Tenko Team: канон.

[Tenko Team]

Название: Папочка Тема: канон Автор: Tenko Team Форма: хэндмэйд (закладка для книги)/арт Пейринг, персонажи: рука Категория: джен Рейтинг: PG-13 (мертвая часть тела все-таки) Размер: 540х720; 436х720; 780х1040 Предупреждения: снято камерой мобильного телефона
Название: Тенко Тема: канон Автор: Tenko Team Форма: аватары Пейринг, персонажи: Шигараки Томура, Курогири, Даби, Тога Химико, Мидория Изуку Шигараки/Мидория, Шигараки/Тога Химико Категория: джен, слэш, гет Рейтинг: PG Размер: 120x120 15 шт. до 30 Кб
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Название: Демон Тема: канон Автор: Tenko Team Форма: арт Пейринг, персонажи: Даби/Шигараки Томура Категория: слеш Рейтинг: G Размер: 787x456 Предупреждения:
Название: До слез... Тема: канон Автор: Tenko Team Форма: арт Пейринг, персонажи: Шигараки Томура Категория: джен Рейтинг: G Размер: 600x573

@темы: Канон, Визуал, Fucking Fest '18, Команда Шигараки, Челлендж

---

Iida team, фик «Серьезный разговор»

[Iida team]

Название: Серьезный разговор
Тема: канон
Автор: Iida team
Бета: Iida team
Пейринг, персонажи: Иида Тенья/Бакуго Кацки
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Размер: 3646 слов
Краткое содержание: Ииде очень нравился Бакуго, и это ему совсем не нравилось.

Ииде не нравился Бакуго. Он был… Перечислять все его недостатки Иида отказывался даже про себя — слишком длинный получился бы список, слишком неэффективная трата времени, слишком бессмысленно само занятие.

Ииде нравился Бакуго, и это было самое ужасное его качество. Его гневные приступы вызывали умиление, по растрепанным пушистым волосам хотелось провести рукой, а вечно спадающие джинсы и вовсе стали для Ииды личным проклятием.

Ииды мучился, как ему казалось, бесконечное количество времени: уроки, спортивные занятия, раздевалка, столовая, гостиная общежития, дорожки и улочки на территории Академии, все было пропитано присутствием Бакуго. Если самого Бакуго не было поблизости, Иида просто вспоминал, когда видел его здесь последний раз. Вспоминал, как Бакуго сосредоточенно корпит над тестами по любому предмету — и ведь получает хорошие оценки! Как он старается на любом соревновании, занимается днем и ночью, чтобы бегать быстрее всех (но не Ииды), прыгать выше всех, лучше всех придумывать стратегии боя. Бакуго, думал в такие моменты Иида, вполне заслуживает звания Героя номер один в будущем. Его мысли часто прерывал грохот распахнувшейся двери: Бакуго с ноги врывался в раздевалку и начинал остервенело раздеваться. Тогда Иида переставал думать вовсе — только смотрел, смотрел, смотрел, так и забыв натянуть до конца спортивные штаны.

Бакуго был бомбой, разорвавшейся где-то у Ииды в груди, просто так, без объявления войны и без шанса на капитуляцию. Ииде хотелось хоть раз поговорить с ним нормально, пусть даже и о погоде. Обсудить предстоящий урок, может быть, договориться пройти очередной тест на геройство в паре. Нам бы не помешало научиться работать вместе, думал Иида и мучительно краснел, потому что мысли его на самом деле были не о том.

Наверное, Ииде было бы проще, не замечай его Бакуго вовсе. Но тот замечал и никогда не молчал об этом: Бакуго обзывался, ругался, едва не брызжа слюной, стоило им случайно столкнуться в коридоре. Он злился, что Иида обгоняет его на физкультуре, злился, что у Ииды чуточку лучше оценки. Еще Иида был старостой, носил очки в прямоугольной оправе, принадлежал знаменитой геройской династии и, похоже, родился с золотой ложкой в заднице. Также Иида, по мнению Бакуго, был слишком широкоплечим, слишком высоким, дебильно укладывал волосы и банально не там стоял. Всегда.

Кроме того, Иида общался с Мидорией и всегда казался спокойным. Бакуго это бесило до дрожащих рук — как он сам однажды крикнул на всю столовую.

Поначалу Иида не воспринимал взрывы Бакуго как что-то личное: он привык, что Бакуго постоянно орет и ругается без повода, но вскоре заметил, что Бакуго даже отстал от Мидории. А насчет него, Ииды, с каждым днем распалялся все сильнее. Спустя пару недель Иида даже не мог спокойно посмотреть на Бакуго, как привык — тот сразу же замечал его взгляд и начинал материться.

Мидория сочувственно хлопал Ииду по плечу и говорил, что на этот счет никаких полезных записей у него нет. «Ты нравишься Каттяну», — однажды сказал он, и Иида выпал из реальности на весь день. Мидория, разумеется, нес чепуху, как всегда оправдывая хамство Бакуго, но Иида просто представил — впервые — как бы это происходило, будь его интерес взаимным. Представлялось на удивление легко: Иида откуда-то отлично знал, как бы себя повел, как бы он хотел быть рядом с Бакуго. Лишь бы только Бакуго захотел того же. Иида вздохнул и пошел спать пораньше.

Конечно, он думал о том, чтобы подойти и признаться, но никакого смысла в этом не видел — не было ни единого шанса, что Бакуго отреагирует адекватно. Да и как тут отреагируешь? Бакуго, скорее всего, начал бы издеваться и дразнить, разболтал бы секрет Ииды всей Академии.

Месяц Иида терпел, старался отвлечься на занятия, раньше всех уходил из гостиной общежития, чтобы не столкнуться лишний раз с Бакуго, в раздевалку перед физкультурой прибегал на всей скорости, торопливо переодевался и уходил на площадку. Лишь бы не видеть, как Бакуго раздевается, мнется у шкафчика, стоит в одних трусах и материт кого-нибудь, кто ненароком наступил ему на ногу, затем одевается, наклоняется, потягивается. Ииде хотелось проследить ладонями каждое его движение, ощутить, как под кожей перекатываются мышцы. Ему хотелось погладить Бакуго по щеке, обвести линию скулы, потрогать горло, из которого так часто исторгались ругательства. Ииде казалось, что если положить ладонь под кадык Бакуго, пока он орет, ладонь обязательно перегреется, а может даже взорвется. Иида не боялся обжечься. Но боялся, до тошноты боялся, что его просто не поймут, как часто случалось даже с друзьями в каких-то незначительных мелочах.

Иида думал: еще два года, и я выпущусь. И Бакуго выпустится. И мы больше не будем видеться так часто. Осталось потерпеть всего лишь два года.

Бакуго встал за ним в очередь за булочками в столовой, горячо дыхнул в загривок — Бакуго был немного ниже Ииды, и одного этого хватало, чтобы перестать соображать — и прорычал:

— Слы-ышь!

Иида подумал: «Господи, за что». Поворачиваться он не стал. Бакуго был слишком близко, и Ииде от этого сделалось нехорошо.

— Я к тебе обращаюсь! — не успокоился Бакуго и слегка пихнул Ииду в спину. Там, куда ткнулась его рука, по коже разошлись мурашки, словно круги по воде. Иида поежился. — Эй!

Иида вздохнул. Он вдруг вообразил, что так будет продолжаться ближайшие два года. Так — и с каждым разом все хуже и хуже. С этим пора было что-то делать. Хотя бы выяснить, чего Бакуго от него надо, почему он не отвяжется от Ииды, не оставит его лелеять в одиночестве свои безобидные желания.

Иида не умел составлять планы и стратегии так же быстро, как Бакуго, однако был в этом достаточно неплох. Он развернулся на пятках и пошел к выходу из столовой. Бакуго предсказуемо потопал за ним, продолжая орать. Он уже понял, что Иида посмел его игнорировать и теперь просто поносил его на чем свет стоит. Все оборачивались на них. Ииде впервые было очень неуютно от такого внимания — словно все собрались на трибунах стадиона, чтобы наблюдать самое неловкое и неудачное признание в любви. Обреченное на провал и просто дурацкое. Нет, Иида вообще-то не собирался этого делать. Но предчувствовал, что за два года это так или иначе случится. Невозможно было молча носить в себе этот секрет, когда Бакуго так близко. Протяни руку и заройся пальцами в волосы. Почему-то Иида был уверен, что они очень мягкие. Иногда, засыпая, он воображал, что волосы Бакуго пахнут чем-то совершенно неуместным — фруктовой жвачкой или сахарной ватой. Иида был влюблен в эту фантазию.

Они вышли из столовой, и Иида направился вон из Академии. Для начала ему нужен был укромный угол. Место, где на них никто не будет смотреть. Они обошли территорию Академии, пока Иида не заметил подходящий тупик между корпусами общежития. Он зашел в него и резко остановился. Бакуго влетел в его спину на полном ходу и зарычал. Иида, хоть и ожидал этого, подавился вдохом.

— Иди вперед, — сказал он ровно.

— Чего?! — Бакуго зафыркал, но все же прошел вперед до самого конца тупика, не поворачиваясь к Ииде спиной.

Иида проследовал за ним. У него отлично получилось загнать жертву в угол. Просто и гениально.

— Зачем ты достаешь меня? — спросил он максимально спокойным тоном.

— Хочу и достаю! — Бакуго напыжился и сунул руки в карманы. Ииде мучительно захотелось его обнять.

— Зачем ты достаешь меня? — повторил он все тем же тоном.

— Отвали.

— Зачем ты достаешь меня?

— Нахер пошел!

— Зачем ты достаешь меня?

— С-сука, урою.

— Зачем ты достаешь меня?

Бакуго пошел красными пятнами. Иида видел, как он сжимает кулаки в карманах. Словно едва сдерживается, чтобы не направить взрыв прямо Ииде в лицо.

— Зачем ты достаешь меня? — повторил он с нажимом.

— Затем, что нравится мне… очкарик, — Бакуго заскрипел зубами.

— Кто? — не понял Иида.

— Ты, блядь! — Бакуго зло хватал ртом воздух.

Иида вовсе забыл как дышать. Нужно было срочно прийти в себя.

— Я не очкарик, — начал он, едва слыша, что говорит. — И не матерись.

— Ты-ы… — в отчаянии завыл Бакуго.

— Ты тоже мне нравишься, — вытолкнул из себя Иида. Перед глазами искрило.

Бакуго задрал нос и отвернулся, залившись краской. Иида, наверное, стоял такой же красный. Он чувствовал, как горят щеки и уши.

— Я поцелую тебя? — решился Иида.

— Целуй, — фыркнул Бакуго, так и не повернув головы.

Иида потянулся к нему, готовый, что Бакуго просто пошлет его. Теперь он был готов на жертвы. Теперь он был вообще на все согласен. Бакуго скосил на него глаза и смотрел, долго смотрел, как Иида медленно приближается к нему. В последний момент Бакуго повернул голову, подставляя губы.

Иида не умел целоваться, Бакуго тоже. Это совершенно не мешало, потому что Иида забыл себя, забыл кто он и где он. Он даже, кажется, почти ничего не чувствовал, так громко в голове взрывались петарды и стучала кровь.

Как только Иида отстранился, Бакуго оттолкнул его и выбежал из тупика.

Иида не стал его догонять. Ему нужно было пережить все это.

***
Остаток дня прошел для Ииды незаметно. Он только успел немного успокоиться, как уже закончились занятия и можно было отправляться в общежитие. Иида быстро попрощался с Мидорией и Ураракой, сказав, что ему нужно заниматься, и закрылся у себя в комнате. Мидория явно волновался — по его мнению Иида выглядел как-то нездорово, неужели это из-за ссоры с Бакуго, которую все видели? Иида только отмахнулся.

Поднявшись к себе он в самом деле сел заниматься: домашнего задания всегда было много, занимайся хоть от заката до рассвета. Это был единственный знакомый Ииде способ забыться и скоротать время до вечера. Мыслями он постоянно возвращался к признанию, к тому, как Бакуго покраснел, как насупился и отвернулся, как затем позволил себя поцеловать, поцеловал сам. И как сбежал после. «Нам надо поговорить», — думал Иида и моментально впадал в панику, потому что не знал, как в обычном разговоре объяснить Бакуго, что он чувствует. Как ему показать, чего он хочет? Как, если при виде Бакуго и его покрасневших щек мозг Ииды превращается в кисель, а сам Бакуго огрызается, перебивает и кричит так громко, что, наверное, сам себя не слышит.

С этими мыслями Иида закончил домашку и отправился в душ. Он не надеялся, что шум воды хоть немного ему поможет, но нужно было хотя бы попробовать. Да и помыться тоже надо. Он как раз смыл с себя пену, как в дверь забарабанили, да так, что она, кажется затрещала. Иида торопливо накинул халат и вылетел из ванной. Никто, кроме Бакуго, не мог так долбиться в дверь. Зачем он пришел? Забрать свои слова назад? Подраться? Или, может, он тоже хочет поговорить?

Иида распахнул дверь, и Бакуго ввалился в комнату, тихо пробормотав «Наконец-то». Он поднял глаза на Ииду и моментально покраснел. Иида нервно дернул воротник халата. Он был ему маловат. И коротковат. И вообще стоило замотаться в огромное теплое одеяло, чтобы не чувствовать себя… вот так.

— Привет, — начал он осторожно.

— Привет, — хрипло ответил Бакуго.

— Располагайся, а я пойду оденусь, — Иида отвернулся, надеясь спрятать лицо, спрятаться самому. От всей ситуации, от раскрасневшегося Бакуго, от того, что он был одет в простую свободную майку и дырявые джинсы, в паху Ииды потяжелело, и он ужасно боялся, что Бакуго это заметит.

— Стой, — Бакуго схватил его за рукав. Иида замер. Окаменел.

— Стою, — Иида почувствовал, как Бакуго шагнул к нему, его дыхание тут же согрело загривок.

— Заткнись, — Бакуго шептал тихо-тихо, словно боялся, что за ними кто-то наблюдает. — Не надо.

— Чего не надо? — растерялся Иида. Ему хотелось опереться на что-нибудь, потому что ноги, которые он так усердно тренировал несколько лет, его не держали. Слишком близко, слишком по-настоящему.

— Не одевайся.

Ииде захотелось завыть.

— Я сейчас развернусь, — предупредил он. Какая-то частичка его малодушно хотела, чтобы Бакуго испугался и снова сбежал.

— Давай, — ответил Бакуго и громко сглотнул.

— И поцелую тебя, — продолжил угрожать Иида.

— Давай, — Бакуго нетерпеливо дернул его за рукав халата, халат соскользнул с плеча, и Бакуго отдернул руку. Иида подумал было побиться головой о стену, но сначала следовало снять очки, отнести их на полочку для очков… Господи, никаких шансов.

Иида развернулся и быстро прижался губами к губам Бакуго. Бакуго всхлипнул и первым открыл рот, толкнулся языком между губ Ииды. Во второй раз у них явно получалось лучше. Иида вспомнил свою мечту попробовать сработаться с Бакуго на миссии. Судя по всему, у них были все шансы. Бакуго, осмелев, толкнул Ииду к стене и вжался в него, головокружительно задыхаясь. Он положил ладони Ииде на щеки, затем скользнул ими по шее и замер на плечах — одно уже было голым, на втором еще висел халат. Неожиданно он остановился, замер с приоткрытым ртом и только сердце его продолжало гулко стучать — Иида чувствовал этот бой грудью.

— Можно? — наконец спросил Бакуго, и это было, пожалуй, самым неожиданным событием за весь день.

— Делай, что хочешь, — без раздумий ответил Иида. Это было именно то, чего он хотел — чтобы Бакуго делал абсолютно все, что угодно. Иида хотел, больше всего на свете хотел довериться Бакуго. — Бакуго… -кун.

— Меня зовут Кацки, — возмущенно прошипел Бакуго.

— Тогда Тенья, Кацки, — Иида прикрыл глаза.

— Все, что хочу? — неверящим тоном переспросил Бакуго.

— Все, что хочешь, — подтвердил Иида. — Я доверяю тебе.

Бакуго сипло выдохнул и заозирался.

— Тогда… Тогда иди на кровать, — приказал он.

Иида попятился, не в силах отвернуться, перестать смотреть на то, как Бакуго снимает через голову майку, путается в ней и рычит, затем стягивает джинсы, переступает через них, шагает к Ииде, дергает за пояс халата…

— Ты голый, — удивленно пробормотал Бакуго, оглядывая Ииду с ног до головы.

Ииде захотелось прикрыться. Но член стоял колом, и скрывать уже было нечего. Иида успокоил себя тем, что у Бакуго, вообще-то, тоже стоит, и трусы на нем смотрятся скорее чем-то лишним.

— Да, — все же ответил Иида. На нем же был халат, чего Бакуго ожидал? Геройского костюма?

— Красиво, — одними губами произнес Бакуго и подтолкнул Ииду к кровати.

— Очки… — Иида боялся их разбить в какой-нибудь неподходящий момент. Ему было страшно испортить то, что только-только зародилось у них с Бакуго.

— Позже, — отмахнулся Бакуго и уложил Ииду на спину.

— Ай!

— Что? — Бакуго даже отпрянул.

— Книга, — Иида полез рукой под покрывало, где валялась книжка. — Сейчас.

— Они у тебя везде, — Бакуго осмотрел комнату еще раз.

— Да, — Иида покраснел.

— Ты поэтому очкарик? — не унимался Бакуго.

— Я не очкарик, — Иида аккуратно отложил книгу в стопку у кровати.

— Мне нравятся очкарики, — настаивал Бакуго, уперев руки в бока.

— Н… Ладно, — вздохнул Иида.

Он протянул руку к Бакуго и зацепил пальцем резинку его трусов. Потянул, отпустил. Бакуго всхлипнул, переступил с ноги на ногу, нахмурился, набычился, снова покраснел и наконец стянул с себя трусы. Его член мягко качнулся, с головки влажно стекла капля смазки, Иида сглотнул. Ему казалось, он сейчас взорвется.

— Замри, — попросил Бакуго и уперся коленом в кровать.

Иида замер не потому, что ему так сказали — он просто не мог пошевелиться, мог только смотреть, как Бакуго, абсолютно голый, возбужденный Бакуго перекидывает через него ногу и садится верхом. Бакуго уселся, поерзал, смущенно фыркая, мельком потерся членом о член Ииды, остановился и внимательно глянул на Ииду:

— Я буду тебя трогать.

