[bnhafest]

Название: Пуговица
Автор:  Professional Hero
Бета:  Professional Hero
Пейринг/персонажи: Бакуго Кацки/Урарака Очако, Мидория Изуку
Персонаж месяца: Бакуго Кацки
Тип: джен, гет
Рейтинг: PG
Жанр: драма, ангст, геройская повседневность
Размер: мини, 2 317 слов
Саммари: Кацки не знал, куда ему бежать и что теперь делать. Кроме как работать и мстить.
Дисклеймер: Boku no Hero Academia © Kōhei Horikoshi
Предупреждения: 1. Постканон, около пяти лет после окончания Юэй; 2. Возможен OOC персонажей; 3. Смерть персонажа; 4. Мат; 5. В тексте использована одна из японских традиций, согласно которой выпускающийся школьник дарит вторую пуговицу со своего пиджака девушке, которая ему нравится. Об этой традиции автор знает ровно то, что ему сказал Гугл.

Кацки хорошо помнил: в день выпуска из Юэй шёл проливной дождь. Из-за его плотной стены и разлившейся в воздухе туманной дымки мир вокруг казался до тошноты блёклым и поскучневшим – что тогда, что сейчас по воспоминаниям. Время стёрло мелкие детали и незначительные подробности, оставив в памяти отпечатки самых ярких моментов: промокшие насквозь ботинки, сломанные спицы зонта, собрание в огромном актовом зале на речь директора и гимн Юэй и – круглолицая Урарака. Она сияла фестивальным фонариком, гордая своим выпуском, прижимала к груди аттестат и весело болтала с придурком Деку и занудой-очкариком. За её спиной простиралось окно с текучими разводами дождевых капель на стекле, и серый рассеянный свет красил Урараку в приглушённые цвета, лишал её обычной яркости. Но – она, чёрт возьми, сияла изнутри, и это было лучше любой цветастой одежды.

Кацки никогда не был сентиментальным. Никогда не был романтиком. Он был самим собой: наблюдал за ней без утайки или сопливой робости, и Урарака, поймав его взгляд, торопливо отвернулась к окну – только и успел, что увидеть её заалевшие щёки.

Ситуация накануне была – тупая, как в сёдзе-манге, идиоту Киришиме бы понравилось. На спарринге, о котором его попросила сама Урарака, Кацки уложил её подсечкой и придавил к полу, обездвижив и нависнув сверху. Никакой сраной романтики, у неё не лились слёзы от обиды или боли, а ему не стало внезапно стыдно – оба тяжело дышали, Урарака наблюдала за Кацки, сердито хмурясь, а он крепко держал её и внимательно смотрел в ответ, чтобы не дать шанса схитрить. Пот застилал глаза, шум крови звучал в ушах набатом, а в мышцах поселилось напряжение. Когда Кацки отпустил её – разжал жёсткую, почти бульдожью хватку – Урарака даже не стала подниматься на ноги, так и осталась на полу растирать раскрасневшиеся руки. И слова её прозвучали совсем не романтично, толкнув развернувшегося было к выходу Кацки в спину:

– Ты мне всё равно нравишься.

И – мать его, финиш. Девчонки признавались ему и раньше, но это была первая, которая всерьёз ему нравилась, и которая сказала всё так, словно просила никуман купить. Кацки оценил признание – а ещё вспомнил, что вообще-то при поступлении пообещал сам себе посвятить всё время исключительно героике и становлению номером один.

Он тогда – в спортзале – не дал ей точного ответа. Не потому, что струсил, а потому что хотел подумать и всё взвесить. Их ждала работа напарниками про сразу после выпуска, на личную жизнь времени не было в принципе, но дурында круглолицая всё равно решила, что её признание прозвучало глупо. Это она сказала Кацки, когда он поймал её после церемонии и оттащил на безлюдную лестницу на втором этаже академии. И добавила:

– Я всё понимаю. Сейчас… это лишнее. Ты будешь в Токио, а я полечу в Кумамото, и как скоро свидимся, вопрос… Но именно поэтому я решила не молчать.

Урарака смотрела прямо ему в глаза. Кацки видел, как ей хотелось отвести взгляд или сбежать, но она ещё на первом году проявляла поразительное упрямство. Её волнение выдавало то, как она стискивала пальцы в кулаки до побелевших костяшек и как пыталась дышать – ровно и будто по внутренней команде.

