[bnhafest]

Название: День, вечер, ночь
Автор:  Professional Hero
Пейринг/персонажи: Бакуго Кацки/Урарака Очако
Выпавшая в лотерее цитата: Я не чувствую себя комфортно, будучи чьей-либо девушкой. Я вообще не чувствую себя комфортно, будучи чьим-то чем-то. (с) к/ф «500 дней Лета»
Тип: гет
Рейтинг: R, за маты
Жанр: романс, пост-канон, ER(?)
Размер: мини, 1466 слов
Саммари: Кацки может отпустить, но не хочет. Очако хочет остаться, но не может.
Дисклеймер: Boku no Hero Academia © Kōhei Horikoshi
Предупреждения: Мы тянули-тянули и, наконец, натянули.

Он встречает ее в знойный полдень, двенадцатого, на другой стороне земного шара. Длинное легкое платье очерчивает округлые бедра и полную грудь, шляпа с широкими полями скрывает половину лица, но он все равно узнает ее.

«Урара...»

— Круглолицая!

Она оборачивается, между сведенных бровей — легкая морщинка, которая тут же разглаживается, когда она узнает его.

— Бакуго-кун!

Урарака улыбается, машет рукой. Подходит к нему и грозит пальцем:

— Просила же не называть меня так!

А в глазах смешинки.

Бакуго молчит. Молчит, когда она что-то говорит ему, молчит, когда она тащит его в кафе, молчит, когда она делает заказ. «Американо и зеленый чай, пожалуйста».

Официант уходит, и Кацки рычит:

— Какого хрена?

Урарака смотрит на него удивленно:

— Тебе больше не нравится американо? Почему сразу не сказал? Помнится, одно время ты постоянно его пил. Хочешь, можем заказать что-нибудь другое. Вот, смотри, у них неплохое латте. Хотя, постой-ка, помню, ты как-то сказал, что «лучше уж ослинную мочу пить, чем это дерьмо...»

— Какого хрена, Урарака?

Урарака смолкает, будто регулятор громкости резко вывернули на ноль, перестает улыбаться и отворачивается к окну.

— Для меня это тоже неожиданная встреча, Бакуго-кун. Встретить тебя здесь, вот так... Я думала, больше никогда никого не увижу, разве что на фотографиях или по телевизору. Многое произошло, я вынуждена была уехать...

— Ты!...

Урарака вскидывает ладонь и внимательно смотрит на него.

— Я уехала. Таково было мое решение, и я не собираюсь обсуждать его. Если ты хочешь что-то сказать, то говори сейчас — мы разойдемся, и ты больше никогда меня не увидишь или, — тон Урараки смягчается, — мы можем просто поболтать как старые друзья.

Кацки смотрит на нахмуренные брови, упрямо сжатый рот, напряженные плечи и тяжело роняет:

— Хорошо, будь по твоему.

Урарака облегченно выдыхает и улыбается.

— Спасибо, Бакуго-кун.

Официант наконец-то приносит заказ. Урарака болтает без умолку, умудряясь обходить щекотливые темы, заказывает еще одну чашку чая и малиновое пирожное. Солнечный свет играет в ее волосах, ложится на щеки, кончик носа, подбородок и правую руку. Звучит попсовая песенка о любви и расставании, негромко звенит посуда, разговаривают люди — и все это: голоса, музыка, звон — сливаются в один шум, который закладывает уши.

Кацки кажется, что все это — бредовый сон. Точно, так уже было: они сидят вдвоем в недавно открывшемся кафе, и Урарака предлагает ему попробовать американо. Он долго отказывается «пить эту бурду», но Урарака настаивает, и он соглашается. А потом ни за что не желает признавать, что ему понравилось. Урарака пытается не засмеятся, наблюдая за его лицом и тщетными попытками отрицать очевидное, а потом кладет свою ладонь поверх его и, хитро улыбаясь, заглядывает в глаза. «Ну же, Бакуго-кун, признай, что тебе понравилось...»