Иида кивнул. Говорить он был не в силах. Бакуго склонился к нему и медленно, как-то даже трепетно провел ладонями вдоль торса, потрогал живот, ткнулся пальцем в пупок, отчего Ииду неожиданно словно прошило разрядом тока. Он вздохнул и положил руки Бакуго на колени, погладил, едва касаясь, обвел бедра, несмело тронул ягодицы. Крепкие, круглые. Иида зажмурился так сильно, что на глазах выступили слезы. Бакуго его прикосновений будто не заметил: он все щупал живот и грудь Ииды, водил пальцами по плечам и ключицам. Ииде хотелось, чтобы он потрогал соски, но неужели он мог сказать об этом?

Бакуго наклонился к нему еще ниже и поцеловал. Лицо его было сосредоточенным и таким красивым, что Иида в тот же момент влюбился заново, и на этот раз совсем неотвратимо. Он отвечал на поцелуй и осторожно сжимал задницу Бакуго, стараясь запомнить это ощущение в мельчайших подробностях. Ему хотелось подбросить бедра вверх, хотелось потереться членом между его ягодиц, вжаться, немного подвигаться, почувствовать, как это. Затем хотелось вставить, конечно же, сразу до конца, слиться с Бакуго, ощутить, какой он внутри — наверняка горячий, восхитительный. Ииду мелко затрясло.

— Ты чего? — прошептал Бакуго ему в рот. Сейчас, вот так близко, с чужим доверием в руках, Бакуго стал совсем другим: внимательным, осторожным, даже тихим. Иида думал — будет ли он кричать, когда они начнут трахаться?

— Хочу тебя, — ответил Иида, изо всех сил стараясь не трястись. Ему казалось, еще чуть-чуть, и у него заведутся двигатели в ногах.

— Ясно, — кивнул Бакуго и нахмурился. Он слегка двинул бедрами, потеревшись членом о живот Ииды, и в ту же секунду раздался тихий хлопок, и грудь Ииды, где лежала рука Бакуго, обожгло страшной болью.

— У-у-у, — взвыл Иида, выгибаясь. — Что это?!

— Я… — глаза Бакуго забегали. — Прости! Я не хотел! Блядь!

— Это?..

Иида скосил глаза и увидел у себя над правым соском мелкий ожог. Бакуго сидел злой и испуганный, стиснув зубы и спрятав руки подальше. Вот оно что. Иида знал, как работает причуда Бакуго, но никогда не задумывался, что она может сработать и в такой ситуации. Хотя это было так очевидно.

— Ничего страшного, — сказал он успокаивающе. — Все в порядке, эй.

— Я не хотел, — повторил Бакуго упрямо.

— Я верю, — кивнул Иида. — Я в порядке.

— Веришь? — опешил Бакуго.

— Конечно, — Иида улыбнулся. — Сейчас я только достану заживляющую мазь…

Он потянулся правой рукой к тумбочке, где в ящике держал аптечку, и зашипел. Ожог все-таки саднил.

— Я достану! — Бакуго взял его руку и вернул обратно себе на задницу, а сам полез в тумбочку.

— Синяя баночка, — подсказал Иида, полностью переключившись на ощущения в руках. Кожа у Бакуго была неожиданно нежная, шелковистая, вся в мелких, прозрачных золотистых волосках. Должно быть, когда Бакуго загорал, от него вообще невозможно было оторвать взгляд. Иида очень хотел выяснить это на практике.

— Эта? — Бакуго сунул Ииде в лицо баночку.

— Да, — кивнул Иида и собрался было забрать у него мазь, чтобы намазать ожог.

— Я сам, — буркнул Бакуго и снова вернул руку Ииды на свою задницу.

— Я тут подумал, — Иида немного помолчал, — эта мазь нам может пригодиться.

— Заче… О. Да, — Бакуго спрятал глаза. — Болит?

— Все в порядке, — Иида все-таки отнял руку от ягодицы и обхватил пальцами запястье Бакуго. Перевернул его руку ладонью вверх и поцеловал в самый центр. Бакуго вздрогнул.

— Все, — прорычал он.

— Что?

— Ты хотел снять очки, — Бакуго кинул куда-то в угол комнаты крышечку от банки с мазью. — Снимай или смотри на меня.

— Я увижу, — пообещал Иида и, стянув очки, осторожно сунул их в аптечный ящик.

Бакуго набрал мазь на пальцы и завел руку за спину. Иида ничего не видел, но чувствовал: как Бакуго привстает, как прогибается, как гладит себя между ягодиц, как пробует просунуть внутрь пальцы и немного хмурится. Иида хотел ему помочь, хотел поучаствовать, поэтому сжал пальцы на его заднице и развел ягодицы в стороны. Бакуго зажмурился и прикусил губу. Рука его задвигалась быстрее, и было видно, как она движется вперед-назад, быстрее, быстрее. С его члена на живот Ииды упала капля смазки, одна, вторая. Иида слегка двинул бедрами, ему хотелось напомнить о себе, хотелось скорее оказаться на месте руки Бакуго. Тот понял его правильно. Он медленно вытянул из себя пальцы и положил их на член Ииды. Погладил большим головку, размазав по ней смазку, обвел ствол, взял в пригоршню яйца и весь замер, осторожно перекатывая их в ладони. Иида повернул голову, на ощупь нашел угол подушки и закусил его, чтобы не закричать.

Скользкой рукой Бакуго двинул несколько раз по члену, оттягивая крайнюю плоть до конца и затем сжимая крепко кулаком головку. Иида толкался ему в руку и тихо постанывал, даже скулил. Это ни шло ни в какое сравнение с привычной дрочкой.

— Кацки, — попросил он сипло, — пожалуйста.

Сделай уже что-нибудь. Дай. Выеби. Что-нибудь.

Бакуго сжимал в пригоршне яйца Ииды с таким лицом, словно они олицетворяли все доверие, что Иида ему подарил. Иида только надеялся, что причуду свою он на этот раз сдержит.

На просьбу Ииды Бакуго ответил мутным, расфокусированным взглядом. Он вздохнул тяжело, словно даже устало — плечи его опустились, спина сгорбилась.

— Сейчас, — ответил он глухо. — Я хочу… Можно я…

Бакуго замолчал и сполз по ногам Ииды, сев ему на колени. Иида уже собирался спросить, что случилось, как Бакуго склонился к его члену и целомудренно чмокнул головку.

— Кацки, я сейчас… — застонал Иида и едва успел пережать член у основания. — Блядь.

— Ты ругаешься? — удивился Бакуго.

— Блядь, блядь, блядь, — ответил Иида, пытаясь хоть немного успокоиться. Теперь, думал он, даже если его собьет машина, и у него начнется амнезия, он не сможет забыть картину, на которой Бакуго, трепетно прикрыв глаза, наклоняется к его члену и целует в головку. У Бакуго на ней были короткие густые ресницы и красные от поцелуев губы.

— Блядь, — согласился Бакуго, сжимая у основания член Ииды. Направляя его в себя. Садясь на него. Происходящее раздробилось для Ииды на фрагменты — только так у него получалось воспринимать все и не взорваться.

Бакуго был скользкий. Бакуго был невероятно, невыносимо, волнующе тугой. Бакуго был горячий, как адское пекло. Бакуго был тесный-тесный-тесный, красивый, раскрасневшийся, растрепанный, возбужденный, весь — иидин. Он медленно опустился на член Ииды, подрагивая всем телом, жмурясь, кривя губы. Когда он опустился до конца, живот его напрягся, соски заострились, рот сложился буквой «о». Бакуго тихо, напевно застонал и сжался, выгибаясь. Он начал двигаться, медленно раскачиваться, уперевшись руками Ииде в грудь, и Иида застонал ему в тон. Он не мог молчать, в то же время не мог кричать, как ему хотелось. Только жалко, тонко постанывать, скулить и сухо сглатывать, смаргивать слезы, выступившие в уголках глаз.

— Я сяду, — прохрипел Иида. Он хотел, чтобы это был вопрос, даже просьба, но власти над интонациями у него больше не было.

Бакуго кивнул и привстал, чтобы тут же резко опуститься на член, вышибая из Ииды дух. Он сел, и острые соски Бакуго оказались прямо перед его лицом. Иида прикусил нижнюю губу.

— Ну! — прошипел ему Бакуго.

Иида не знал, чего «Ну», но устроился, скрестив под Бакуго ноги, обнял его за талию, помогая двигаться, и прижался губами к соску. Бакуго вскрикнул и резко замолчал, и будто задохнулся. Иида мял языком и губами твердый сосок, нежно прикусывал его, и Бакуго вздрагивал от каждого движения. Он начал двигаться как-то иначе: глубже, сильнее, медленнее, Иида поддерживал его и подбрасывал бедра вверх, ему навстречу. Ему казалось, они сидят так целую вечность. Он был готов провести так еще десяток вечностей. Вечность вечностей.

Бакуго сменил темп, задвигался мелко и быстро, и Иида почувствовал, как вечности его стремительно истекают одна за другой, все скапливаются страшным жаром в паху, стремятся выплеснуться внутрь Бакуго.

— Сделаешь это в меня, — дал указание Бакуго. Как ему только удавалось нормально говорить? Иида чувствовал, что трясет их обоих. Член Бакуго, сжатый между их животами, пульсировал, весь скользкий от пота и собственной смазки.

Иида кончил, кажется, только от серьезного тона Бакуго. От того, что он попросил кончить внутрь.

Бакуго излился ему на живот следом, тихо постанывая.

Иида упал на подушку без сил. Ему хотелось повторить. Бакуго завалился на него, тяжело и громко дыша. Он не стал слезать с члена, и Иида чувствовал, как тот опадает внутри, тесно, сладко сжатый горячими стенками.

— Я хочу еще, — прохрипел он.

— Сейчас, — ответил Бакуго сонно.

Серьезный разговор был им больше не нужен.

@темы: Канон, Fucking Fest '18, Команда Ииды, Текст

---

Bakugo Team: «Неизменное», миди

[Bakugo Team]

Название: Неизменное
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Бета:  Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки/Мидория Изуку
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: ER, романтика, повседневность
Размер: миди, 5381 слово
Краткое содержание: Бакуго ненадолго возвращается в прошлое.
Предупреждения: пост-канон + канон, ООС, нецензурная лексика

***
На голову от каждого шороха сыпалась штукатурка, и Бакуго только и успевал смахивать ее с лица и повязки, пытаясь защитить глаза. Мелкая пыль скрипела на зубах, паутина свисала с потолка — все вокруг выглядело так, будто в этом подвале уже минимум лет пятьдесят никто не появлялся. И Кацуки наверняка поверил бы, что ошибся дверью, если бы несколько минут назад своими глазами не видел, что все оборудование было новым, стены покрывала свежая краска, и мебель вовсе не разваливалась в труху, покрытая полувековым слоем пыли.

Теперь же подвал казался заброшенным и необжитым, и тут все было другим, словно из далекого прошлого — древние компьютеры, зияющие провалами дыр вместо экранов на мониторах, старая мебель, ободранный гнилой пол, облупившаяся краска, и совершенно никого, хотя только что тут были забаррикадировавшиеся в маленькой банковской конторке преступники и несколько их заложников, которых они должны были спасти.

Бакуго не выдержал и чихнул, недовольно морщась. Самым главным, чего во всем этом не хватало, был Деку. Тот шел сразу за ним, и, когда незаметный низкий ублюдок выбежал из-за поворота и швырнул в них какой-то вязкой гадостью, Кацуки бросился вперед и загородил его, принимая удар на себя. Мерзкая субстанция мгновенно облепила со всех сторон, как однажды телепорт Все за одного, и когда Бакуго снова открыл глаза, то просто оказался здесь.

Он обошел помещение несколько раз, и это точно не было иллюзией — Кацуки давно умел их отличать и все проверил. Подвал был тот же самый, он не сомневался. Судя по всему, вопрос был не в том, где, а в том, когда он тут находился. Какой сейчас был год? Или мир?

Он никогда раньше не сталкивался с такими причудами, только слышал о них, читал, да и Деку как-то рассказывал, потому что всегда был настоящим задротом, знающим о причудах все на свете, и если Кацуки правильно помнил, ни одна из них не была способна отправить человека в другое время или мир навсегда, только на короткий период. А значит, Бакуго надо было просто переждать, пока эффект не закончится, и он не вернется обратно.

Больше всего беспокоило и бесило, что Деку остался там один против этих уродов, которых оказалось явно больше, чем они рассчитывали. И если у той банды был кто-то с такой редкой пространственно-временной причудой, то могли быть и ублюдки гораздо опаснее. Кацуки не сомневался, что Деку уже успел во всем разобраться сам, все проанализировать, и наверняка справится в одиночку, но не мог перестать психовать — они только утром в очередной раз поругались из-за его, Деку, постоянной отбитой беспечности, и вот теперь Бакуго сам так глупо подставился, защищая его. Он боялся, что его исчезновение может выбить Деку из колеи, и тот начнет делать глупости и ошибки, которые могли стоить ему жизни. Такое уже бывало, и повторения Кацуки совсем не хотел — слишком дорого обходилось.

Он сел на грязный пол и начал раздраженно прокручивать в голове события всего дня и планы освобождения заложников, включая запасной, чтобы хоть чем-то себя занять. Примерно на двадцатой минуте его терпение кончилось, и Бакуго решил выбраться из душного затхлого подвала, чтобы хотя бы узнать, в каком году оказался, и что это вообще — прошлое или будущее. У него были подозрения, но проверить не помешало бы.

Стоило ему вышибить хлипкую дверь, подняться наверх и осмотреться, выходя на озаренную утренним солнцем улицу, как сомнений не осталось совсем — он оказался в прошлом. Кругом были еще не выцветшие от времени постеры со Всемогущим и другими героями детства — символика, которая в их времени уже устарела, покрывшись пылью, как и тот подвал, из которого он только что выбрался.

Бакуго стянул наручи и быстро компактно сложил, зацепив за пояс и оставляя их болтаться у ноги — Мэй давно сделала их по-нормальному разборными и многофункциональными, так почему бы было не воспользоваться. Не стоило привлекать внимание и пугать людей, пока он пережидал в этом времени свое вынужденное пребывание, а костюм у него и так был достаточно незаметный. Место казалось смутно знакомым, и Кацуки нахмурился, вспоминая — когда они с Деку сюда добирались, он не обратил на это внимание, но, кажется, неподалеку, буквально за углом, была остановка, на которую в город приезжал автобус, идущий от Юэй.

И тут его внезапно осенило. Это же что-то вроде прошлого, наверняка времена их с Деку обучения — может, немного другое, но вряд ли сильно отличающееся, если тут тоже были причуды. Судя по постерам с надписями: «Мы все еще верим в тебя, Всемогущий!», наверное, курс первый-второй, не больше, но уже после того, как Всемогущий лишился силы.

А это значило, что где-то там, в общежитии, сейчас живет Бакуго образца «на десять лет младше». Кацуки довольно усмехнулся. И такой же мелкий Деку, который учится, задротит, светит своими веснушками и тренируется не ломать тело под чужую причуду. Еще не герой номер один, еще почти целый, даже не представляющий, что там его ждет впереди. Без некоторых по-настоящему страшных шрамов снаружи и внутри, каждый из которых Бакуго помнил наощупь и знал наизусть.

Совсем зеленый Деку, еще не умеющий разгонять «Один за всех» на полную катушку, без жутковатой стали во взгляде, заставляющей врагов при встрече отступать назад. Еще ни на что не решившийся, не разобравшийся, возможно даже влюбленный в Урараку — здесь или вообще. И уж точно пока не принадлежащий миру. Не принадлежащий Кацуки, даже местному.

Растущий, по-наивному добрый подросток Деку, которого Бакуго и так отлично помнил, но не против был встретиться еще раз — он давно осознал, что Деку в его жизни лишним не бывает. Какой угодно, когда угодно и где угодно.

Кацуки бодрым шагом направился к остановке, снимая маску. Система безопасности школы должна была его пропустить — все-таки, они с местным Бакуго наверняка были одинаковыми, поэтому все, что ему было нужно, это добраться незамеченным. Заняться все равно было больше нечем, и Кацуки просто сдох бы от скуки в том подвале, а такого шанса могло больше никогда не представиться.

***
Добравшись до школы на забитом загородном автобусе, в котором никто даже не обратил на него внимания, он первым делом проверил, как среагирует пропускная система и главные ворота. Те даже не дернулись, когда его рука пересекла невидимую границу, и Кацуки двинулся в сторону общежитий, стараясь не попадать под камеры и обходить людные места, хотя никого и так не наблюдалось — время было учебное, и все торчали на занятиях.

Он не знал, сколько будет действовать чужая причуда, и сколько тут пробудет, но острое любопытство и так неплохо подгоняло. Бакуго не был уверен, как именно работала вся эта пространственно-временная солянка, но, скорее всего, вряд ли от его действий могло измениться что-то в их нынешнем будущем. Иначе он помнил бы встречу с самим собой, наверное — ну, или Деку бы помнил, вряд ли тот вообще смог бы когда-нибудь такое забыть.

Кацуки добрался до места и осмотрелся, остановившись рядом с большим деревом. Почти новая пятиэтажка общежития освещалась теплыми лучами солнца уходящего лета, и от нее веяло какой-то неожиданной ностальгией. Все-таки, за два с половиной года, что они прожили тут когда-то, много чего произошло — и плохого, и хорошего, — и, как бы Бакуго ни не хотелось это признавать, но именно Юэй и класс «А» сделали его сильнее. Их с Деку, обоих — настоящими героями. Тут Кацуки впервые начал так часто использовать редкое для его лексикона слово «мы» и много чего осознал.

Например, кое-что важное относительно себя и одного несносного задрота, с самого детства портящего ему жизнь.

Деку жил на втором этаже, это он отлично помнил еще с распределения. Потому что в то время казалось, что тот специально всем своим существованием привлекает его внимание, бросая вызов каждым действием и стремясь выбесить посильнее, поэтому Бакуго всюду его замечал, остро и агрессивно, словно бык красную тряпку. Слышал каждое его слово в шуме чужих разговоров, реагировал на каждое его случайное упоминание. И, конечно, запомнил, где тот поселился, даже комнату примерно знал.

Так себе у него были мотивы и оправдания, если честно. Он тихо фыркнул и вдохнул через нос запах теплой листвы. В академии было неплохо — даже несмотря на сложное положение, почти упадок, в котором тогда оказалась вся героика, на них не давил груз ответственности профессиональных героев, не было всей этой стремной раздражающей бюрократии, кучи рамок и границ. Не было столько смертей. Они сами были подростками, и все тогда казалось проще и легче, а если что-то становилось слишком сложным, то всегда можно было спросить. Со временем спрашивать стало попросту не у кого, и этот факт отдавал неприятной горечью.