Кацки и сам знал, что вспыльчив. Что умеет вести за собой и обладает харизмой, но навыки простого общения с людьми у него – хождение по минному полю, где этим минным полем выступает он сам. Урарака явно не знала, чего ждать, а он просто скрутил с пиджака вторую пуговицу и сунул ей в ладонь. Сухо сказал, внутренне напрягаясь:

– Держи давай, круглолицая. Чего руки такие кривые? Уронишь сейчас!

Он – минное поле. Неосторожный шаг, и рванёт к чёрту. Но Кацки помнил, как Урарака сначала удивлённо приподняла брови, потом смешно вытянула губы буквой «О» и тут же расплылась в улыбке не просто довольной, а счастливой.

Если бы внутренний свет мог становиться настоящим, Кацки бы в тот день ослепило нахрен.

– Спасибо! – воскликнула она, и щёки её алели. Тряхнула головой – смешно, отросшие волосы хлестнули её по лицу, а Кацки хмыкнул и перевёл взгляд на шумящий за окном дождь.

– Тебя закоротит сейчас, как дебила Пикачу.

Она, конечно, возмутилась. Не романтично, не мило – они препирались, но Кацки чувствовал внутреннее удовлетворение. Дождь за пределами школы разошёлся до ливня, пузырящегося водой в огромных лужах, одноклассники бродили по школе ностальгирующими привидениями, а они были вдвоём, и он не жалел о своём решении.

Личная жизнь для героя – роскошь. Он понимал это и принимал их отношения на расстоянии, длящиеся почти пять лет. Короткие встречи, праздники порознь, периодические совместные миссии и сотрудничество офисами, звонки и сообщения – это было непросто, но естественно. Кацки жил с этим, мирился с этим…

И не мог смириться с чужим тихим:

– Мне очень жаль, Взрывокиллер… Бакуго-сан. Прошу, заберите вещи Ура… Урараки-сан.

Настоящее било Кацки прямо под дых. Грёбаное настоящее с усталым врачом перед дверями морга, с мрачно застывшим рядом Цукаучи и пакетом с вещами, которые были при Урараке в момент её смерти. Кацки стискивал его пальцами, чувствуя нарастающую внутри дрожь вместе с медленно просыпающимся гневом, и не знал, куда ему бежать и что теперь делать. Кроме как работать и мстить – но кому, какой суке мстить?!

Урарака погибла во время спасения людей после теракта. Тот устроили остатки Альянса злодеев, но по отчётам никто не остался на свободе – кого поймали, кого убили при задержании. Устраивать самосуд Кацки бы никто не позволил, поэтому он тщательно проверил все документы и сводки, чтобы удостовериться: никакая тварь действительно не сбежала. Это не уняло горячую, почти обжигающую злобу, и не успокоило совести, но устраивать побег ради убийства виновника – не дело.

Урарака бы не простила ему этого.

Он бы сам себя не простил, если бы поддался слабости.

– Каччан… – от вида придурка Деку, припёршегося к нему в офис после работы, Кацки застыл в оцепенении. Уже давно перевалило за полночь, ночной Токио сиял неоновыми огнями, уличными фонарями и слепыми окнами домов, а он только недавно закончил проверять последний отчёт о патруле по своей территории. На языке горчил дешёвый кофе из автомата, плечо неприятно оттягивала сумка с обмундированием костюма, а дебил Деку топтался у стеклянных дверей офиса и смотрел на Кацки с бараньим выражением лица. – Доброго тебе вечера! Я тут мимо проходил, хотел узнать, как твоя… работа.

Они не виделись с похорон Урараки, и Кацки был бы готов не видеться ещё лет сто. Не потому, что ревновал её к Деку – вот ещё, между Деку и Ураракой была разве что дружба, он никогда не был тупицей, чтобы не понимать очевидного. Просто Кацки ненавидел, когда его жалели, а Деку…

«Блядский Деку, лезущий не в своё дело».

… наверняка уверен, что Кацки не инвентарь на тренировках молотит и не преступников на заданиях, а продумывает планы мести. Это же Деку – у него мозги набекрень и гипертрофированное желание помочь даже там, где это нахер не нужно.

Кацки и без того было мерзко.

– Прекрасно. А теперь двигай по своим делам, – он раздражённо скривился и шагнул на улицу. Дежурный махнул ему в спину – Кацки видел это в отражении стеклянных дверей офиса. – Или у тебя их мало?