— Бакуго-кун?..

Кацки одергивает руку и поднимает взгляд на Урараку. В мгновение возвращаются звуки, цвета, запахи. На лице Урараки проскальзывает неопределенное выражение, но она тут же улыбается и прячет руку под стол.

— Извини, если напугала. Я тебя звала-звала, а ты никак не откликался...

Кацки мотает головой и кивает в сторону выхода:

— Может, пойдем отсюда?

Урарака снова внимательно смотрит на него — «Настороженно», — с раздражением думает Кацки — но в итоге деловито произносит:

— Конечно, как хочешь. Знаю я тут пару неплохих местечек...



Они идут на местный пляж, заходят по колено в воду, ищут красивые ракушки, перекусывают неподалеку, а потом Урарака долго выбирает открытку в одном из сувенирных магазинчиков. И на вопрос, кому она собирается ее отправлять, смеется и говорит, что никому, потому что картинка ей самой нравится. На вкус Кацки ничего особенного: закат над океаном, таких картинок — тысячи, но Урарака настаивает, что этот — особенный, и предлагает убедиться, посмотрев вдвоем.

Они возвращаются на берег. Урарака падает прямо на песок, тянет Кацки за собой. Они сидят плечом к плечу, ветер треплет волосы и одежду, изредка бросая соленые брызги. Урарака шепчет «вот, смотри, сейчас», и Кацки вглядывается в солнечный диск, постепенно ныряющий в океан. Когда он полностью исчезает, Урарака поворачивается к нему и говорит:

— Убедился? Признай, что тебе понравилось.

Кацки бормочет «угу», а потом спрашивает, знает ли Урарака хороший бар поблизости.

— Знаю, — отвечает Урарака, встает и протягивает ему руку, помогая подняться.

Они медленно идут вдоль кромки воды, ладонь Урараки, маленькая и прохладная, с мягкими подушечками на пальцах — Кацки все еще хорошо помнит это ощущение — хорошо ложится в его собственную ладонь. Урарака поначалу пытается расцепить руки, но Кацки не отпускает, сжимает чуть сильнее, и она сдается.



Бар — небольшое одноэтажное здание — встречает их громкой музыкой, темнотой и смехом. Им удается найти столик на двоих, к которому они протискиваются сквозь танцующих людей. Здесь относительно тихо, и можно разговаривать, не повышая голос, но Кацки все равно предпочитает молчать. У него множество вопросов, которые, он знает, задавать бесполезно — ответов он не получит.

Урарака уходит за напитками, потому что, по ее словам, официанта все равно не дождешься. Кацки остается один, смотрит на дергающиеся на танцплощадке пьяные тела, отшивает девицу, прижимающуюся слишком большой грудью и обдающую его густым запахом духов, и крутит головой, пытаясь высмотреть Урараку. На мгновение ему кажется, что она ушла, сбежала, так же как и пару лет назад, и он вскакивает на ноги, когда наконец замечает ее.

Она стоит, зажатая между людей, с двумя бокалами в руках, и к ней пристает какой-то уебок. Кацки тут же оказывается рядом, рычит «чего тебе надо, еблан?» в пьяную рожу, но рожа лишь растягивает губы в ухмылке, что-то невнятно бормочет, а потом щиплет Урараку за попу. Кацки орет «охуел, бля?» и сжимает кулаки до побелевших костяшек, чтобы ударить. Урарака рядом тычет в него бокалом:

— Подержи, Бакуго-кун.

Кацки недоуменно смотрит на нее, но берет бокал — и Урарака коротким и точным ударом бьет мудака в нос. Мудак отшатывается, прижимая ладони к лицу, какая-то девка верещит, раздается крик «драка! драка!», люди заинтересованно оборачиваются. Рядом материлизуется охранник-шкаф, и его взгляд явно намекает на то, что им двоим стоит уйти, если они не хотят проблем.