Кацуки понаблюдал еще немного за пустующим входом и вошел внутрь. Стоило ему подняться по лестнице на нужный этаж и выйти в коридор, как за поворотом показалась слишком знакомая кудрявая макушка, неожиданно оказавшаяся не на занятиях. Кацуки удивленно разглядывал затянутую в белую футболку спину издалека, пока догонял — Деку был таким непривычно маленьким, каким-то даже… хрупким что ли.

Они выросли вместе, и Бакуго всегда был крупнее, но не настолько. Сейчас разница между ним и местным Деку была слишком большой, Кацуки за десять лет вытянулся и еще подкачался, но с его Деку это почти не ощущалось — тот немного перегнал его в росте и тоже набрал дополнительную мышечную массу, но плечи у Бакуго все равно были шире, с телосложением повезло.

Да и в спаррингах они друг другу почти не уступали — и то «почти» только потому, что Деку не просто так назывался героем номер один. Но то, что Кацуки дышал ему в затылок даже без мощной «Один за всех», уже было неплохо, хотя он в этом и не признавался. Бакуго все равно хотел превзойти его — старое стремление, обросшее со временем не только желанием доказать самому себе собственное абсолютное лидерство, но и желанием защитить то, что дорого. А в мире Кацуки оказалось не так уж много действительно важных вещей, которыми можно было дорожить, и Деку, со всей своей чертовой геройской жертвенностью, вечно пытающийся вытянуть все в одиночку, точно стоял во главе списка.

Бакуго почувствовал, как нелепо ускорилось сердцебиение — мелкий Деку, беспечно топающий впереди, вызывал у него странные смешанные чувства, и он точно не хотел признаваться себе, что одним из них было что-то подозрительно смахивающее на умиление.

— Эй, задрот! — окликнул он, наконец. Вырвалось само, давненько уже он его так не называл.

Тот вздрогнул и притормозил, начиная оборачиваться.

— Каччан? Что у тебя с го… — запнулся Деку и вылупился на него, развернувшись. Его и так не маленькие круглые глаза на подростковом лице стали еще больше, и Кацуки хмыкнул — приятно было увидеть его таким ошарашенным.

Бакуго сделал еще несколько шагов и остановился напротив напряженно разглядывающего его подростка. Казалось, он может слышать, как двигаются шестеренки в кудрявой голове, пока тот прокручивает все возможные варианты его внешних изменений. Деку не орал, не шарахался и не нападал, только всматривался — видимо, каким-то образом все-таки просек, что Кацуки настоящий, не фальшивка. Бакуго всегда поражался этой способности распознавать его в любом виде — за всю их карьеру ни одному мимику ни разу так и не удалось обмануть Деку, у того было просто какое-то феноменальное чутье на него настоящего. Или он просто слишком хорошо его знал.

Кацуки внезапно захотелось сделать что-нибудь невообразимо тупое — например, погладить его по голове или потрепать по щеке. Этот и его Деку словно были двумя разными людьми, и он понял, что даже не заметил, когда тот успел так вырасти и измениться. Видимо, был очень занят тем же и слишком увлекся, стоя с ним плечом к плечу и глядя куда-то в недостижимое светлое геройское будущее, с надеждой и спасением для каждого. Это оказалось удивительно заразным.

Деку перед ним сосредоточенно пожевал губу, нахмурился, набрав побольше воздуха, и открыл рот, абсолютно точно собираясь засыпать его кучей вопросов. А вот это уже было очень знакомо, кое-что никогда не менялось — задрот всегда слишком много думал наперед.

— Деку, — хмыкнул Кацуки, — прежде, чем ты вывихнешь себе или мне мозг: я — из будущего. Возможно, другого.

— Временная причуда? — задумчиво спросил тот и кивнул сам себе. — На злодея не похож, не напал, смог попасть в Академию и «задрот»… Значит и правда Каччан. Причуда, конечно, многое объясняет, но зачем ты пришел сюда? И тогда…

Деку забубнил себе под нос что-то невнятное, постукивая пальцем по подбородку, и Бакуго поморщился — вот эта херня его с самого детства бесила, и с возрастом даже его Деку так и не смог избавиться от идиотской привычки проговаривать вслух то, что не помещалось в голове. К тому же они так и стояли посреди коридора, где в любую секунду мог появиться кто-нибудь еще, а светиться перед всеми Кацуки совсем не хотел.

Пока Деку рассуждал, он взглянул на него повнимательнее — тот был в домашней одежде, весь в бинтах и пластырях, и тащил в руках кучу каких-то тряпок. В принципе, это было обычное и привычное его состояние, но за окном заканчивался август, Всемогущий потерял силу, в остальном общежитии было пустынно, да и время… Бакуго тихо недовольно цыкнул — неужели его случайно забросило в такой неудачный момент? Он помнил эту вынужденную уборку и домашний арест после драки на арене. Другой, местный Кацуки сейчас должен быть не в самом лучшем состоянии, во всех смыслах.

Весь этот период был действительно важен для него, и Бакуго не хотел бы вмешиваться сейчас, не хотел давать подсказки. Именно после этого их боя, после выворачивания наизнанку жгучей гордости, начался его путь к нынешнему себе, к герою. И, как бы там ни было, сложившаяся жизнь его вполне устраивала.

Он не представлял, что случилось бы, если бы он выбрал что-то другое, не разобрался, не расставил тогда приоритеты. Не выбрал однажды Деку. Чем бы он тогда дорожил, с кем делил жилье, работу, постель, жизнь? Кто выбешивал бы его своей легкомысленной невнимательностью к собственной жизни и дотошностью во всем остальном? Кого он хотел бы защищать, кому доказывал из раза в раз, что он — лучше, чем все о нем думают, и кому это совсем не требовалось бы, потому что тот знал о нем все?

Наверное, не стоило встречаться с младшей версией. Если Кацуки сейчас все испортит, вызовет противоречивую взрывную реакцию, велика вероятность, что местные Деку и Бакуго так и останутся по-отдельности, пойдут своими дорогами, никогда так и не образуя пресловутое «Вандер Дуо». Которое Кацуки, привыкшему все делать в одиночку, сначала казалось чем-то идиотским и адски бесполезным, но со временем, за множество лет, проведенных рядом, он успел оценить плюсы совместной работы. По крайней мере, он всегда мог защитить Деку, знал, где он, и что с ним, сотни раз в последний момент успевал прикрыть его задницу, которой тот будто бы совсем не дорожил — зато дорожил Кацуки, и для него это было важно.

Да и чего стоил хотя бы секс сразу после напряженных, но слишком коротких для полноценной разрядки миссий. Подрагивающий от кипящего внутри адреналина Деку был нетерпеливым, напористым, и плохо себя контролировал, а еще ругался — матерился через слово, странно коверкая фразы, обычно принадлежащие Бакуго, и рывками скидывал одежду, когда явно лучше справляющийся со всем этим Кацуки переодевался рядом. Ему было сложнее с такой эмоциональностью, слишком многое брал на себя, прижатый собственной ответственностью и страхом не справиться, страхом за других.

Иногда они даже не успевали добраться домой — Деку не выдерживал и зажимал его где-нибудь в общественной душевой, проявляя редкую агрессивную инициативу, и Бакуго абсолютно точно это устраивало. Он улыбнулся мелькнувшему воспоминанию — их чудом ни разу никто не заметил, хотя шума они производили просто дохрена. Кацуки никогда бы не признался даже себе, но взбудораженный ругающийся Деку точно был одним из его тайных фетишей.

За спиной неожиданно раздался писк приехавшего на этаж лифта, а мелкий Деку, еще по-подростковому угловатый в своей большой белой футболке, все еще стоял вместе с ним посреди коридора, бубнил себе под нос и, кажется, никуда не торопился — даже не обратил внимания. Кацуки открыл рот и протянул руку, чтобы схватить его за плечо и увести куда-нибудь, и тут из-за его спины раздалось знакомое:

— Эй, задрот, долго ты еще возиться собираешься?

Бакуго обернулся и встретился взглядом с чужими глазами — такими же, как видел каждое утро в зеркале. «Блять, все-таки приперся», — подумал Кацуки с досадой. Другой Бакуго весь ощетинился и напрягся — Кацуки даже не предполагал, что по нему было так заметно, когда он собирался атаковать.

— Это еще кто? Какого хрена происходит?! — зарычал местный Бакуго, быстро сокращая расстояние, зажигая ладони и замахиваясь. — Деку, отойди!

Кацуки коротко вздохнул, легко уклонился и перехватил его за запястье, мягко роняя на пол и заламывая руки, и свел чужие ладони вместе, не позволяя детонировать. Все-таки, не зря Деку так часто надирал ему задницу в спаррингах — он, и правда, был слишком предсказуемым со своей этой ведущей правой рукой. Хотя тогда ему, конечно, казалось иначе. А еще Бакуго вполне понимал чужую реакцию — наверное, увидев рядом со своим Деку здоровую высоченную копию себя, он бы тоже долго не раздумывал, попытавшись сразу набить ему морду. Ну, хотя бы для профилактики — мало ли, кто это и зачем пришел, а его Деку — это его Деку, и ничей больше. Хотя на осознание и самостоятельное принятие этого факта у него ушел не один год и не один подорванный спортзал.

— Каччан! — воскликнул Деку, и они оба разом повернулись к нему. — Ты неправильно понял, это… это тоже Каччан. Но из будущего! Не преступник!

Мелкий Кацуки застыл, перестав шипеть и вырываться, и вывернул голову, уставившись на него. Бакуго посмотрел в ответ и кивнул, все еще продолжая удерживать его руки за спиной — знал он, что обычно следует за таким собственным спокойствием.

— И ты поверил ему только потому, что этот урод смог проникнуть в школу и выглядит как я? — возмущенно прохрипел местный Кацуки, снова резко дергаясь и почти подбрасывая его в воздух.

— Я выгляжу лучше, — усмехнулся Бакуго. — Я и есть лучше, потому что старше и уже герой.

— Черта с два я поверю, что ты — это я, — прорычал тот недовольно и снова задергался.

— Твою мать, ладно, — нахмурился Бакуго. — Вообще-то, Деку не должен этого знать, но когда-нибудь все равно вскроется. Ты тоже ведешь аналитические записи, чтобы ничего не забыть и не потерять, только в электронном виде, а не в допотопных тетрадях. И даже сейчас дотошно собираешь и конспектируешь информацию о героях и соперниках, просто скрываешь, и это почти никому не известно, даже родители не в курсе. Так пойдет?

Мелкий Кацуки под ним замер, переставая дергаться, да и Деку тоже как-то затих — тема сходства и различий между ними, наверное, была еще слишком острой после недавнего конфликта. Бакуго отпустил чужие руки и встал, отряхивая колени.

— Кач… чан, а мы не должны рассказать об этом учителям? — с сомнением тихо протянул Деку минуту спустя. Кацуки взглянул на него, коротко мотнул головой и ответил:

— Не стоит. Думаю, чем больше людей будет затронуто, тем сильнее будет расхождение наших веток будущего…

— И тем более отличный от твоего мир получится. Я читал об этом на форумах! — снова оживился Деку, заканчивая за него, и Бакуго кивнул. Конечно, читал — всю эту информацию он от него и узнал когда-то в далеком будущем, гораздо позже. Никогда не думал, что она окажется полезной, но все равно все запомнил — слушать рассуждающего Деку было приятно, когда тот не нервничал, не бубнил и не сбивался, взахлеб рассказывая о том, что его интересовало.

— Судя по тому, что я не помню эту встречу, — начал Кацуки, — наши миры расходятся, и на свое время я повлиять не могу, оно уже свершилось. А вот ваше будущее, наверное, теперь будет другим. Потому что здесь появился я.

— Отлично, по крайней мере, у меня есть шанс не превратиться в такого стремного придурка, — сказал местный Бакуго, вставая рядом, отзеркаливая его расслабленную позу и вызывающе глядя снизу вверх.

Кацуки спокойно встретил чужой взгляд, и воздух вокруг словно накалился. У него непроизвольно зачесались ладони, и он подумал о том, всегда ли был таким раздражающим идиотом, и остается ли до сих пор. Или просто перерос и не заметил?

— Давайте зайдем ко мне в комнату, пожалуйста. Кто-нибудь может увидеть, — миролюбиво произнес Деку и вытащил карточку ключа, разворачиваясь к своей двери.

***
— Значит, будущее? — мрачно спросил местный Бакуго, разглядывая его.

— Представь себе, — ответил Кацуки.

— И как много ты можешь рассказать?

— Могу — очень много, но не буду. Сам понимаешь, почему. И все равно есть вероятность, что у вас будет другое будущее, и ничего из моего мира вообще не произойдет.

Пока Деку суетился, смущенно распихивая раскиданную повсюду одежду в шкаф, Бакуго присел на кровать, удобно облокотившись на подушку с изображением Всемогущего. Его все эти горы мерча в комнате совсем не смущали, он давно привык и чувствовал себя свободно — дома были такие же, хоть его Деку и успокоился немного, перестав со временем скупать все подряд как бешеный отаку. А вот местному Кацуки явно было некомфортно, и Бакуго догадывался, что, по большей части, из-за того, что от парочки фигурок и плакатов он и сам бы не отказался. А еще из-за того, что этот Кацуки оказался в комнате Деку вообще впервые, с самого детства, и теперь наверняка ощущал себя странным идиотом, разрываясь между неправильным желанием попялиться по сторонам, и правильным — в оба глаза наблюдать за Бакуго, от которого точно ждал какого-то подвоха.

Кацуки усмехнулся. Отчасти мелкий был прав, что чуял от него опасность — возможно, подсознательно что-то такое проскальзывало, а у него всегда была хорошая интуиция. Но у них обоих не было никаких прав на этого Деку, их еще даже ничего не связывало, кроме сложного клубка негатива, запутанного в детстве, и со временем только разросшегося.

— Скажи, — произнес местный Бакуго, прищурившись, — кто в будущем герой номер один? Это ведь наверняка не секрет.

Кацуки перевел на него тяжелый взгляд и задумался. Сказать — значило однозначно расписаться в собственной неспособности добиться мечты. Десять лет назад он бы не смог понять смысл быть для кого-то прикрытием и подставленным плечом, если можно было просто стать лучшим, забрав все себе. Это сейчас Бакуго знал, что лучше него только Деку, а лучше Деку в мире нет вообще никого, и дело тут не только в большой силе, крутой причуде и месте первого героя. Поэтому ему он готов был уступать. Но местный Кацуки вряд ли понял бы — просто было еще не время, слишком рано. Для него сейчас даже то, что Деку может быть равным, и у него можно чему-то научиться, уже было откровением и открытием, требующим длительного болезненного переваривания. Это Бакуго отлично помнил.

Хотя, возможно, такая информация, наоборот, подстегнула бы его лучше работать над собой. У него было на это больше времени.

— Деку, — коротко ответил Кацуки после паузы, и в комнате воцарилась абсолютная тишина. Деку так и застыл с открытым ртом, выглядывая на него из-за приоткрытой дверцы шкафа, а мелкий Бакуго хмуро молчал, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

— Что… правда? — робко донеслось от шкафа дрожащим голосом, и Кацуки невольно усмехнулся — он даже не думал, что скучал по этим интонациям. Его Деку давно не вел себя так неуверенно, никому не показывал эту свою слабую сторону. Ноша Символа Мира накладывала свой отпечаток, и эта хрупкая уязвимость мечтательного подростка, скрытая за нарощенными слоями серьезности и ответственности, за шрамами и стесанными в кровь кулаками, теперь принадлежала только Бакуго.

— Да, задрот, ты неплохо постарался, — ответил Кацуки, покачав головой. И вдруг понял, что получилось как-то слишком мягко. Нормально для его времени и его Деку, но не для этого. А он не хотел, чтобы они догадались, какие отношения будут связывать их в будущем. Если вообще будут — после всего, что Бакуго тут наворотил. Не хотелось бы портить местному Кацуки жизнь, лишая такой возможности. Всех возможностей.

Деку громко засопел и плюхнулся рядом на кровать, сложив руки на коленях и восторженно уставившись ему в лицо. Местный Бакуго, стиснув зубы, прожигал его очень знакомым мрачным взглядом, требующим пояснений, и Кацуки понял, что сейчас придется очень много недоговаривать.

***
Сначала он хотел послать их нахрен, обоих, и ничего не рассказывать, но Деку рядом ерзал от нетерпения и весь почти подпрыгивал, периодически утыкаясь в телефон и ища подробности действия временных причуд, и был таким оживленным и искренне заинтересованным, что Бакуго сдался. Потому что он за всю свою жизнь только Деку и сдавался, а его маленький вариант вызывал слишком острую реакцию и противоречивые чувства.

Когда он закончил вкратце описывать историю будущего мира, стараясь обходиться без подробностей личной жизни, имен злодеев, серьезных событий и прочих важных деталей, наступил вечер. И он до сих пор не вернулся в свое время, а значит, возможно, ему стоило задуматься о том, где заночевать.

— Деку, — начал он, прервавшись, и тот взглянул на него снизу, чуть не облокачиваясь на плечо. — Я переночую у тебя?

— Конечно, Каччан, — запнувшись, ответил Деку, ответственно кивая головой. — Если хочешь. Действие не должно продлиться больше двух дней, самый сильный обладатель такой причуды мог забрасывать кого-то во времени максимум на неделю…

К этому моменту Деку рассмотрел Кацуки уже со всех сторон, чуть ли не в рот заглянул и параметры не снял. Расспросил о геройских командах, об усилении причуды, о приспособлениях, которыми он пользовался, и о стиле боя. О героях и обо всем, что только могло быть интересно — Бакуго казалось, что он ни разу в жизни на такое количество вопросов не отвечал. И все это точно выбесило бы, если бы спрашивал кто-то другой. Кацуки почти никому не позволял себя трогать, но в исполнении местного Деку это казалось даже забавным — все эти испуганно-осторожные взгляды и трепетные прикосновения шершавыми пальцами. Это было приятно. Тот так им восхищался, будто Бакуго был не вторым героем в своем времени, а, как минимум, Всемогущим до отставки — в его.

Мелкий Кацуки вопросов почти не задавал, только рассмотрел его наручи и изредка раздраженно уточнял по делу. Чем больше они с Деку разговаривали, тем больше тот хмурился. Бакуго заметил, как тот сжимает кулаки скрещенных на груди рук, и ему это не понравилось — каким бы вспыльчивым придурком он ни был в свои шестнадцать, с мозгами и правильными выводами проблем у него не возникало, да и информацию он всегда собирал и анализировал не хуже Деку. Кацуки вел себя с этим Деку слишком привычно для себя — слишком много лишнего ему позволял, слишком сильно палился.

