерзко улыбнулся, натягивая привычную маску.
— Ты попал под действие причуды и целый день был шестнадцатилетним подростком. — Ястреб сделал паузу, высматривая реакцию, которой ожидаемо не последовало. — Несмотря на жуткий вид, ты был очень милым в шестнадцать, знаешь? И таким серьезным! Я даже накормил тебя мороженым, чтобы ты так не напрягался. Не знал, что ты любишь слад…
Он замер на полуслове, потому что Старатель дернул плечами и внезапно коснулся его лица — взял в свои огромные ладони, зарывшись пальцами в волосы за ушами, и начал наклонять его голову во все стороны, что-то напряженно высматривая. Сердце сделало кульбит и чуть не выпрыгнуло через рот, ноги онемели, теряя ощущение опоры — такое с Ястребом происходило впервые. Он не мог сказать ни слова, нелепо раскрыв рот и переживая самый странный опыт в своей жизни.
— Я тебя не избил? — спросил вдруг Старатель, хмурясь. — Мне необходимо извиняться и возмещать ущерб?
Ястреб моргнул пару раз, пытаясь осознать сказанное, а потом громко рассмеялся и аккуратно высвободился из огромных горячих рук, отрицательно мотнув головой.
«Опять эта забота. Лучше бы ты и правда меня ударил…»
— Ладно, я полетел, — Ястреб нацепил очки и стушевался, глядя на часы. — Уже десять вечера. Рад, что с тобой теперь все в порядке. Увидимся.
— Спасибо за беспокойство, — вежливо кивнул Старатель.
Почему-то таким он казался роднее — в нем не бушевал заметный подростковый пожар, и он, может, хуже поддавался на его провокации, зато у Ястреба в его присутствии горело все — душно жгло сердце, непослушно топорщились перья, было тяжело дышать и подгибались колени, как будто он сам застрял в подростковом теле. Старатель был его героем и ориентиром с самого детства, но то, что Ястреб чувствовал к нему сейчас, узнав ближе, было запутаннее, болезненнее и сложнее в несколько раз. Точно чертовщина.
Что-то дернуло его обернуться прежде, чем улететь, и спросить:
— Старатель, как считаешь, цель оправдывает средства?
Тот помрачнел, напоминая высеченный из камня идол. Стоящий рядом фонарь моргнул, тени стали глубже, и Ястребу показалось, что на суровом лице отразилось нечто, напоминающее боль.
— Не всегда.
Ястреб отвернулся, пряча глаза. Неопределенно хмыкнул, махнув рукой напоследок, расправил крылья и взлетел в черное ночное небо.
@темы: Свой пейринг, Mini Ship Wars, Старатель/Ястреб, Текст
-
-
06.10.2018 в 22:24Рейтинг горяч, Старатель, пытающийся сдержать причуду еще горячее. На моменте, когда Ястреб удерживал себя на Энджи почти на одних крыльях, аж коленочки от удовольствия сжал
Иногда Ястреб слишком напоминает ему кого-то, но это находится еще глубже, чем Тойя.
Озадачилась аж. Шото?
Вторая работа оказалась для меня не менее горячей, чем первая, даже несмотря на совсем детский рейтинг
Единственное, споткнулась на фразах "нелепо вылупился" и "подозрительного скепсиса". В первом случае так и просится заменить на "таращился", а во втором вычеркнуть "подозрительного".
-
-
06.10.2018 в 23:37Озадачилась аж. Шото?
Нет
Тот, с кого все это началось
Так рад, что понравился рейтинг, и во второй работе зашел Ястреб! Очень за него переживал в обоих текстах.
Единственное, споткнулась на фразах "нелепо вылупился" и "подозрительного скепсиса". В первом случае так и просится заменить на "таращился", а во втором вычеркнуть "подозрительного".
Спасибо, обязательно присмотрюсь еще на свежую голову!
-
-
06.10.2018 в 23:48Эвона кааак
Вас спасибо за отличный вечер
-
-
07.10.2018 в 18:28оооо автор, это было горячо
Разница
вроде и рейтинга нет, а комок к горлу подступал не меньше, чем при чтении первого текста! спасибо автор, классные они
так примерно и вижу их обоих. Характер Энджи очень порадовал. И так грустно почему-то в конце
-
-
07.10.2018 в 19:19так примерно и вижу их обоих. Характер Энджи очень порадовал. И так грустно почему-то в конце но так хорошо и рост Старателя ,как персонажа - спасибо отдельное!
Я хотел еще на сравнении показать, что у Ястреба тоже цель оправдывает средства, пока
с высоты не навернулсямолодой-горячий и необтесанный, только у него выбора было меньше, и он все-таки еще сомневается, особенно после того, что из-за него произошло со СтарателемЛюблю его и в каноне за это.
И я. За сложный характер, человеческую косячность и раскрытие/рост персонажа. Очень интересно в каноне наблюдать за тем, к чему все эти изменения приведут
-
-
12.10.2018 в 17:48Там шикарные просто Старатель и Ястреб. Странное ощущение было от мини-Старателя, вроде это и не Старатель, но в тоже время это он и есть. Уверена, именно таким и был когда-то подросток Энджи. А это поедание мороженого
И самобичевание Ястреба, которое он прячет за маской...
Вообщем горько, но вкусно и хочется добавки))
-
-
12.10.2018 в 20:40Очень рад, что понравилась "Разница"! Честно, не ожидал, что она зайдет. Боялся за сурового мелкого Энджи с его максимализмом, и за взрослого, до которого уже дошло, как сильно он ошибался.
Надломленный Ястреб в каноне
и сравнения с Икаром- это мое любимоеИ вы отметили мороженое! Дыа