Раньше бы он мог дать Деку по роже. Пожалуй, с контролем гнева всё же становилось лучше – но недостаточно. Тот клокотал в груди пока горячим недовольством, но с каждым взглядом идиота рядом креп и рос, грозясь выплеснуться наружу очередным взрывом. Деку старался держаться спокойно, но это отвратительное печально-сочувствующее выражение застыло в глубине его зрачков – держать в узде эмоции придурку ещё учиться и учиться.

Спасибо, что без ядерной живой мимики, как в школе.

– Дел всегда много, – ответил наконец Деку и поспешил за Кацки следом. Тот уже шагал по освещённой ночными огнями улице, и всё, чему ему хотелось – вернуться скорее домой. В мертвенно тихую, нужную в основном для ночлега квартиру, и меньше всего Кацки старался думать о том, как Урарака могла бы её оживить, если бы они когда-нибудь съехались.

Пуговица с собственного школьного пиджака привычно скользнула в ладонь, стоило сунуть руку в карман куртки. Кацки нашёл пуговицу в вещах Урараки – Асуи потом поделилась, что та всегда носила её при себе. Говорила, что наудачу.

Если бы дебил Деку прямо сейчас начал пиздеть про Урараку, Кацки бы дал ему пинка и отправил на проезжую часть.

Но дебил всё же отрастил себе немного мозгов – поравнялся с Кацки и сказал:

– На самом деле… я не просто так пришёл. Есть пара моментов по работе, которые я бы хотел с тобой обсудить. Это важно, и я думал позвонить ещё днём, но… всё-таки это не телефонный разговор.

Мимо них с шумом пронеслось несколько машин. Поток воздуха бросил в лицо взвесь мелкой пыли, по асфальту прошуршал обрывок газеты, и Кацки в раздражении прикрыл глаза и быстро провёл по ним кулаком. Проморгался и, крепче стиснув пуговицу в кулаке, сунул руки обратно в карманы.

– Что за моменты такие, если ты пригрёб ко мне так поздно?

Если Деку зовёт его сотрудничать… наверняка что-то хреновое. Но работа – это хорошо, Кацки было легче нырнуть в неё с головой и как можно меньше думать о личном.

Личное оказалось для него – для него, блядь! – чересчур болезненным. Но Кацки бы солгал самому себе, если бы сказал, что жалеет о прошлом.

Несколько минут они шли молча, широкий тротуар легко ложился под ноги. Кацки петлял между редкими прохожими, заворачивал за углы домов и магазинов и изредка бросал взгляды на небо. Чёрное, без единого облака, с круглой луной в вышине. Но шаг, ещё шаг и поворот на светофоре – и та скрылась за огромной металлически-стеклянной высоткой.

Урарака один раз вытащила его полюбоваться на небо.

Пуговица в кулаке, казалось, почти жгла кожу.

– По-хорошему, я собираюсь объявить все детали на собрании завтра в своём офисе, – голос Деку вырвал Кацки из тягучих, как трясина, мыслей. Тряхнув головой, он краем глаза взглянул на придурка: тот вышагивал рядом, хмурясь, и слова его звучали спокойно и задумчиво. В кои-то веки бросил свою привычку жутко бубнить на людях! Но Кацки предпочёл сосредоточиться на чужих словах, а не на прошлом, – … но подумал, что кое-что должен передать тебе лично. И прямо сегодня.

– Разбазариваешь ценные данные от своих информаторов аж на улице? – Кацки скептически хмыкнул, но Деку не смутился. Баранье выражение пропало с его лица, и сейчас он снова напоминал настоящего героя: собранного, решительного. И смотрел прямо, не отводя взгляда.

Кацки даже притормозил. Светофор мигал зелёным, но пешеходный переход и проезжая часть на узкой улочке были пусты – только они вдвоём. Это начинавшаяся перпендикулярно улица ночных развлекательных заведений пестрела и шумела частыми прохожими – до слуха Кацки долетал тихий гул голосов и музыки.

– Я думаю, те, кто мог бы нас подслушать, и так всё знают. – Деку выглядел серьёзным. Кацки вопросительно выгнул бровь, без слов торопя – рожай быстрее, дубилина! Раздражение слегка улеглось, но это ещё ничего не значило. – Думаю, сейчас это самая горячая информация на чёрном рынке. А до героев она только-только начала доходить…

Кацки досадливо цыкнул. Деку выдохнул и быстро выдал:

– Шигараки Томура жив.