А еще он прекрасно помнил, как Деку цеплял его с самого детства, словно крюком вытаскивая наружу все самое плохое, что в нем только было, и сейчас это могло выйти боком.

— Нахрена тебе ночевать у Деку? — подозрительно спросил вдруг мелкий Бакуго, и Кацуки посмотрел на него, снова встречаясь взглядами. В прищуренных красных глазах напротив светилась знакомая мрачная решимость. — Переночуешь в моей комнате. Ты — это же я, так?

— Да, — ответил Бакуго сквозь зубы. — Никакой разницы, можно и у тебя.

— Тогда я схожу за дополнительным одеялом, — подозрительно покосился местный Кацуки от двери. — Все уже давно вернулись, не выходи отсюда и не твори херни. Зайду на обратном пути.

Дверь за ним закрылась, и они с Деку остались вдвоем. Тот вскочил и нервно прошелся по комнате, тихо топая по ковру.

Кацуки, не стесняясь, разглядывал его, потому что ему, черт возьми, было интересно. И потому что он переживал за своего Деку, который остался в будущем и хрен знает как справился с теми уродами, что на них напали. Если вообще справился, но об этом Бакуго предпочитал не думать.

Даже этого мелкого и дерганого, покоцанного после драки Деку, хотелось потрогать. Хотелось зарыться рукой в лохматые кудрявые волосы и погладить — Бакуго ведь знал, какие они мягкие на ощупь, — привычно прикоснуться к щеке, обхватывая ладонями веснушчатое лицо, вдохнуть знакомый запах. Хотя бы это. Но он понимал, что этот Деку еще не определился и вообще может быть влюблен в героику, круглолицую, да хоть в своего очкарика или придурка половинчатого — они это ни разу не обсуждали, но Кацуки догадывался, что могло быть и так, он же не идиот.

Не был же он центром его мира, в самом деле, наверняка до него был кто-то еще. Да хоть тот же Всемогущий.

Бакуго тихо выдохнул, обводя взглядом его тело, скрытое футболкой и шортами — все-таки, Деку и так неплохо выглядел для своего возраста, хоть и был еще по-подростковому угловатым и мелким. Тот вдруг остановился, замер, ловя на себе его взгляд, и как-то полувопросительно произнес:

— К-каччан…

Кацуки поднял глаза выше и увидел его пунцовое лицо. Деку быстро посмотрел куда-то вбок, скомкал руками низ футболки, выглядя так, будто готов улететь в окно на собственной реактивной тяге от того, что хотел спросить.

Это уже было интересно — такая реакция была очень знакомой, а ведь Бакуго сейчас даже не сделал ничего, что могло бы ее вызвать, просто смотрел. И это было странно. Ему всегда казалось, что Деку начал чувствовать к нему что-то, кроме неприязни, гораздо позже, ближе к окончанию школы.

— А ты… И я из будущего… Мы общаемся? — все-таки выдавил тот.

Кацуки прищурился и вслух удивился — ему казалось, что он более чем достаточно рассказал про командную работу, и, по его мнению, это был тупой вопрос.

— Нет, я не про это, — почти прошептал Деку, окончательно робея. — Я про личное общение. Каччан, скажи, мы… мы друзья?

Бакуго замер, задумываясь и отводя взгляд. Тема была щекотливой.

— Да, — ответил он недовольно, скрещивая руки на груди и глядя в окно, за которым виднелось ночное звездное небо. Он ненавидел лгать, и сейчас врать оказалось особенно противно, будто он обманывал сам себя. Или своего Деку.

— Хорошо. Я очень рад, — как-то натянуто улыбнулся Деку, глядя сквозь него стеклянным взглядом, и у Кацуки внутри все оборвалось. Это было неправильно — и этот вопрос, и его ответ, и реакция. Захотелось подойти и сделать что-нибудь, привычно уткнуться носом в зеленые волосы и почувствовать, как напряженное тело расслабляется в его руках. Услышать тихое благодарное: «Каччан…», сказанное на выдохе. А не наблюдать, как Деку тихо ломается в собственной голове и переживает все это дерьмо, которое они друг другу устраивали тогда, давным давно. Бакуго устраивал, по большей части, но Деку тоже не особо помогал.

Они с его Деку не виделись всего день, а скучал он так, будто прошла неделя, и это было странно.

Кацуки встал, сделал шаг и протянул руку. Осторожно сжал ладонью плечо. Может, оно было и к лучшему, если Деку узнает правду. Он наклонился и невесомо прикоснулся губами к макушке застывшего на месте подростка, притянул ближе и обнял. И именно в этот момент дверь рядом с ними с грохотом распахнулась, ударившись ручкой об стену. После секундной заминки раздалось тихое и очень злое: «Эй, ублюдок», и Бакуго почувствовал мощный удар в челюсть — даже зубы клацнули. По крайней мере, хотя бы хук левой у него в шестнадцать был поставлен хорошо.

Он на секунду потерял ориентацию, и местный Кацуки сразу же оттолкнул его от Деку, загородил собой, вставая между ними. Бакуго лизнул случайно прокушенную губу и усмехнулся — он бы тоже так сделал. Хотя почему «бы»? Он и сделал. И, кажется, после его возвращения им с его Деку точно будет, о чем поговорить. Или помолчать, в очередной раз запутывая все еще сильнее — это у них отлично получалось.

Странное покалывание в пальцах отвлекло его, и он взглянул на руки — те исчезали, становясь прозрачными. Время заканчивалось, он возвращался в свое будущее, и не сказать, что был этому не рад. Подростки пялились на него в ступоре — Деку, правда, больше на спину перед собой, которая загораживала ему весь вид, но это не мешало ему очевидно разрываться между убийственным смущением и не менее убийственным любопытством. Не каждый же день увидишь действие пространственно-временной причуды, в самом деле.

— Сами разберетесь, — сказал Бакуго серьезно. — Уже не маленькие.

— Пошел ты, — выплюнул местный Кацуки, оскаливаясь.

— Береги, — усмехнулся Бакуго в ответ, зная, что тот его все равно поймет. — И не проеби тут все!

Последним, что он увидел перед тем, как окончательно исчезнуть из того мира и времени, было его собственное ошарашенное лицо.

***
Когда он появился в том же подвале, из которого исчез, его там уже ждали — Деку, как оказалось, предупредил сотрудников, что он скоро появится. Первым делом Кацуки позвонил ему, узнавая, все ли в порядке, и как прошло освобождение заложников. Судя по голосу, Деку очень задолбался, но миссию успешно завершил уже несколько часов назад. И с ним все было хорошо.

Домой Бакуго быстро добрался на такси. На ночных улицах было пусто и немноголюдно, редкие прохожие устало разбредались по домам, звезд в городе совсем не было видно за неоновой подсветкой. Постеров со Всемогущим на зданиях больше не было, зато повсюду на билбордах мелькали рекламы с Деку, и у Кацуки внутри что-то неприятно сжалось от того, как быстро сменяются эпохи — достаточно всего нескольких лет, и легенды становятся прошлым. Когда-нибудь и они станут вехой истории, припорошенной временем. Бакуго только надеялся, что не так скоро. И без смертей.

В квартире было темно, и он не стал включать свет в коридоре, быстро скидывая ботинки и проходя внутрь. Деку обнаружился на кухне, заваривающим чай под светом единственного светильника.

Привычно взрослый, все еще в геройском костюме, так и не снятом после миссии, нервно напряженный — видимо, все это время ждал. Ему тяжело давался каждый раз, когда с Кацуки что-то случалось, хотя, казалось бы, за столько лет можно было и привыкнуть — Бакуго же привык к постоянному ожиданию, что Деку обязательно первым бросится в самое пекло. Это оказалось не так сложно, как принять сам факт его возможной гибели.

— Ты вовремя, — пробормотал Деку, не оборачиваясь и постукивая ложкой о края чашки, — я допрашивал того преступника, он сказал, что ты должен вернуться через несколько часов, даже уточнил, во сколько. Если в другом времени с тобой ничего бы не случилось. Да я и сам прочитал…

У его Деку хриплый усталый голос и тяжелый взгляд. Пыльные волосы, куча жутких шрамов, череда побед и поражений за спиной, тяжелый груз ответственности на широких плечах. Он высокий, совсем не хрупкий и уже не такой восторженный, как раньше, не такой наивный. Он иначе улыбается и больше не похож на себя в детстве, на себя подростка.

Но это все тот же Деку — его Деку. И кое-что неизменно, независимо от времени, вселенной, мира, и прочей незначительной херни. И независимо от самого Бакуго, каким бы он ни был.

— Эй, задрот, — позвал Кацуки, и Деку замер от старого прозвища.

Бакуго подошел со спины и крепко прижал его к себе, обнимая поверх костюма, наконец-то зарываясь носом в кудрявые волосы.

— Я люблю тебя, знаешь?

@темы: Канон, Fucking Fest '18, Команда Бакуго, Текст

---

Bakugo Team: драбблы, мини

[Bakugo Team]

Название: say no more
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Бета:  Bakugo Team
Пейринг, персонажи: односторонний Бакуго Кацуки/Мидория Изуку
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: драббл, 482 слова
Краткое содержание: Судьба смотрит ему в глаза и усмехается: "Что, говоришь, ты там хотел? Ой. Неудачненько вышло, прости, парень". Как говорится - хочешь насмешить судьбу, расскажи ей о своих намерениях. А она пошутит в ответ.
Предупреждения: Нецензурная лексика.

***
Болезнь приходит резко и страшно: одним днем, принося с собой слабость, кровавый кашель и тошноту. И глухую боль где-то внутри, тупую и ноющую, не похожую и на острую боль от ранений и на тянущую, но приятную — от тренировок.

Он сопротивлялся ей до последнего, но она сожгла его быстро, как огонь, поднесенный к сухой бумаге.

— Это неизлечимо. Это в генетике, — глядя ему прямо в глаза, сказала Рекавери Герл, шамкая старушечьим ртом. — Я не могу это исправить, потому что клетки рождаются уже дефективными.

Обычные врачи, без исцеляющих квирков, тоже развели руками: мол, прости, парень, но мир еще не научился помогать таким, как ты.

Так и получилось: Бакуго Кацуки лежит в отделении для неизлечимых больных. Вот уже сраную вечность.

Ярость больше не разливается по телу, наполняя мышцы энергией и силой: застревает где-то в горле уродливым горячим комком. Бакуго приходится учиться дышать медленно: раз-блядь-два-сука-три, чтобы к нему не приставили еще и сиделку с эмалированным тазом.

Чтобы жгучее, острое, тошнотворное утихло в нем прежде, чем он захлебнется в собственной рвоте.

— У вас есть какие-нибудь пожелания? — тихо спрашивает лечащий врач. Хотя какой лечащий: просто наблюдающий. Таким тоном разговаривают только с безнадежными случаями.

Бакуго просит не пускать к нему Деку.

И конечно же, конечно, этому говнюку обязательно надругаться над желаниями умирающего. Эй, Каччан, ты там че, агонизируешь? «Да мне похуй, — говорит траурное ебало Деку, — я пришел выразить тебе свои соболезнования. На, сука. Жри».

— Отъебись от меня, жопошник, — устало говорит ему Бакуго. — Ты выиграл. Поздравляю.

— Это несправедливо, Каччан! О чем ты говоришь! — скулит безмозглый задрот.
Бакуго прикрывает глаза.

— Только ты тут не реви, — хмыкает он.

Мать плакала. И девки тоже, когда пришли вместе со всем классом навестить его. Видимо, на него без слез не взглянешь.

— Справедливость? В рот ебал я такую справедливость, конечно, но тут уж хуй че сделаешь. Судьба, как оказалась, предпочитает играть грязно. Все, вали отсюда. Не хочу перед смертью видеть твою унылую рожу.

Когда шаркающие по коридору шаги никчемного задрота стихают, Бакуго наконец выворачивает наизнанку прямо на белые больничные простыни.

Раньше от него пахло гарью, и ему нравился этот запах: огня, силы и возможностей, что она дает. Теперь от него пахнет только кислой, обжигающей внутренности рвотой.

Бакуго Кацуки лежит в отделении для смертельно больных. И думает: ну сука, раз уж так сложилось — можно, блядь, уже побыстрее?

Раньше он считал, что скорее сдохнет, чем признается Деку в блядских чувствах. Думал: вот когда наконец докажет, что лучше героя, чем сам Бакуго Кацуки, быть не может — тогда и скажет, что, так уж и быть, никчемный Деку может быть вторым после него. Но судьба внесла свои коррективы в его планы, и этой мразине немного поебать, что он там собирался или не собирался. У нее свое чернушное понимание иронии.

Теперь-то какая разница? — думает Бакуго, глядя в обшарпанный потолок больничной палаты. — Живи, задрот, так уж и быть, избавлю тебя еще и от этой хуйни на плечах. Ты только это,

не проебись там,

окда?

Название: Мороженое
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Бета:  Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки/Урарака Очако
Категория: гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: ER, романтика, повседневность
Размер: драббл, 526 слов
Краткое содержание: У спокойствия всегда есть цена.
Предупреждения: пост-канон, ООС

***
Ноги гудят, а под подошвами тяжелой обуви шуршит опавшая листва, налетевшая за день. Солнце садится за горизонт, просвечивая между высоток, отражаясь яркими рыжими лучами от глянцевых стекол, и Очако жмурится, прикрывая глаза рукой.

До дома совсем недалеко, прохладный ветерок приятно щекочет разгоряченную кожу — Очако сама потянула Кацуки пешком после тяжелой миссии, не позволив вызвать такси, и теперь легонько улыбается повисшей между ними уютной тишине. Тот молча топает рядом, и в своих громоздких наручах и потрепанном геройском костюме кажется даже более колючим, чем обычно.

Вокруг негромко поют птицы, и после адской беготни по городу, боев и спасения людей, после торопливых преследований и опасных прыжков по крышам раскаленных зданий это кажется почти идиллией. В парке спокойно и тепло, где-то вдалеке гуляют парочки с детьми, но других прохожих почему-то совсем мало — наверное, уже поздно.

Из-за широкого дерева внезапно показывается палатка с мороженым, и Очако облизывает губы, ускоряясь — оказывается, ей просто жизненно необходимо съесть его прямо сейчас.

Кацуки упрямо кривится и что-то недовольно бурчит себе под нос, когда она пихает ему в руки рожок с тремя гигантскими шоколадными шариками и тянет в сторону стоящей неподалеку симпатичной лавочки.

Деревянная поверхность теплая, нагретая за день под лучами безмятежного городского солнца. Очако щурится на его последние лучи, проникающие через листву, и неторопливо ест клубничное мороженое.

— Вкусное, да? — улыбается она.

Кацуки не отвечает, и Очако оборачивается — тот кусает мороженое большими кусками, совершенно не заморачиваясь, словно оно и не холодное вовсе. На его плече виднеется длинная ссадина, а щека и шея с одной стороны испачканы полосами темной грязи. Кацуки — пыльный, уставший и недовольный, — выглядит дико неуместно в этом спокойствии, этом парке, на этой теплой летней лавочке. Словно действующий боевой танк посреди красивого ухоженного сада.

Очако фыркает своей ассоциации, перекладывает рожок в другую руку и тянется к Кацуки. Осторожно сжимает холодными пальцами его горячую ладонь сквозь ткань перчатки и говорит:

— Хорошо, когда так спокойно.

И думает, сколько времени ей понадобится провести в героике, чтобы тоже выпасть из «нормальной» жизни. Чтобы перестать выглядеть в ней органично, стать таким же «танком посреди сада». Мимо проходит женщина с коляской, и Очако провожает ее задумчивым взглядом — сколько? Или уже? Кацуки поворачивается, громко раскусывая вафельный рожок, и перехватывает ее за руку — его ладонь большая, рука Очако могла бы поместиться в ней полностью. Стискивает крепко и надежно, будто она может попытаться сбежать, и отвечает:

— Мы — залог этого спокойствия.

Очако снова улыбается, глубоко вдыхая тягучий вечерний воздух, тянется и быстро целует его в холодные сладкие губы, отдающие шоколадным мороженым. Кацуки смотрит на нее удивленно, а потом криво усмехается:

— Пойдем уже домой, круглолицая. Не нагулялась? До выходных еще пахать и пахать.

Очако зажмуривается и вскакивает с лавочки, потягиваясь. Кацуки встает следом. Мимо пробегают два мальчишки, и один из них резко оборачивается, зависая с открытым ртом и рассматривая их.

«Смотри, герои!» — шепчет он восторженно им в спину.

Просто каждому свое, и кто-то должен защищать все это — парки, ухоженные улочки, палатки с мороженым, женщин с колясками, детей. Людей — их жизни, налаженный быт, и это волшебное, хрупкое спокойствие мира.

Очако смотрит на Кацуки, сжимая его горячую руку в ответ, и идет с ним вместе в сторону дома, громко шагая по опавшим листьям и улыбаясь.

Просто это значит быть героем. Просто больше некому, вот и все.

Название: Звезда
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Бета:  Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки/Мидория Изуку
Категория: слэш
Рейтинг: G
Жанр: романтика
Размер: драббл, 678 слов
Краткое содержание: Звезды бывают разные.
Предупреждения: пост-канон, ООС

***
— Красиво, — говорит он. А еще: — Каччан, а ты любишь звезды?

И Кацуки только отмалчивается, где-то глубоко в душе радуясь, что в такой темноте Деку не видит его лица.

— Я вот люблю… — продолжает тот мечтательно. — Знаешь, они прикасаются к нам…

«На философию потянуло, — думает Бакуго, стараясь не шевелиться, чтобы не сделать хуже, — хреновый признак».

— Когда мы видим сияние, смотрим на них… Частицы их света касаются нас. Они пролетают через огромные расстояния в космосе, — Деку задерживает дыхание, — миллионы километров, только чтобы прикоснуться. Представляешь?

Он выдыхает.

— Но мы не можем ответить, потому что не сияем. И они никогда не узнают, что мы тоже можем любить…

Деку говорит тихо и почти неразборчиво, но Кацуки все равно внимательно слушает, сидя на холодной земле и подогнув под себя вторую ногу. Кудрявая голова лежит у него на колене, и он вообще до сих пор не уверен, как они смогли выбраться из той адской мясорубки живыми. Деку серьезно отхватил в голову, и Кацуки вытащил его на себе подальше от места боя, опустив на землю только на окраине города, чтобы осмотреть, но тот перехватил его руку и заставил смотреть на эти тупые звезды. Наверное, удар был слишком сильным, раз задрот так не вовремя ударился в неуместную романтику.