Урарака залпом выпивает свой коктейль, сует бокал охраннику и идет к выходу. Кацки следует ее примеру. Жидкость горячим комом скатывается в желудок, и Кацки скалится:

— Напитки у вас ничего, а вот некоторые посетители — дерьмо собачье.

Урарака стоит на улице, сложив руки за спиной. Кацки встает рядом, злость все еще клокочет внутри, и он цедит сквозь зубы:

— Урыть бы этого мудоеба.

Урарака ухмыляется, кладет ладонь ему на предплечье:

— Спасибо, что помог.

Кацки поднимает брови, и Урарака поясняет:

— С бокалом в руке сложно было как следует ударить. А выливать коктейль ему на голову было жалко — больно он хорош, коктейль, конечно, — да и вряд ли это охладило бы его пыл как следует...

Кацки неверяще смотрит на нее, а потом коротко смеется, и практически вся его злость улетучивается:

— Ну ты даешь, круглолицая!

— Эй, я же просила так меня не называть!



Они идут в магазинчик неподалеку, покупают пару банок пива и пьют прямо на улице. Кацки чувствует, будто ему снова семнадцать, когда они вдвоем удрали ото всех на вечеринке по окончанию школы, и сидели в кустах, попивая одну бытулку пива на двоих, незаметно, как и другой алкоголь, притащенную кем-то. Тогда они чувствовали себя взрослыми, счастливыми и невероятно сильными — геройское будущее маячало где-то впереди, полное опасностей, нервов, слез и потерь, но этот теплый, мирный вечер принадлежал им и только им.

Кацки смотрит на Урараку и думает, что она, наверно, чувствует то же самое; черт побери, он хочет, чтобы она чувствовала то же, что и он. Урарака, кажется, полностью уходит в себя. Смотрит себе под ноги, вертит банку в пальцах и кусает губы. Кацки ухмыляется, наклоняется и легонько щелкает ее по носу:

— Котелок-то сейчас вскипит... О чем думаешь?

— О том, как возвращаться. Автобусы уже не ходят...

— Можешь заказать такси.

Урарака прекращает вертеть банку и смотрит Кацки в глаза.

— Ты хочешь этого?

— Нет.

— И я — нет.

Кажется, они тянутся друг у другу одновременно. Раздается глухой звон, Урарака кладет руки Кацки на плечи, а он тянет ее к себе за талию. Губы Урараки мягкие, от нее пахнет персиками и немного пивом, как, наверно, от самого Кацки, но ему плевать. Дурацкая шляпа на голове Урараки мешает, и Кацки снимает ее и бросает на землю. Урарака отстраняется, смотрит на шляпу и дует губы.

— Она дизайнерская! — говорит Урарака и смеется.

— Дурочка, как ты можешь сейчас об этом думать? — спрашивает Кацки, утыкаясь носом ей в шею.

— Сам такой, — Урарака зарывается пальцами в его волосы, — а ты о чем сейчас думаешь?

— Как охуенно с тобой целоваться.

Они целуются снова. Потом Урарака поднимает шляпу, отряхает и ворчит, и Кацки обещает ей купить тысячу таких же шляп. Урарака улыбается и говорит, что ей ни к чему тысяча одинаковых шляп. Тогда Кацки говорит, что купит тысячу разных шляп, и от такого предложения Урарака точно не может отказаться.



Комната, которую они снимают в мотеле, небольшая, двуспальная кровать занимает почти все пространство. Кацки ждет, пока Урарака примет душ, включает и выключает телевизор, заглядывает в мини-бар и хмыкает себе под нос. Урарака выходит из ванной спустя полчаса, Кацки хватает пятнадцати минут.

Кацки не уверен, что понял все правильно, но Урарака прижимается, открывается, и сомнений больше не остается. После Кацки шепчет какую-то чепуху вроде «не уходи» и «будь моей».

Урарака не отвечает.



Утром Кацки, просыпаясь, ведет ладонью рядом с собой — Урараки нет. На подушке лежит открытка — закат над океаном — на обратной стороне которой всего одно слово.

«Прости».