Это было похоже на взрыв. Кацки замер, балансируя на бордюре, и на несколько мгновений, кажется, забыл, как дышать. Секунда, другая – и он с тихим свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, а кулаки сжал так сильно, что пуговица больно впилась в ладонь. Он даже ощутил боль не сразу, позволив мгновенно вспыхнувшей ярости захлестнуть себя с головой. Кацки видел, как Деку шарахнулся в сторону, но бить его не стал – фитиль ярости как вспыхнул, так быстро догорел, и хватило его лишь на удар кулаком по столбу светофора рядом. Тот скрипнул, костяшки пальцев ожгло болью, и Кацки с чертыханьем разжал кулак.

Пуговица с еле слышным металлическим звоном упала на асфальт. Крутанулась вокруг своей оси и замерла – аккурат между Кацки и Деку.

Воцарившаяся тишина не была полной. Всё ещё в отдалении звучала жизнь ночного города, и где-то в этом городе – или другом? С живучего ублюдка станется съебать искать штаб получше! – бродил грёбаный Шигараки Томура.

Они были уверены, что эта падла склеила ласты ещё полтора года назад. Тогда в Токио, где Альянс устроил себе новый штаб, была настоящая кровавая баня, из которой не все герои вышли здоровыми или даже живыми. Но ряды злодеев тоже проредили знатно, и последний теракт с их участием, ставший роковым для Урараки, очень походил на попытку отомстить. Укусить побольнее – напоследок.

Теперь Кацки мог поклясться, что всё это не случайность.

– Каччан? – осторожный вопрос Деку заставил его встряхнуться, выныривая из мыслей и сосредотачиваясь на реальности. Рывком нагнувшись, Кацки подхватил с земли пуговицу и сунул её в карман джинсов, а потом поправил сползшую было с плеча сумку. Мрачно оглянулся на Деку и криво ухмыльнулся тому, как тот нехорошо нахмурился.

Придурок.

Кацки не безмозглый, чтобы тупо подставляться. Он отомстит – но сделает это с умом.

Шагараки Томуре лучше прыгнуть с моста, если он не хочет гнить в Тартаре до конца своих дней.

– Кто бы сомневался… Вот же обмудок, – Кацки сжал и разжал пальцы. Содранные о железо костяшки отзывались горячей пульсирующей болью. Точно так же внутри Кацки пульсировало мрачное чувство, похожее на смесь злого предвкушения, ненависти и адреналина. – Кто ещё сейчас в курсе?

– Тодороки-кун. Узнал даже раньше и для достоверности пробил по своим каналам, – Деку смотрел настороженно и внимательно. – Остальным объявлю завтра на собрании. В двенадцать дня, у меня в офисе. Буд…

– Буду, – Кацки дёрнул плечом, свободным от сумки. – Не распыляйся. Сам не опоздай лучше.

Всё это было только началом. Подготовкой к новому витку затяжной войны, Кацки чуял это. Собрание с объявлениями, охи-ахи-предложения, поиск информации, анализ, планы со стратегиями… ожидание нового удара – он будет, не может не быть. Кацки даже не торопился припирать Деку к стенке немедленно, чтобы выпытать все подробности – ещё успеет.

Урарака бы одобрила.

Урарака бы тоже не рванула в такую авантюру с горячей головой.

Кацки глубоко вздохнул и выдохнул. Деку продолжал пялиться на него с лицом человека, ожидающего немедленного хука в челюсть. Чёртов подозрительный задрот! Мысли Кацки были совершенно о другом.

Теперь он окончательно понимал, что должен сделать. Герой он, держащий своё слово, или, блядь, кто?

«Не ссы, круглолицая. Всё у тебя получится» – сказал Урараке как-то. И пусть этого уже не случится, пусть её больше нет, но уж Кацки постарается расставить все точки над i.

Уёбки из Альянса в принципе не должны свободно ходить по земле.

– Тогда… до встречи? – Деку, явно слегка обескураженный паузой, вздёрнул подбородок. Кацки сухо и отрывисто кивнул ему и, бросив взгляд на снова замигавший зелёным светофор, быстро перешёл на другую сторону улочки и пустился дальше в путь. Идиот Деку не поскакал вслед, но его взгляд Кацки явственно ощущал между лопаток до тех пор, пока не завернул за угол.

Ну что за дурак. Что он, что трезвонящий через день Киришима…

Кацки выдохнул и хлопнул себя по карманам джинсов.

Завтра начиналась война.

И удача ему тоже пригодится.