Но Бакуго не торопится — у него самого, кажется, сломаны несколько ребер, небо и правда красивое, а им обоим точно нужна передышка во всем этом безумии, что царит вокруг уже несколько месяцев. Крошечная пауза, позволяющая побыть не героями, от которых зависят судьбы целых городов, а обычными людьми. Кацуки сам уже начинает забывать, как выглядит без маски, и без тяжести наручей руки кажутся беззащитно легкими. Деку, судя по изможденному виду, уже очень давно вообще не отдыхал.

— Знаешь, Каччан… — вздохнув, говорит он. — Я, наверное, никогда не смогу их коснуться.

Бакуго поднимает голову вверх, разглядывая яркие светлые точки на чернильном полотне. Небо завораживает — оно чистое, туч совсем нет, луны тоже не видно, а в городе выбило все электричество после их последнего боя, поэтому можно увидеть каждую, даже самую маленькую звезду. И Деку разглядывает их так внимательно, будто в последний раз. А Кацуки рассматривает его, напрягая зрение в темноте — пока можно, пока жизнь вокруг остановила ненадолго свой безумный бег. Пока все перестало быть таким жизненно важным. Кроме ночного неба, кудрявой головы на его колене и сияния звезд где-то наверху.

Деку переводит на него взгляд и тепло улыбается. Он наверняка не видит его в темноте, но это и к лучшему — Бакуго не очень хочет, чтобы тот что-то заметил и сделал выводы. Задрот в любом состоянии остается задротом, и потом эта короткая слабость Кацуки может аукнуться, если все закончится хорошо.

Когда все закончится хорошо. Потому что они обязательно победят.

— Я не смогу, — шепчет Деку заплетающимся языком. — А ты — сможешь. Потому что умеешь светить, Каччан, прямо как звезды. Ты можешь коснуться, можешь ответить…

Бакуго зубами стягивает противно прилипшую перчатку и трогает его лоб — так и есть, горячий. У задрота жар, вот и бредит. Кацуки одной рукой вытаскивает капсулу антибиотика из кармана на поясе и заставляет Деку ее проглотить — лучше бы укол, конечно, но шприца под рукой нет, и приходится обходиться тем, что есть.

— Думал бы лучше о себе, придурок, — ворчливо отзывается он, осторожно ощупывая пальцами влажный висок и наклоняясь ниже, пытаясь в темноте рассмотреть, насколько все серьезно. Кудрявые волосы намокли от крови и потемнели, это очень пугает.

Не первый раз ему приходится быть для него бесплатной медицинской помощью. И явно не последний.

— Эй, Каччан… Ты похож на солнце, — глупо улыбается Деку. — Я бы без тебя, наверное, не смог. Спасибо…

Он доверчиво прижимается щекой к ладони, смотря куда-то за спину Кацуки, в небо, полное звезд. И те отражаются в его глазах едва заметными бликами.

Ребра совсем не ноют, как и почти выбитые из суставов запястья, и тяжелая душная усталость постепенно отпускает, позволяя вдохнуть заново. Совсем скоро Бакуго возьмет себя в руки и потащит дальше — их обоих. Но не сейчас.

Он продолжает аккуратно трогать чужую голову, другой рукой зарывшись в кудрявые волосы и незаметно поглаживая шею большим пальцем — так просто удобнее, говорит он себе. И не смотрит в небо.

Глупый Деку. Кому вообще нужны все эти звезды где-то там, если самую яркую из них ты держишь в своих руках.

Название: На троих
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Бета: анонимный доброжелатель
Пейринг, персонажи: Яойорозу Момо/Тодороки Шото/Бакуго Кацуки
Категория: прегет, преслэш
Рейтинг: G
Жанр: романтика, экшн
Размер: мини, 1382 слова
Краткое содержание: Она знала, что тренировки с Бакуго будут для неё испытанием. Бакуго предупреждал. Тодороки предупреждал, дважды. Но все эти трудности не имели значения – она собиралась выложиться на полную, и она это сделает.
Предупреждения: ООС

***
Момо никак не могла унять бешеный ритм дыхания. В голове шумело, в глазах танцевали черные точки. Ноги нещадно сводило мелкими судорогами. Поднимаясь с колен, она всё также упрямо поднимала голову, вновь сосредотачиваясь на стоящем перед ней Бакуго. Тот находился в боевой стойке, но не спешил нападать; его ладони искрили безобидными вспышками.

Момо с досадой закусила губу и приступила к созданию щита. Но не успел тот сформироваться, как Бакуго резко двинулся вперед; дымящаяся ладонь направлялась прямо в лицо Момо. С вскриком она отпрыгнула в сторону, с трудом избегая взрыва. Щит рассеялся, не успев сформироваться. Бакуго тут же резко развернулся и четким движением ударил ногой по ступням, сбивая Момо на землю.

Упав и неудачно приземлившись, Момо, тяжело дыша, облокотилась на руку и устало взглянула на выпрямившегося Бакуго. Всё тело пробивало дрожью, градом лился пот; в ушах поднимался звон.

Бакуго, тяжело выдохнув, сжал губы в линию. Молча подойдя, он подхватил Момо на руки и легко перекинул через плечо.

– Бакуго-сан! – вскрикнула Момо, прижимаясь лицом к его спине.

– Помолчи. Сейчас ты беспомощнее новорожденного оленя, еле стоишь на ногах.

Сглотнув обиду, Момо покорно позволила отнести себя к женской раздевалке.

Она знала, что тренировки с Бакуго будут для неё испытанием. Бакуго предупреждал. Тодороки предупреждал, дважды. Но все эти трудности не имели значения – она собиралась выложиться на полную, и она это сделает.

Слова Бакуго до сих пор звенели у неё в ушах:

«Это позорище – растрачивать такую причуду вхолостую»

Бакуго был прав, конечно, он был прав. Момо совсем расклеилась после фестиваля. И хоть совместный с Тодороки экзамен помог ей вернуть долю уверенности, она все равно по-прежнему была слаба.

Это было её идеей, её инициативой – попросить Бакуго о совместных тренировках. Хотя Момо и ожидала скорее ругань и насмешки, она не могла хотя бы не попытаться.

– Ладно. Пофиг.

– Что? – Момо глупо хлопнула глазами, тут же выпрямившись. Она и вправду услышала то, что услышала?

Бакуго хмуро смотрел на неё таким пронзительным взглядом, словно оценивал. И, не сказав ни слова, резко развернулся к выходу.

По какой причине тот согласился, Момо не знала. Но в груди разлилось тепло благодарности.

Её первая тренировка, оказалось, шла прямо после спарринга Бакуго с Тодороки.

– Тодороки-сан? – с удивлением воскликнула Момо, завидев шедшего к раздевалке Тодороки. Они коротко поздоровались друг с другом.

– Ты тоже тренируешься с Бакуго-саном?

– Это скорее спарринги, – пожал плечами Тодороки.

Момо нахмурилась. Неужели Бакуго до сих пор держал обиду на Тодороки?

Мало кто по-настоящему понял недовольство Бакуго, но Момо не могла не радоваться, думая, что подошла к истине ближе всех.

«Бакуго-сан хотел получить победу, выложившись на полную. Но Тодороки-сан лишил его этого, просто сдавшись».

Она могла понять это чувство зудящей пустоты от нераскрытого потенциала. Бакуго ограничивали другие, Момо ограничивала себя сама.

Момо стала регулярно встречать Тодороки перед своими тренировками. Её это сбивало с толку, разве Бакуго не уставал после спаррингов? Она не могла не огорчиться, когда он на её вопрос просто отмахнулся, заявив, что сейчас в тренировках с ней вообще не надо напрягаться.

– Ты чертовски медленная! – гаркнул Бакуго, ударяя её по руке. Почти созданное копьё тут же развеялось. – Или злодеи должны ждать, пока ты разродишься?

Момо закусила губу. Она уже сталкивалась с последствиями своей медлительности, получив сокрушительное поражение от Токоями. Она просто не успевала реагировать на быстрые атаки Тени. Бакуго тоже помнил этот бой. Поэтому, в первую очередь, они занялись скоростью её причуды.

– Шевели задницей! – крикнул он, забегая ей за спину. Подхватив её подмышками, он пресек возможность к сопротивлению. – Ты создаешь примитивные щит и копье. Ну и как вся эта хрень поможет тебе сейчас?

Выпустив Момо из захвата, он почти сразу же за её головой выдал легкий взрыв, выбив её из равновесия.

Упав на колени, она прижала к ушам ладони, пережидая болезненный звон. Бакуго терпеливо дождался, пока тот пройдет, и бросил:
– Не расслабляться! Сражение еще не закончилось.

Момо дергано кивнула, поднимаясь на ноги. Бакуго выжидающе смотрел на неё, глаза следили за каждым движением.

– Чем сложнее вещь, тем дольше я её создаю, поэтому в таких боях я ограничиваюсь только простыми предметами, – пояснила Момо, сложив ладони на груди.

– Ты хотела сказать «бесполезным барахлом»? – прищурился Бакуго. – Учись создавать и более сложные и многофункциональные вещи.

Проще сказать, чем сделать, но Момо быстро отмахнулась от этой злой мысли. Герою нужен идеальный контроль над своей причудой и выжимание максимума из неё. И она хорошо помнила, как двигался и использовал свою причуду Бакуго. Вряд ли это ему так легко далось.

Момо улыбнулась более уверенно, черпая своё вдохновение из Бакуго.

– Я поняла. Сделаю всё, что в моих силах!

Не успел Бакуго вставить свой комментарий, как послышался звук захлопывающейся двери. Повернув голову, Момо увидела стоявшего у входа Тодороки.

– Долго пялился? – рыкнул Бакуго, скрещивая руки на груди.

Тодороки был здесь какое-то время? Щеки Момо зажгло от стыда, она не хотела представать перед ним в таком жалком виде. Тонкий голосок в её голове заметил, что она совсем не была против, чтобы её такой видел Бакуго. Она чувствовала себя с ним… надежно?

– Я видел совсем немного, – сказал Тодороки, – но достаточно.

Момо вопросительно посмотрела на него. На секунду стало даже обидно, что она была каким-то молчаливым зрителем.

– Не слишком ли ты наседаешь на неё?

Вопрос Тодороки поверг Момо в легкий шок. Она не знала, что и ответить на такое внезапное заявление, хоть вопрос предназначался и не ей.

– Не тупи! Я её что, за ручку водить должен?! Она тренируется, чтобы быть героем, а не сбросить вес.

– Эм, извините… – всё же попыталась вставить Момо. Она сама согласилась на такую сложность, им совсем не стоило препираться. Момо чувствовала себя ужасно от мысли, что стала причиной очередной их ссоры. Если, конечно, это не было их отношениями по умолчанию.

– И все равно я считаю, что ты слишком груб с ней, – покачал головой Тодороки, подходя к их площадке.

– Тодороки-сан, не стоит волно-

– Ты считаешь? – поднял бровь Бакуго. – А как насчет того, что считает она?

Момо и Тодороки застыли.

– Кто ты такой, чтобы решать за неё, что она может, а что нет?

Бакуго удивительным образом зацепил ту самую неприятную для них обоих тему, о которой говорил им учитель Айзава на экзамене. Нахмурившись, Тодороки в неуверенности отступил назад. Момо тоже стало не по себе.

– Яойорозу, извини, – повернув к ней голову, сказал Тодороки. В его глазах явственно было видно сожаление.

– Ох, всё хорошо, правда, – наконец поднявшись на ноги, а то неловко было сидеть все это время, залепетала Момо. Она хотела поскорее избавиться от этой тяжелой атмосферы. Бакуго по-прежнему недовольно сверлил Тодороки взглядом. Громко цыкнув, он направился к выходу.

– Тренировка закончена.

Момо растерянно посмотрела Бакуго в спину. По времени и правда было пора, но её терзало чувство, что не это было причиной окончания тренировки.

– До свидания, – поспешно бросила ему вслед Момо. Она не могла быть уверена, дернул ли он головой в ответ.

Послышался громкий хлопок, после которого наступила неловкая тишина. Момо перевела взволнованный взгляд на Тодороки и закусила губу. Ей нужно было что-то сказать; Тодороки, кажется, переживал из-за случившегося. Но разве их с Бакуго стычки не были обыденностью?

– Тодороки- сан… – начала Момо, но была прервана.

– Еще раз извини, Яойорозу, я повел себя бестактно, – глухо сказал Тодороки, не встречаясь с ней взглядом.

– Я не держу на тебя зла! Всё правда хорошо, – как можно дружелюбнее ответила Момо. Тодороки утвердительно кивнул, всё еще не поднимая взгляда с пола. Момо грустно посмотрела на него. Может ли быть, что Тодороки и правда переживал из-за Бакуго?

Словно прочитав её мысли, Тодороки резко выдохнул, зарывая руку в волосы, взлохмачивая их.

– Почему с ним всегда так сложно, – с досадой прошептал Тодороки сам себе.

Он действительно переживал.

– Тодороки-сан, – мягко позвала Момо, – я не могу быть уверена, но, кажется, Бакуго-сана разозлила эта ситуация.

– Я знаю. И я понимаю, но, – выпутав руку, Тодороки уронил её вниз, и с сомнением взглянул на Момо, словно прикидывая, стоило ли с ней вообще это обсуждать, – иногда с ним невыносимо сложно. Я стараюсь быть с ним приветливым, как могу. Но то ли я так плох в этом, то ли Бакуго начисто это игнорирует.

«Скорее, оба», – улыбнулась про себя Момо.

Почему-то сейчас она почувствовала себя легче. Внутри приятно грело от мысли, что она могла понять Бакуго, и что Тодороки решил открыться и обсудить с ней, что его тревожило. И что это не было чем-то серьезным или фатальным. Просто сложности общения двух непростых мальчиков.

Момо был дорог Тодороки и небезразличен Бакуго. И они явно испытывали друг к другу не только ненависть, иначе бы Бакуго начисто его игнорировал, а не устраивал спарринги, словно самопровозглашенный соперник. И то, как отчаянно и неумело Тодороки пытался наладить с ним контакт…

Момо всё для себя решила.

– Тодороки-сан, может, в следующий раз устроим тренировку на троих?

Название: Blind
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Бета:  Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки/Мидория Изуку
Категория: слэш
Рейтинг: G
Жанр: ER, ангст
Размер: мини, 1423 слова
Краткое содержание: Для того, чтобы чувствовать, не всегда нужно видеть.
Предупреждения: пост-канон, ООС

***
Последняя миссия была самой провальной из всех. Как будто мир решил забрать разом все, не интересуясь, что Бакуго после этого делать дальше и как жить. Он был готов взорвать все к чертям, уничтожить добрую половину земного шара, но не мог. Он обещал не винить в этом врачей, которые ничего не смогли сделать, потому что иначе все могло стать еще хуже, но у него просто не получалось.

Кацуки до сих пор не привык, хотя прошло уже два месяца. Первые ночи он не мог нормально спать, боясь увидеть произошедшее вновь, во сне. Просыпаясь в холодном поту и открывая глаза, он бесшумно переворачивался на бок, к мирно посапывающему рядом Деку, и разглядывал его лицо. Веснушки в темноте были еле различимы, влажные после душа волосы лежали на подушке, подрагивали ресницы плотно закрытых глаз. В такие моменты он был готов отдать все, чтобы повернуть время вспять.

Подвигаясь ближе и удобно устраивая руку на макушке Деку, Кацуки проваливался в тревожный сон. Он практически не помнил, как каждый вечер добирался в их квартиру, где его встречал привычно улыбчивый Деку. Как слышал родное: «Привет, Каччан». Не помнил, как существовал первые несколько недель рядом с ним — таким.

Сначала он был настроен очень решительно — нужно было искать выход, который однозначно существовал, а другие варианты Кацуки даже и не рассматривал. Айзава объявил новость в обсуждении на конференции в героической ассоциации — сказал как есть и умолк, не зная, что еще можно добавить. Все были подавлены, никто не думал, что такое может произойти вот так легко и буднично. Круглолицая пыталась держаться, но у нее откровенно не получалось — капли слез начали быстро скатываться по ее щекам, и она сдержанно заплакала, стараясь не попадать под прицелы камер журналистов.

Всемогущий знал, что могло случиться все, что угодно, но даже он оказался не готов. Инко не верила своим ушам. Все сказанное казалось бы глупой шуткой, если бы не стоящие перед ней врачи в белых халатах и сам Деку, цепляющийся за стену.

Виновных в произошедшем не было — так распорядилась судьба, а она не всегда бывает благосклонна. Деку знал, на что подписывался, но легче от этого не становилось никому.
Никто не знал, что предпринять, как помочь. Половинчатый, первым отойдя от шока, связывался несколько раз с отцом и просил у него помощи. Благодаря его вмешательству и связям, Деку побывал на многих обследованиях, но везде его диагноз звучал однозначно. Как приговор.

Каждый раз, встречаясь с ним на улице, знакомые отводили взгляд, не успевая правильно отреагировать. Друзья прилагали усилия, чтобы не расстраивать Деку новостями и лишний раз не вспоминать о случившемся вслух, чтобы не расстраиваться самим. Сколько бы времени ни прошло — год, два, десятки лет, призраки прошлого не покинут их, шрамы на сердце никогда больше не заживут. Они будут с ними всю оставшуюся жизнь. Забыть их невозможно, они прочно закрепились в памяти, отказаться тоже — они все равно будут следовать по пятам.

***
Первое время было невыносимо. Бакуго начал чаще оставаться дома вместе с Деку, которому пришлось взять перерыв и на время покинуть агентство, чтобы помогать, и не знал, когда сможет вернуться обратно, защищать город.

Дома Изуку часто спотыкался и падал, больно ударяясь об пол. Потраченных нервов становилось все больше, как и синяков на теле. Кацуки каждый раз обрабатывал их зеленкой, не говоря ни слова, лишь тихо матерясь про себя и проклиная все разом — и день катастрофы, и невнимательность, и собственную бесполезность. Все не должно было быть так. У Бакуго сжималось сердце, когда он слышал, как Деку, пытаясь достать что-то с верхней полки на кухне, с грохотом роняет все на пол. Порой он не выдерживал и начинал тихо реветь от своей беспомощности. В такие моменты у Кацуки душа выворачивалась наизнанку, и хотелось что-нибудь уничтожить, но он не мог позволить эмоциям одержать верх.

После первой прожитой недели, пока никто не видел, Бакуго не выдержал. Боль, отчаяние, страх — поток чувств долго накапливался внутри, бешено увеличиваясь, а затем вырвался наружу в тихом горьком плаче, с разбитыми кулаками и хриплыми всхлипами. Он дал слабину, потому что понял, что это навсегда. Ночью, сидя на диване в гостиной, пока Деку спал, он вспоминал, как тот улыбался глазами и весь словно светился восторгом. Никто больше не смотрел на него так.

С самого детства он помнил каждый взгляд — они были значимы и необходимы, важны. Кацуки долго не признавался себе, что просто тонул в этих зеленых глазах. Он мог запросто прочитать в них любую эмоцию, замечал каждую деталь и любые изменения во взгляде до мельчайших подробностей — как будто уже тогда знал, что однажды может произойти. Он скучал по жизни, наполнявшей их. А теперь глаза Деку были серыми, не выражающими ничего — стеклянными, прозрачными и бесчувственными. В них больше не читался вызов, не присутствовала искра. Они были безжизненными. Пустыми.

Осваиваться было трудно — в начале Деку не мог практически ничего делать сам. Ему нужно было многое запоминать, но сложнее всего было передвигаться наощупь, поэтому Бакуго крепко поддерживал его за руку, переживая, чтобы тот не упал. Снова.

Кацуки понимал, что Деку на время придется забыть о героике, но он не сдавался. Задрот упорно хотел продолжать спасать человеческие жизни, не обращая внимания на случившееся, а Бакуго… Бакуго был против. Из-за этого они ссорились — дело доходило до отчаянных криков, потому что теперь Кацуки боялся потерять его безвозвратно и насовсем.
Подсказывая, куда нужно заворачивать, чтобы случайно не врезаться в угол и не расшибить голову, Бакуго чувствовал, как Деку становится увереннее, уже не шатаясь на каждом шагу. В глубине души он радовался и все еще лелеял надежду на лучшее.

На выходных, когда Кацуки ходил за продуктами, Деку садился в кресло и читал в полной тишине, один — тренировался понимать шрифт Брайля. Он начал чаще передвигаться сам и учился видеть тактильно — много трогал, чтобы научиться распознавать материалы на ощупь, прислушивался к каждому шороху и шагам, стараясь определить расстояние, на котором находился Кацуки.

Бакуго часто задумывался о будущем, но теперь он уже не был ни в чем уверен — он не представлял, что делал бы, если бы потерял его насовсем.

Кацуки переживал, постоянно находился в напряжении, плохо ел и забыл, когда в последний раз нормально спал, поэтому мог случайно задремать днем, утонув в воспоминаниях, и проснуться помятым. Неприятная, ничем не заглушаемая боль окончательного осознания росла изо дня в день, не останавливаясь ни на секунду, но теперь Бакуго был уверен в одном — отныне он будет его глазами.

***
Резко вскочив на кровати, Кацуки провел липкой рукой по лицу и огляделся — было темно, стрелки только перевалили за два часа ночи. Снова приснился тот день, опять все повторялось — нападение Лиги, изнурительный бой, огромная яркая вспышка, оглушающий шум и резко наступившая тишина. А затем Деку, лежащий на асфальте с бесчисленным множеством порезов и ссадин, трясущиеся руки и ледяной шок. Бакуго не знал, как долго это событие еще будет его преследовать. Пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце, Кацуки поправил одеяло и посмотрел в окно — луны на небе не было, город все еще спал, накрытый ночной тишиной.

Придя в себя и проверив, что Деку рядом, он лег обратно и внезапно почувствовал шевеление.

— Каччан, спи, еще рано, — выдохнул Деку в его шею, уткнувшись носом.

— Хорошо, — ответил Бакуго на автомате.

Кацуки не рассказывал ему о своем единственном кошмаре, беспокоившим и преследовавшим везде, превратившимся в откровенную паранойю — он не видел в этом смысла, да и не было желания. Возможно, стоило бы рассказать раньше, в первые дни, но теперь было уже поздно. Бакуго улегся поудобнее, не отводя взгляда, продолжая изучать Деку, будто бы видя его впервые — каждая веснушка в темноте казалась новой, каждый шрам на руке — тоже.

***
Изуку, не проснувшись до конца, приподнялся на локте и в упор посмотрел в так и не ставшую привычной темноту — туда, где должен был лежать Каччан.

— Тебя что-то тревожит? — хриплым голосом спросил он.

— Все в порядке, — ровно ответил тот.

— Но с тобой же что-то не так, иначе ты бы не… — Изуку заикнулся.

— Что?

— Ты бы не смотрел на меня так часто, пока я сплю, — через силу выдавил он, отворачиваясь и накрываясь одеялом с головой. Изуку не мог этого видеть, и больше никогда не сможет, но он уже пожалел о сказанном — был уверен, что Каччан обязательно захочет продолжить этот разговор утром или потом, но просто так не оставит.

Обнимая его, Каччан тихо прошептал:

— Как ты узнал?

Изуку прижался спиной к его горячей груди. Он знал его всю свою жизнь, знал, чем тот живет, чем дышит, наблюдал за ним, даже вел записи. Восхищался — так долго. Знал, что тот очень переживал и просто не мог это простить — себе, ему, всему миру, хоть и не признавал.

Он читал его легко, как открытую книгу, и понимал, что Каччан просто не мог по-другому. За столько лет Изуку научился его ощущать.

Глаза слипались. Зевнув и вытащив ногу из-под одеяла, Деку глубоко вдохнул. Ответ был давно ему известен.

— Я просто знаю, что ты всегда смотришь на меня, Каччан, — выдохнул Изуку в темноту ночи и провалился в глубокий сон.

Название: Smoke
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Бета:  Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Мидория Изуку/Бакуго Кацуки, фоном Мидория Изуку/Урарака Очако
Категория: слэш
Рейтинг: R
Жанр: ангст, любовь/ненависть
Размер: мини, 2101 слово
Краткое содержание: Не воздух. Дым.
Предупреждения: пост-канон, ООС, нецензурная лексика

***
Кацуки с ноги распахнул дверь и ворвался в раздевалку. Громко выругался, прожигая взглядом всех, кто там находился, пока не выцепил, наконец, знакомый зеленый костюм.

— Деку, какого хрена ты обрушил здание?

На самом деле, на здание ему было плевать, как и на окружающие постройки, на владельца, собственную и чужую безопасность, и еще чертову кучу бесполезных вещей. Просто было жизненно необходимо к чему-нибудь прицепиться. И если бы не было рухнувшего недостроя, то Кацуки обязательно вцепился бы во что-то другое — в разговор на последнем интервью, в поведение или в детали нового костюма.

Точно не в помолвку, кольцо и Урараку, мать ее, Очако.

Деку в дальнем углу развернулся, поднял на него взгляд, прищурился и быстро облизал разбитые губы. Выдохнул — слишком, блять, понимающе. Ублюдку никогда не требовалось больше минуты, чтобы проанализировать его, залезть в голову и разворошить там все. И это тоже бесило — будто Кацуки был тупым животным, чье поведение запросто можно было просчитать.

Нихрена подобного.

Между ними было метра четыре пространства, две скамьи и пять человек, и Кацуки понял, что не может даже сфокусироваться на лицах, настолько чесались кулаки, и полыхало в груди, мешая жить, дышать, думать. Мешая обратить внимание на что-нибудь, кроме блядского зеленого цвета. Кацуки быстро исправил собственное упущение, посмотрев в лицо каждому из присутствующих так внимательно, что те сразу засобирались на выход.

Кто-то — кажется, работавший с ними Каминари, — проходя мимо, хлопнул его по плечу с тихим: «Не разнесите тут все». Деку продолжал стоять у шкафчика в своем расстегнутом костюме. Смотрел, внимательно прищурившись и поджав губы, и явно никуда не торопился.

Как только дверь закрылась в последний раз, Кацуки сорвался с места — в три прыжка преодолел расстояние, схватил Деку за грудки, сжав в кулаках края молнии, и впечатал в длинный шкафчик так сильно, что приоткрытая дверца жалобно лязгнула.

— Каччан, — глухо попытался достучаться Деку, и сам же себя оборвал, не закончив, устало откидываясь затылком назад — знал ведь, что это бесполезно. Только не сейчас.

Кацуки и сам не мог понять, почему, зачем они вообще это делают, да еще и так — зло и дико, украдкой, как какие-то воры. Но Кацуки не мог иначе, потому что каждый — каждый! — гребаный раз обещал себе, что этого больше не повторится. Что этот — точно последний.

И из раза в раз, снова — замечал, притягивался, словно магнит, цеплялся на пустом месте, ругался, толкал Деку — к шкафчикам, на скамейку, к стенке душевой, к кирпичной кладке в подворотне.

И умирал.

Чтобы воскреснуть снова, после взрывающего сердце безумия, отряхнуться от наваждения и пообещать себе, что больше — никогда.

Что заставляло Деку отвечать и добровольно подставляться, позволяя все это, было загадкой. Но об этом Кацуки вообще старался не думать. Не брать в голове, не осознавать и не понимать. Потому что это было слишком, и от таких мыслей опасно тянуло безвозвратностью.

Сейчас все было иначе — Деку был не в настроении. Совсем. На задании погибли люди, и в этот раз это было его ошибкой, которую он осознал, когда ничего уже нельзя было исправить. Маленькая осечка, неправильный расчет, и — двенадцать трупов, трое из которых — подростки, которым не было даже четырнадцати. Меньшинство, погибшее во благо большинства. Это была цена, которую пришлось заплатить за временный шаткий мир, но этот факт ни капли не облегчал тяжести вины за чужие потери. Ни одной из множества — Кацуки по себе знал.

Но он пришел сюда не за этим. Судя по последнему интервью Деку, этот раз рисковал стать по-настоящему последним.

Кацуки был не в настроении всегда, поэтому состояние Деку принципиально ничего не меняло, но напряжение между ними висело в воздухе, ощущалось кожей, кипятком бежало по позвоночнику, концентрируясь зудом где-то на подкорке. Он почти ощутил запах горючего газа — едкого и взрывоопасного, душной пеленой заполняющего тесную раздевалку, горло и легкие.

Этому газу не хватало только хорошей искры, а в этом Кацуки не было равных.

Деку же просто смотрел куда-то в сторону, расслабленно обмякнув в его руках. Позволяя, не оправдываясь — снова. Кацуки приблизился к нему и зашипел прямо в лицо:

— Какого хрена?

Имея ввиду совсем не последнюю провальную операцию. Деку, наконец, перевел на него взгляд, дернул ртом и уставился, не моргая — устало и мрачно, с молчаливым вызовом. Поднял руки, слабо сжал запястья. Кацуки снова приложил его об шкафчик и почти закричал:

— Какого хрена?!

Деку не отвечал, и это бесило больше всего — тишина и молчание, блядское деланное равнодушие. Кацуки резко отпустил его, зарычал, с силой размахнулся и вбил кулак в перчатке рядом с его лицом, проминая дверцу. Боль отрезвляла, но недостаточно — если бы было достаточно, Кацуки не пошел бы сюда сразу, как узнал. Кацуки бы вообще никогда не вляпался в это дерьмо — ни единого раза.

— Ты и своей Урараке так же не ответишь, если она спросит, а? Прямо на вашей гребаной кукольной свадьбе?

На секунду сквозь мрачную маску проступил другой, привычно испуганный, растерянный и живой Деку. А потом в его глазах мелькнуло что-то темное, он коротко замахнулся кулаком, с блеснувшим на пальце кольцом, и ударил. Кацуки даже не попытался увернуться или заблокировать — удар прошел по щеке, металл оцарапал скулу. «Слабо, — подумал он, сплевывая кровь, — пожалел, сука». И оскалился в ответ, сжимая кулаки и одной яркой искрой подрывая все скопившееся напряжение, сжигая пространство между ними.

Если остальным людям нужен был воздух для того, чтобы дышать и жить, то Кацуки необходим был дым — едкий, густой и черный, всепроникающий. Смертоносный, как от настоящего пожара — внутри проклятого Деку.

Или в собственной душе.

Они сцепились, не используя причуды, яростно и грязно, словно шавки в подворотне, и Кацуки успел несколько раз заехать по ребрам и ненавистной веснушчатой роже, прежде чем тот снес им две скамейки и прижал к шкафчикам с другой стороны. Деку сверкал глазами, хмурился и дышал со свистом. Грудная клетка вздымалась быстро и рвано, на скуле начинал наливаться синяк — Кацуки неплохо его приложил.

— Почему ты такой, Каччан?

Голос прозвучал надтреснуто, и Кацуки поморщился — как был слабаком, так и остался, даже сейчас, даже с таким лицом. Так нихрена и не определился, что ему нужно — ничуть не лучше самого Кацуки, хренов герой номер один.

Было до тошноты противно — от мерзкого Деку, от себя, от ситуации. Омерзительно горько. Он уже сотню раз обещал себе, что больше такого не повторится, и все равно шел на поводу — у бесящих с детства идиотских зеленых глаз, у смелости, граничащей со знакомым безумием. У веснушек, шрамов на руках и хриплого «Каччан», которое никто больше не слышал.

У блядского ненавистного Деку, отравляющего ему жизнь столько, сколько он себя помнил.

— Какой — такой? — прорычал Кацуки в ответ и дернулся, но Деку держал крепко. Он скосил глаза на чужие руки, сжимающие его запястья, и увидел блеклое свечение — тот подло использовал причуду.

— Такой..! — Деку почти всхлипнул, запнувшись. — Зачем ты так со мной? Я столько раз спрашивал, пытаясь понять, и ты все время… Я просто хочу знать наверняка! Хочу по-нормальному! Мне больно!

Кацуки хмыкнул, хотя хотелось рассмеяться — злым, отчаянным смехом, прямо в его виноватое лицо. Выплюнуть, как сильно ему на самом деле наплевать — и на Деку с его тонкой душевной организацией, и на его репутацию, и на кольцо, и на их с Ураракой сраную свадьбу, о которой он только что случайно узнал из интервью. Хотелось обозвать, унизить, втоптать в грязь этого лицемерного ублюдка, как раньше, но Кацуки не успел, подавился словами — Деку его поцеловал. Вжал в шкафчики всем весом, прижался грудью, почти укусил — так же яростно, как до этого дрался. Так зло и болезненно, что Кацуки просто не смог остаться в долгу, отвечая.

Деку отпустил его руки, и Кацуки вцепился в его плечи задымившимися ладонями, чувствуя во рту металлический вкус чужой крови. Запахло паленым — он прожег зеленую ткань костюма и наверняка обжигал Деку, но им обоим было на это наплевать. Деку шарил руками по всему его телу, цеплялся за застежку штанов и в нерешительности отдергивал руку, будто та была раскаленной. Кацуки разорвал поцелуй, вытер перчаткой рот и презрительно цыкнул — все было как обычно, даже сейчас ничего не изменилось. Гребаный Деку был смелым, отчаянным, решительным — кучей разных идиотских и неправдивых слов, которыми его называли в СМИ, — но рядом с ним он превращался в тупого барана, не способного разобраться в собственных желаниях.

— Ненавижу, — зло прошептал Кацуки, поймал взгляд зеленых глаз напротив и сам щелкнул пряжкой ремня.

У Деку словно сорвало невидимый стопор — он снова прижал его к шкафчику, горячо выдохнул куда-то в щеку, стягивая с него штаны вместе с бельем, и резко приподнял, упирая спиной в холодный металл, вклиниваясь между разведенных ног. Штаны повисли на одной ноге, Кацуки рыкнул и сильно укусил его за язык — он ни разу не позволял Деку быть сверху до этого, и не собирался позволять теперь. Тот задрожал, притерся торчащим сквозь белье твердым членом к внутренней стороне бедра и перехватил его под колени, прислоняясь теплой грудью.

— Пожалуйста, Каччан. Всего один раз.

Кацуки скрипнул зубами и ощерился, стискивая пальцами его обожженные плечи. Деку вздрогнул и снова прикоснулся к губам — лизнул, выдыхая, и повторил тихо:

— Пожалуйста…

Вместо крови по венам бежал кипяток, сердце стучало как бешеное, и у Кацуки уже стояло так, что он готов был почти на что угодно. Мерзкая, привычная реакция на привычную ситуацию, на блядского Деку — как всегда. Ему очень хотелось избавиться от этого всего, и было уже даже плевать — как. Поэтому он откинулся затылком на металлическую дверцу и глухо прошипел:

— В моем кармане.

Деку перехватил его ноги и полез в карман — за смазкой, которую Кацуки сам же и притащил. Обманывая сам себя, что она оказалась там сама, и если и пригодится, то только потому, что Деку до дымящихся ладоней хотелось отодрать так, чтобы тот умолял.

Как не стал бы умолять свою Урараку. Как не стал бы умолять никого, кроме Кацуки.

Он прикрыл глаза, почувствовав чужие скользкие пальцы внутри, и поморщился, задерживая дыхание, инстинктивно сжимаясь — ощущения были странными, неприятными, но терпимыми. Не больнее тех ударов, которые они только что друг другу нанесли.

Не больнее всех тех ран, что они всю жизнь друг другу наносили.

Деку тихо шепнул ему в ухо: «Пожалуйста, постарайся расслабиться», и толкнулся — в противовес словам, грубо и отчаянно, снова удерживая его на весу двумя руками. Кацуки задохнулся от резкой боли, совсем потеряв способность дышать, и зашипел ругательства. Деку вошел до конца и начал двигаться — без перерыва, не давая времени привыкнуть, наверняка причиняя боль и себе. Кацуки чувствовал горячую кожу, с тихими шлепками ударяющуюся о бедра — вот оно, значит, как ощущалось каждый раз для него. Точно не стоило того, чтобы плакать как маленькая девочка. Когда наконец-то смог вдохнуть, Кацуки хрипло усмехнулся:

— Слабак.

Деку вздрогнул и сжал пальцы на его бедрах, ускоряясь и вбиваясь сильнее.

Запах воображаемого дыма забивался в нос, заставлял слезиться глаза, раздражал ободранное от хриплого рычания горло. Деку горел — глубоко и сильно, прогорая до самого центра, до самых костей, самой сути. Терял контроль, терял лицо, насаживая Кацуки на себя, оставляя синяки — яростно и совсем не нежно, почти не беспокоясь о нем. Наконец-то не сдерживаясь, по-настоящему.

Как никого другого.

Шкафчик за ними ритмично скрипел, содрогаясь от каждого толчка и рискуя завалиться, и это наверняка было слышно в соседнем помещении. Кто-нибудь мог войти — дверь в раздевалку не закрывалась изнутри, но Кацуки было настолько наплевать, что он бы даже не позволил Деку остановиться, если бы это произошло. Скрестив ноги на пояснице и вцепившись одной рукой в плечо, он укусил его за оказавшееся рядом ухо, вырывая громкий всхлип. Сжался, заставляя Деку застонать, и свободной рукой стиснул собственный член в руке, двигая ладонью и подстраиваясь под ритм. Он хотел чувствовать все целиком — каждое движение, каждый взгляд, каждый стон.

Кацуки отлично разбирался в огне и пожарах — и сейчас собственное пламя сжирало Деку дотла, не давая шансов выбраться живым. И он хотел это запомнить.

Они кончили почти одновременно — и Кацуки не видел ничего, кроме застилавшего глаза дыма, до крови закусывая губу, чтобы не застонать. Деку сорванно дышал, уткнувшись лицом в его плечо, продолжая удерживать на весу, и вдруг тихо прошептал:

— Прости меня. Я и Урарака… Просто…

— Пошел ты, — прорычал Кацуки, перебивая, и оттолкнул его, опуская подрагивающие ноги на пол.

Он не хотел слушать, ему было не важно, за что Деку просил прощения — Кацуки не собирался об этом думать, и ему не нужны были его поганые извинения или тупые оправдания. Ему вообще ничего от Деку не было нужно. Теперь — нет.

После этого они не сказали друг другу ни единого слова, одеваясь. Кацуки не хотел знать, каким взглядом Деку на него смотрит, что скажет, ему было абсолютно насрать — и на него, и на Урараку. На все сразу. И на то, что этот раз был абсолютно точно последним — тем более. Ему больше не было так больно и гадко, что хотелось сдохнуть — боль сгорела в огне ярости, превратившись в давно привычный черный дым. Вместе с истлевшим в пожаре Деку. А Кацуки просто умер — в очередной раз. Чтобы воскреснуть снова и жить дальше, у него это всегда получалось.

Он редко лгал себе — по крайней мере, старался. То, что между ними было — бурлило и обжигало, причиняя боль, растекалось лавой по венам, оседая горьким пеплом на губах. Кацуки всегда предпочитал называть это ненавистью.

Ненависть была простой, понятной, и ей давно пора было положить конец — спустя столько лет.

Но, как бы ему ни хотелось, оно ей не было.

@темы: Канон, Fucking Fest '18, Команда Бакуго, Текст

---

Bakugo Team: «Truth or dare», арт и мини

[Bakugo Team]

Название: Truth
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Форма: рисунок
Пейринг, персонажи: Тодороки Шото/Бакуго Кацуки
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, романтика
Размер: 4093 х 2894
Исходники: только фон

Название: or dare
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Бета:  Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Тодороки Шото/Бакуго Кацуки
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, романтика
Размер: мини, 1508 слов
Краткое содержание: Тодороки не знал, что можно отказаться.
Предупреждения: ООС
Комментарий: текст на арт «Truth»

***
Во внезапно воцарившейся в холле тишине было слышно даже тихое гудение вентиляции.

— Поцелуй, — хитро повторила Мина. — Я загадываю тебе поцелуй.

Шото наклонил голову и тяжело вздохнул. Почему-то он ожидал чего-то подобного с самого начала, невольно ввязываясь в эту странную и бесполезную игру. Был поздний вечер, и все остальные давно разбрелись, но ему не повезло оказаться под прицелом слишком активной для такого времени группы девушек. Сам Шото всего лишь копался в телефоне, сидя на диване в общей гостиной, слишком увлекся и попросту не успел вовремя исчезнуть в свою комнату.

Буквально через десять минут после появления шумных Мины, Урараки и Хагакуре, он оказался втянут во что-то «веселое и интересное» под названием «Правда или действие». Действительно веселым и интересным оно Шото не казалось, особенно сейчас. Но отвечать на чужие личные вопросы хотелось еще меньше, чем что-то делать, а данных обещаний, пусть даже таких вынужденно-шуточных, он старался не нарушать.

— С кем? — поинтересовался он равнодушно, не собираясь ничего отрицать. Целоваться не входило в его планы еще как минимум ближайшие года три, да и вообще он об этом как-то не задумывался, считая всякую романтику сильно переоцененной. Шото слабо понимал чужие вздохи о любви и никогда не испытывал подобного сам, надеясь не превратиться однажды в слюнявого идиота с сердцами в глазах, растерявшего все цели, кроме одной-единственной. Совсем того не стоящей.

Мина скрестила руки на груди, пожевала губу и издала длинное задумчивое: «Хммм…» Сидящая рядом Хагакуре хихикнула, быстро шепнула ей что-то на ухо, и девушка просияла, плотоядно усмехнувшись. Интуиция неприятно кольнула Шото, подсказывая, что огонь в желтых глазах явно не к добру, но он не подал виду, продолжая изучать недрогнувшим взглядом обшивку дивана за их спинами.

— С Бакуго! — с вызовом ответила Мина.

Раздался шорох, ворчание, и из-за спинки стоящего ко всем спиной дивана высунулась лохматая блондинистая голова. Шото с удивлением обнаружил сонного Бакуго и пересекся с ним взглядами. Тот громко недовольно цыкнул и потер красные глаза — судя по всему, ему тоже не повезло потерять бдительность и задремать в этом, как оказалось, опасном месте.

— Чего тебе? — хрипло сказал тот, обращаясь к Мине.

— Доброе утро, — усмехнулась она, — как спалось?

— Орете громко, — пробурчал Бакуго, и получилось у него как-то совсем неагрессивно. Больше растерянно. Шото приподнял брови — тихий Бакуго, без своих страшных рож и самоуверенных громких криков, выглядел непривычно. И как-то странно.

— Поцелуешь Тодороки? — без перехода хмыкнула Мина, и с того резко слетела вся его сонливость. Бакуго широко распахнул глаза, положил локоть на спинку и угрожающе уставился на девушку.

— Чего?!

— Правда или действие. Поцелуй, — кратко пояснила не впечатленная Мина. — Помнится, в прошлый раз ты ушел от ответственности, потому что я так и не придумала для тебя желание…

— Я не уходил от ответственности, рогатая, — нахмурился Бакуго, перебивая, — я свалил спать, потому что не собирался ждать до второго пришествия, пока твои мозги с этим справятся. Я никогда не сбегаю!

— Эй, как грубо, — негодующе выдохнула Мина, широко улыбаясь. — Я же все-таки придумала!

— И с какого хрена ты вообще решила… — начал Бакуго и, будто резко опомнившись, перевел взгляд на Шото. — Двумордый, а какого черта ты молчишь? Тебя все устраивает?

— Насколько я знаю, таковы правила, — спокойно произнес Шото, приподнимая брови. — На все мои вопросы были даны ответы…

И не важно, что он просто не знал, что можно спросить — ему было не особо интересно, и он спрашивал всякую ерунду. Девушки не уходили от ответа, не нарушали правил, и, по его мнению, так просто было честно — выполнить то, о чем они просят. Если уж Шото не повезло с «действием».

— Блять, — прорычал Бакуго и зарылся ладонью в волосы, нахмуриваясь. Надолго замолчал, что-то обдумывая. После чего бросил быстрый непонятный взгляд на Шото и ответил:

— Только быстро. И мы будем в расчете. Но вы, — он махнул рукой в сторону девушек, — свалите.

Те воззрились на него в немом недоверии, резко замолкнув. Быстрее всех очнулась Урарака — она густо покраснела, схватила Мину и Хагакуре за футболки и утащила обеих на лестницу с тихим сдавленным: «Пойдемте!».

Их шаги и шепот стихли через пролет, и Шото остался с Бакуго наедине. Он не понимал, что в этих поцелуях такого, особенно между людьми одного пола, как не понимал и девичьего ажиотажа. Это было точно не страшнее борьбы с преступностью, совместных заданий и всего того, что им уже доводилось переживать. И точно не сложнее математики. Просто прикосновение губ к губам — такое бывает необходимо даже при спасении тонущих. Ничего особенного.

Бакуго поднялся с дивана, подошел вплотную и пнул его ногой в лодыжку.

— Чем быстрее мы закончим, половинчатый, тем быстрее я свалю спать. Поднимайся, — угрожающе начал он.

Шото встал с дивана и взглянул сверху вниз — разница в росте была маленькой, почти незаметной, но все-таки давала ему небольшое преимущество, и Бакуго не оставил это без внимания, недовольно оскалившись. Ему явно не нравилось поднимать голову, чтобы посмотреть в глаза.

Они целую минуту молча смотрели друг на друга. Шото показалось, что он не хочет ему уступать, но Бакуго вдруг громко засопел и отвел взгляд, быстро и неожиданно, будто никак не мог на что-то решиться. Это было необычно, и Шото почувствовал, как сердце нервно пропустило удар и забилось быстрее. Может быть, эта глупая игра действительно могла быть интересной — только вот он никак не понимал, почему. Прикоснуться губами — то же самое, что прикоснуться руками, ногами, плечами, разницы ведь никакой. Но сердце гулко билось об грудную клетку, и такого не было раньше, когда Шото спасал людей, вытаскивая их на руках, или когда сражался спина к спине с другими. Когда обнимал маму или сестру. Это было непривычно.

— Бакуго, ты можешь закрыть глаза, если тебе неприятно, — сказал он, потому что Бакуго явно было некомфортно — тот все еще смотрел куда-то вбок и сильно хмурил светлые брови у переносицы, продолжая молчать. И потому что Шото внезапно почувствовал, как куда-то испаряется его решимость.

— Ты решил, что я позволю тебе себя целовать? — злобно прошипел Бакуго, сразу весь ощетиниваясь. — Да ты хоть знаешь, как это делается, придурок?!

Шото вздохнул — вот такой Бакуго был гораздо привычнее. А о поцелуях он знал. В теории. И уж точно не считал их чем-то архисложным и невыполнимым.

— Я… представляю, как это делается, — ответил он серьезно. — А ты?

Бакуго цыкнул и нервно засунул руки в карманы спортивных штанов, переминаясь с ноги на ногу. Шото увидел, как забилась жилка на открытой шее, и напряглись плечи.

— Просто закрой глаза, — почти успокаивающе сказал он, ожидая долгих препираний. Но Бакуго неожиданно послушался — просто взял и закрыл глаза, как в один из тех случаев, когда Шото пытался достучаться до его разума, коротко предупреждая об опасности и прося не поступать опрометчиво, и тот внезапно прислушивался, будто мнение Шото имело какую-то ценность. Все-таки, он не был идиотом, хотя иногда и казался.

Шото не знал, в чем было дело — в вечере, глупой игре, чужой сонливости, нежелании уступать и показывать свои чувства другим, в какой-то беззащитности, но такой Бакуго ощущался как-то иначе. Напоминал ежа, которого перевернули на спину, вытащив из уютной норы, и тот еще не успел свернуться в шар из сплошных иголок. Шото видел такие видео в интернете, они были достаточно… милыми. Как Бакуго сейчас, если это слово вообще было применимо к такому как он.

Шото вдруг понял, что никогда не задумывался над тем, кто может ему понравиться. Какие люди, с какой внешностью, с каким характером, привычками, особенностями — кто? Других студентов Юэй он никогда так не воспринимал, да и не собирался — они были друзьями, одноклассниками, конкурентами, будущими героями, а не объектом романтического внимания. Это казалось каким-то неправильным по отношению к ним, и Шото решительно не понимал, зачем другие так стремятся завязать более тесные связи, если хватало и того, что было.

Но сейчас, кажется, понял. На мгновение — ему так показалось.

Он рассматривал чужое расслабленное лицо — Бакуго приоткрыл рот, нервно дергая бровями, и глубоко дышал. Его грудь под майкой вздымалась сдержанно и равномерно, но Шото видел сквозь ткань штанов его сжатые кулаки. В каждом вздохе сквозило напряжение — Бакуго нервничал. Не психовал, не злился. Просто нервничал, балансируя на грани своих обычных взрывных реакций, и ждал, закрыв глаза, позволив Шото, потому что он попросил. И Шото не мог подвести, это было бы нечестно — так обманывать чужое доверие. Тем более доверие Бакуго.

Он приблизился вплотную и замер, не касаясь ни одной частью тела, ни единым сантиметром кожи, даже одеждой, но в горле все равно пересохло, будто они стояли не посреди гостиной, а в горячей пустыне. Шото сглотнул и приоткрыл рот, глядя на подрагивающие ресницы напротив. Ресницы у Бакуго были длинные и светлые, но темнее волос на голове, Шото этого раньше не замечал — было не интересно. А сейчас стало. Нужно было всего ничего — коснуться губами приоткрытых губ, за которыми виднелась кромка белых зубов, разделаться с заданием и забыть обо всем этом, но Шото почему-то медлил, никак не решаясь.

У Бакуго вблизи оказалось неожиданно красивое лицо — раскосые глаза, четкие линии бровей, гладкая, светлая кожа без единого пятнышка — светлее даже, чем у самого Шото. Он никогда не оценивал людей с позиции эстетики, но вот сейчас вдруг осознал: Бакуго действительно красивый. И это стало внезапным открытием.

Тот тихо выдохнул: «Ну», и сморщил нос, сразу же снова расслабляясь, будто помогая Шото справиться с возникшей внутри него неловкостью и растерянностью.

Кажется, он начал понимать, что в этой игре такого интересного. И какие люди ему нравятся — по крайней мере, против Бакуго, со всеми его взрывными недостатками, он точно ничего не имел.

Шото резко вдохнул, задерживая дыхание, как перед прыжком в воду, и качнулся вперед.

@темы: Канон, Визуал, Fucking Fest '18, Команда Бакуго, Текст

---

Bakugo Team: сет аватаров, арты

[Bakugo Team]

Название: Взрывокиллер
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Форма: сет аватаров
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 120 х 120, до 30 КБ

1	2	3	4
5	6	7	8

Название: В чужих руках
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Форма: рисунок
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки/Изуку Мидория
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: романтика, повседневность
Размер: 2756 х 1949
Исходники: только фон

Название: Вдох
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Форма: рисунок
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность
Размер: 4000 х 2400
Исходники: только фон
Комментарий: Арт по мотивам фика Выдох

Название: Ракурс
Тема: канон
Автор:  Bakugo Team
Форма: рисунок
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки, Яойорозу Момо
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность
Размер: 1600 х 1134
Исходники: только фон
Комментарий: Арт по мотивам фика Выдох

@темы: Канон, Визуал, Fucking Fest '18, Команда Бакуго

---

Iida team, 3 фика, сет аватаров

[Iida team]

Название: Великий и Прекрасный
Тема: канон
Автор: Iida team
Форма: сет аватаров
Пейринг, персонажи: Иида Тенья
Категория: джен
Количество: 8 шт.
Рейтинг: G
Размер и вес: 120 х 120, до 30 КБ

1	2	3	4
5	6	7	8

Название: Просвещение
Тема: канон
Автор: Iida team
Бета: анонимный доброжелатель
Пейринг, персонажи: Иида Тенья
Категория: джен
Рейтинг: G
Жанр: повседневность, юмор
Размер: 1316 слов
Краткое содержание: Иида открывает для себя кое-что новое.
Предупреждения: ООС

***
Уроки только закончились, за окном светило теплое весеннее солнце.

Сегодня Иида дежурил вместе с Ураракой, которая как раз куда-то запропастилась, поэтому он отложил швабру и приоткрыл окно. Легкий весенний ветерок приятно освежал, придавая сил. Тяжело вздохнув, Иида оглядел класс — все вокруг буквально сияло, настолько было чисто и убрано. Они хорошо постарались, даже учебники в шкафах теперь были расставлены по алфавиту и рассортированы по предметам. Урарака уже достаточно давно вышла «ненадолго» прогуляться и подышать свежим воздухом. Ииде казалось, что ей было с ним немного скучно, несмотря на то, что он был ее близким другом — в последний раз, когда они разговаривали, он подметил, что она пропускала его слова мимо ушей, отвлекаясь на шум в коридоре, и бросала взгляды на приоткрытую дверь, будто ожидая кого-то там увидеть.

Иида был полностью удовлетворен проделанной совместной работой и мог с легкостью вычеркнуть пункт «дежурство» из своего ежедневника. С самого детства он был очень организованным человеком — весь его день был распланирован буквально по минутам. Иида никогда не опаздывал на встречи, помнил все чужие важные даты и праздники и всегда появлялся дома вовремя после вечерних курсов.

Тенсей иногда подшучивал, что он слишком сосредоточен на времени, будто какой-то робот, и надо относиться к этому проще. Но если что-то происходило на пару минут позже, или кто-то, не предупредив, не появлялся на встрече, то у Ииды запросто могла начаться паника, потому что приходилось подтачивать драгоценное расписание. Он никому не признавался, но это был чуть ли не худший кошмар в его жизни.

***
Иида носил свой ежедневник везде: на занятия в классе, в общежитии, на завтрак. И аккуратно клал его на прикроватную тумбочку перед сном, однажды поняв, что засыпать с ним не лучшая идея — руки сильно затекали из-за неудобного положения, и некоторые страницы ночью сильно мялись.

Как-то вечером, после ужина, когда они все сидели на диванах на первом этаже общежития, Хакагуре невзначай спросила у ребят, а расстается ли Иида вообще когда-нибудь со своей «книжкой». Он тогда поперхнулся горячим чаем и, активно жестикулируя, посоветовал всем остальным тоже прививать себе такую привычку — она была не только полезна, но и, несомненно, повышала продуктивность потраченного на пустые разговоры времени.

Ребята улыбнулись и покачали головами, а Каминари даже поинтересовался, записывает ли Иида в свой ежедневник все-все, даже вещи, которые интересуют всех парней их возраста. Он не до конца понял, о каких именно вещах говорил одноклассник, и про себя отметил, что следует не забыть записать этот вопрос, и потом с ним разобраться. Минета поддержал Каминари, подло сообщив окружающим, что Иида даже в душ ходит со своей книжкой. Иида немного смутился — не стоило всем знать, как он посещает душ, — но не почувствовал в его словах какого-то обидного подтекста. Он считал это нормальным, просто нужно было всегда и везде следить за временем и расписанием. Даже в душе.

Решив потратить вечер на что-то нужное и составить подробный план на ближайший месяц, Иида удалился к себе в комнату, оставив ребят рассуждать о судьбе своего ежедневника без его участия.

***
Иида сел за парту, достал свой синий кожаный ежедневник и вытащил из пенала шариковую ручку. Глянув на часы, показывающие ровно половину четвертого, он открыл нужную страницу, вычеркнул уборку и вздохнул с явным облегчением — успел. План не сбился ни разу за последние несколько дней, и он был очень горд собой, это даже доставляло удовольствие.

Иида укладывался в отведенные двадцать четыре часа в сутках с точностью до секунд, но порой у него возникало желание взять небольшой перерыв — день, не больше — и отдохнуть от расписания, чтобы никуда не бежать, не торопиться, не переживать. Только вот что-то никак не получалось — каждый день его ждало так много важной работы, к тому же пришлось бы заново переделывать все расписание, и он мог даже внезапно начать опаздывать…

В итоге, после нескольких провальных попыток пересилить себя, он решил, что перерывы нужны только необязательным людям, а ему — нет. Иида трудно представлял себе, как другие ученики живут без ежедневника и счета времени, он откровенно этого не понимал.

Из раздумий Ииду вывели голоса, раздававшиеся из открытого окна — кто-то разговаривал, сидя на лавочке внизу. Планы были гораздо важнее, но голоса казались смутно знакомыми и никак не давали сосредоточиться. Жалобы про плохо составленное расписание на этот семестр заставили его встрепенуться и вникнуть в чужой разговор окончательно.

— Ну, знаешь, чувак, когда у тебя совершенно нет времени ни на что из-за этой учебы — это не очень, — сказал низкий мужской голос одного из учеников, явно не из класса «А». Иида бы точно узнал сразу, он давно успел запомнить всех. Возможно, это были кто-то из параллели, кого Иида однажды слышал.

— А на что тебе нужно еще время? Ты и так видишься с ней чаще, чем со мной, мы ж еще хотели поиграть в субботу, а ты не смог, — недовольно пробурчал другой, его Иида тоже не распознал.

— Эй, мы с ней не просто видимся. Все-таки мы уже на втором году обучения, есть и другие дела, поинтереснее…

Первый стал говорить гораздо тише, и расслышать его стало практически невозможно. Иида мысленно укорил себя за подслушивание, но внутренний таймер мерно тикал и не давал поводов для беспокойства — у него было «свободное время». Поэтому он пересел поближе к окну и позволил себе прислушаться, что такого может быть «поинтереснее», чем обучение в школе для героев.

— Секс, чувак! Все нормальные подростки им занимаются! Что непонятного? — после паузы и невнятного бормотания слишком громко воскликнул первый ученик.

— Да понял я! И вообще, я как раз хотел рассказать кое-что… — второй шептал достаточно разборчиво, и Иида не был подготовлен к таким открытиям в этой области. Он мгновенно покраснел, что-то быстро начеркал у себя на листке, чуть не порвав бумагу, и панически собрался, планируя выбежать из кабинета и уйти подальше от Академии под предлогом того, что плохо себя чувствует. «Какой позор!» — твердило внутреннее я. «Вынужденные меры отступления», — оправдывался сам перед собой Иида. Просто надо было обдумать все услышанное, законспектировать и разобраться с реакцией. Психологической и физиологической.

В дверях он столкнулся с Ураракой, сразу же начавшей расспрашивать, все ли с ним в порядке, и почему он выглядит как помидор. Скомкано извинившись всего в одно слово и попрощавшись в два, Иида заторопился в общежитие. Ему было жизненно необходимо все узнать лично и убедиться в правдивости услышанных слов. Хотя бы для собственного спокойствия.

***
Иида переходил по ссылкам с одного сайта на другой, напрягая зрение и всматриваясь в монитор. Время давно перевалило за девять вечера, внутри все кричало о том, что пора идти спать, но он никак не мог оторваться. Сделав множество заметок в отдельной тетради, чтобы никто не увидел, чем он занимался в ночи, и пролистав исписанные страницы, Иида глубоко вздохнул. Он знал, что рано или поздно ему придется со всем этим столкнуться, но был ли готов? В этом Иида не был уверен. Для становления героем не нужно было задумываться обо всех этих странных и непонятных штуках, которыми люди на видео и картинках так активно пользовались, о новых словах, которые он тоже не забыл выписать со всеми значениями и расшифровками.

Рисунки Иида в этот раз счел все же лишними — сил на них уже не было, да и ни к чему оно, если что — можно было залезть в интернет.

Информация тяжело усваивалась, оседая в гудящей голове, но он был даже немного горд собой — ведь теперь он стал еще умнее, пускай даже в такой сфере. Знания — сила, он был уверен в этом с детства. Особенно в его профессии.

Закрыв все вкладки и выключив компьютер, Иида какое-то время посидел в прострации, мысленно раскладывая все по полочкам. Все-таки, ему обязательно нужно будет разузнать еще подробнее. Сейчас он только поверхностно ознакомился с темой, и следовало выделить несколько часов в неделю на ее изучение — теорию нужно будет внимательно разобрать, а с практикой… С практикой было сложнее. Но он с ужасом подумал, что оно все равно будет когда-нибудь. А значит, надо было основательно подготовиться — ко всему, что могло его ожидать.

Сделав очередную заметку, Иида лег в кровать и быстро провалился в объятия сна, по привычке оставив ежедневник лежать у кровати.

На улице давно стемнело, ветер из приоткрытого окна перевернул лист на последнюю страничку, на которой аккуратным каллиграфическим почерком была выведена и трижды жирно подчеркнута сделанная еще днем запись: «Нормальные подростки занимаются сексом и интересуются им. Уточнить!!!»


Название: Heirloom
Тема: канон
Автор: Iida team
Бета: Iida team
Пейринг, персонажи: Иида Тенья, Иида Тенсей
Категория: джен
Рейтинг: G
Жанр: повседневность, ангст
Размер: 752 слова

В воздухе витала свежесть ранней осени. Утренняя прохлада приятно бодрила всё еще сонный мозг. Тенья бежал, и под его ногами хрустела опавшая листва. Разгоняясь, он ловко петлял между мелкими лужицами, время от времени всё-таки наступая в них и разбрызгивая воду. С его резиновыми сапогами промочить ноги было не страшно.

Тенья любил приходить в этот парк по утрам для тренировок и пробежек — он был удобно расположен недалеко от дома. Ранним утром парк обычно пустовал, поэтому Тенья мог спокойно выкладываться по полной, не волнуясь, что побеспокоит кого-то.

— Еще кружок, — пообещал себе Тенья, утирая лоб. Ноги неприятно ныли и потяжелели, а легкие начало жечь: Тенья полной грудью вдохнул прохладного воздуха и сбился с дыхания. Он должен стать сильнее, чтобы догнать брата и встать рядом с ним, как равный.

Готовясь к рывку для очередного забега, Тенья не заметил мокрой листвы под ногами и, оттолкнувшись, почувствовал, что оскальзывается, потеряв опору. Мир внезапно накренился перед глазами. Тенья даже успел морально подготовиться к синякам и ссадинам, но его подхватили чужие руки.

Быстро повернув голову, он увидел Тенсея. Тот добродушно улыбнулся и аккуратно поставил Тенью на ноги.

— Брат! — воскликнул Тенья, слегка качнувшись. Тенсей улыбался ему, привычно растягивая губы, но в его глазах горел недобрый огонек.

— Тренируешься? — начал Тенсей.

— Конечно! — отчеканил Тенья. — Физическая подготовка — важный шаг в становлении героя.

Он приосанился и моргнул от неожиданности, услышав легкий смешок.

— А ты не думал, что переработка скорее навредит, чем поможет?

Тенья растерянно захлопал глазами, нахмурился и выпятил губу, размышляя.

— В принципе, я с тобой согласен. Но я тщательно слежу за своими нагрузками! — поспешил добавить Тенья и ойкнул, когда Тенсей взлохматил его волосы.

— Конечно, робо-братец. Давай лучше вместе тренироваться? Время от времени. Ты увидишь, что и как я делаю, а я смогу за тобой приглядывать, — предложил Тенсей и еле сдержал громкий смех, видя как загорелись глаза Теньи, и он буквально разинул рот от удивления и восторга.

Тенсей широко улыбнулся, и, взяв Тенью за руку, вывел его из промозглого парка.

— А теперь — домой! Не дай бог простынешь, от мамы влетит обоим.

Тенья смешно зарумянился, что-то фыркнув под нос про качественные резиновые сапоги. Он крепко сжимал широкую ладонь брата по дороге домой.

***

Небо затянуло грозовыми тучами. Воздух потяжелел в преддверии дождя. Деревья давно стояли голые — осень вступила в свои права.

Тенсей с тоской смотрел в окно, словно выглядывал что-то в этой непроглядной серости. Его дни то пролетали с бешеной скоростью, то тянулись, словно вечность. Тяжело вздохнув, он решил выехать в садик у поместья, подышать свежим воздухом, почувствовать на коже прикосновение ветра, которого ему так не хватало.

С силой приподнявшись и облокотившись на руку, Тенсей потянулся к стоявшему у кровати инвалидному креслу. Всё необходимое у него всегда было под рукой, но никто не мог винить его за попытки хоть немного развеяться, как-то подвигаться. Он оперся на дрожащую руку, но она не выдержала его веса, подогнулась, и он соскользнул с простыней на пол. Подняться с пола было бы сложной задачей, но Тенсею не пришлось об этом переживать. Его вовремя подхватили под грудь чужие сильные руки.

Удивленно повернув голову, он обнаружил Тенью, взволнованно рассматривавшего его. Тенсей и не заметил, как тот вошел в комнату. Поддержав Тенсея, пока тот укладывался обратно в кровать, Тенья остановился рядом и улыбнулся с легкой грустью и нежностью в глазах.

Между ними будто бы произошел немой разговор, и Тенья без слов подхватил Тенсея на руки, словно тот ничего не весил. Возможно, это и правда было так, с горечью подумал Тенсей, пока Тенья аккуратно усаживал его в кресло и вывозил в беседку.

Наступила тишина. Неслышно вздохнув, Тенсей поднял глаза на Тенью. У него перехватило дыхание.

Тенья с непоколебимой уверенностью в глазах смотрел в небо.

— Ты надолго к нам? — хрипло спросил Тенсей. Тенья был успешным молодым героем и удивительно, как он умудрялся регулярно выкраивать время, чтобы навестить семью. Навестить брата.

Тенья перевел на него взгляд и ободряюще улыбнулся, твердо ответив:
— Конечно. Столько, сколько потребуется.

Он присел рядом и накрыл ладонь Тенсея своей, слегка сжав.

Тенсей не сводил глаз с Теньи, и в сердце у него болезненно заныло. Привычное успокаивающее присутствие брата почему-то сейчас перестало работать. Его вновь прошибло вспышкой боли при виде Теньи.

Тенсей всё бы отдал, чтобы стоять рядом с ним, приобнимая за плечи. Вместо этого он крепче сжал крупную ладонь Теньи.

— Кстати! Как ты относишься к поездке на море? Я могу взять небольшой отпуск. Я знаю, как ты любишь морские пляжи. Ты, должно быть, соскучился, — сказал Тенья, поднимаясь на ноги, словно готовясь прямо сейчас рвануть за билетами.

Тенсей будто наяву услышал шумный прибой и крики чаек. И в ответ лишь согласно усмехнулся, глядя на пышущего энергией Тенью.

«Ты так вырос…»

— Я так горжусь тобой.

Название: Небо
Тема: канон
Автор: Iida team
Бета: Iida team
Пейринг, персонажи: Иида Тенсей/Иида Тенья
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, драма
Размер: 796 слов
Краткое содержание: Тенсей не знал, куда они едут.
Предупреждения: горизонтальный инцест
Примечания: глубокий постканон

Тенья вел аккуратно, словно в машине с ним не человек, а китайская ваза из тонкого как бумага фарфора. Тенсей прислонился лбом к стеклу. Дорога была пустынна, по обеим сторонам от нее тянулись бесконечные заросли кустарника и фонарные столбы, соединенные друг с другом сплетением проводов. Тенсей не знал, куда они едут. Ему было все равно. Тенья приехал к нему без предупреждения, открыл дверь квартиры своим ключом, поздоровался и сказал собираться. Сказал: «Просто поехали, пожалуйста». Тенсея не нужно было просить дважды, Тенья вообще мог его не просить и все равно всегда и на все ответ был бы «Да».

Чем дальше они отъезжали от города, тем темнее становилось небо, превращаясь из аквамаринового шелка в черный бархат, усыпанный бриллиантами звезд. На сидении рядом с Тенсеем лежала стопка пледов и большой термос. Такой же валялся на переднем пассажирском сидении, и Тенья прикладывался к нему с таким остервенением, будто там высокоградусная настойка. Тенсей принюхался: обычный кофе.

Тенья точно был только после работы, но уже успел переодеться из костюма в простую одежду. Сколько Тенсей ни вглядывался, ран или хотя бы синяков он не заметил. Лицо Теньи весь вечер было решительным и спокойным и оттого пугающим. «Что-то случилось», — утомленно, предательски утомленно думал Тенсей, прикрывая глаза. Ему не нужен был кофе, чтобы не спать, но его глаза всегда начинали болеть, когда он долго разглядывал Тенью. Они словно бы говорили: «Отвернись, как ты смеешь». Тенсей устал, и устал так давно и так сильно, что ему казалось, ноги не работают поэтому, а вовсе не из-за давней стычки с Пятном.

Тенья специально купил огромную машину, чтобы туда помещалось кресло-каталка Тенсея. Вот, что он сделал. Ничего не обещал и ничего не говорил. Они общались по выходным, иногда Тенья приходил посидеть на уроках Тенсея в Академии, иногда звал к себе в Идатен. Он звонил и писал, рассказывая, как идут дела у него и родителей, но Тенсей чувствовал, что, несмотря на все, между ними словно протянулась какая-то прозрачная пленка. Она не мешала — просто была. А потом Тенья молча купил машину, в которой были специальные крепления под кресло Тенсея.

«Мы никуда не ездим», — сказал Тенсей тихо, когда Тенья уже собрался уезжать домой на своей обновке.

«Теперь будем», — ответил тот и закрыл окно. Он отвернулся от Тенсея с этим же решительно-спокойным выражением лица и уехал. Чтобы приехать через пару дней почти в ночь.

Тенья свернул с дороги в лес, и вскоре они выехали на огромную поляну, окруженную стеной деревьев. Тенья молча заглушил двигатель, вышел, достал кресло Тенсея, полез в машину и взял Тенсея на руки. На секунду Тенсею показалось, что Тенья не усадит его в кресло, и они останутся вот так — неудобно, неправильно, но навсегда. Тенья осторожно устроил его в кресло и пошел доставать термос и пледы. Он явно собирался нести все сам, и Тенсей, неожиданно разозлившись, подъехал к нему и все забрал себе на колени. Хоть на что-то они могут сгодиться.

Они добрались до середины поляны, и Тенья забрал у него пледы: один расстелил на траву, вторым накрыл ноги Тенсея. Зачем только? Он все равно бы не почувствовал холода.

Тенья отхлебнул из термоса — там тоже оказался кофе — и ткнул пальцем в небо. Тенсей задрал голову. Небо, усыпанное звездами, завораживало. Безоблачность и удаленность от городских огней сделали поляну похожей на планетарий — только небесный купол был недосягаем. Тенсей вздохнул. Высь и свобода манили его, он скучал по полетам, по гонкам, по бешеному стуку сердца, по легким, наполненным свежим воздухом. Небо притягивало его к себе. Казалось, еще немного, и он взлетит, покинет ненавистное кресло, поднятый вверх невидимыми крючьями.

Тенья поставил термос в траву и подошел к Тенсею, загораживая собой и небо, и звезды, весь мир. Лицо его было все таким же, но Тенсей уже устал опасаться. Тенья опустился перед ним на колени, на миг стиснув пальцами плед, лежащий на ногах Тенсея.

Так Тенсей снова был чуточку выше, как было всегда.

Тенья снял очки и сунул в карман. Тенсей знал, они не нужны ему. Тенья давно уже сделал операцию и восстановил зрение, чтобы не зависеть на миссиях от хрупких стекол, но очки носил, потому что чувствовал так себя защищеннее. Не от злодеев, а от людей. Иногда — от Тенсея.

«Ну!» — думал Тенсей. Он чувствовал себя пленником, которого подвели к гильотине, и теперь не было ему никого ближе палача.

Тенья прикрыл глаза и потянулся к нему всем телом. Он поцеловал Тенсея в губы мягко и целомудренно, как целуют самое любимое существо на свете.

Тенсей ответил ему тем же, потому что никак иначе он и не мог. У него стались только они — высокое манящее небо и Тенья.

— Ты не станешь спорить со мной? — спросил Тенья, отстранившись.

— Нет, — покачал головой Тенсей.

Ему стало смешно. Тенье уже немало за двадцать, ему самому… Эти цифры Тенсей старался не держать в голове. Спорить было поздно с ними обоими.

— Хорошо, — кивнул Тенья.

Он устроил голову у Тенсея на коленях и закрыл глаза. Тенсей зарылся пальцами ему в волосы.

На небо смотреть больше не хотелось.

@темы: Канон, Fucking Fest '18, Команда Ииды, Текст, Челлендж

---

Iida team, фик, 2 арта

[Iida team]

Название: Сраный рыцарь
Тема: канон
Автор: Iida team
Форма: рисунок
Пейринг, персонажи: Иида Тенья, Тодороки Шото
Категория: джен
Рейтинг: PG
Размер: 750 x 1072 px
Примечания: иллюстрация к фику "По зову сердца"

Название: Под сосной
Тема: канон
Автор: Iida team
Форма: рисунок
Пейринг, персонажи: Иида Тенья/Тодороки Шото
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Размер: 900 x 636 px
Примечания: иллюстрация к фику "По зову сердца"

Название: По зову сердца
Тема: канон
Автор: Iida team
Бета: АД
Пейринг, персонажи: Иида Тенья/Тодороки Шото
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Размер: 5694 слова
Краткое содержание: Зачистка базы злодеев в Аокигахаре оказалась сложнее, чем предсказывали аналитики Идатена
Примечания: постканон +10 лет; Аокигахара — знаменитый лес самоубийц у подножия горы Фудзи

Шото взмахнул правой рукой, возводя ледяную стену между собой и злодеями. Надолго ее не хватит, но ему нужно было отдышаться, подумать хотя бы секунду. Он сплюнул вязкую от крови слюну и огляделся: со всех сторон лед подсвечивался разными цветами и покрывался тонкой сеткой трещин. Один из врагов умел создавать энергетические шары, второй весь был покрыт зазубренными лезвиями и крутился юлой — живая мясорубка. Третий создавал щиты, укрывая товарищей от пламени Шото. Щитами же он мог накрыть и Шото, убрав из внутреннего пространства пузыря весь воздух: Шото задыхался, огонь не горел, и только ледяные копья могли пробить щит. Троих в такой комбинации на одного Шото было слишком много. Пусть он и герой номер два, но они — отлично сработавшееся трио. Шото нужен был Тенья. Их разделило еще полчаса назад, а рация Шото разбилась, когда ему прилетело по голове. Он только надеялся, что Тенья жив.

Они не знали точно, сколько злодеев сидит на этой базе в глубине Аокигахары, но аналитики Идатена как один были уверены, что «Золотой дуэт» без проблем с ними справится. Шото обвел взглядом стену льда, прикинул, где каждый из злодеев, и нацелил правую руку себе под ноги. Подняться вверх можно было бы и на силе огня, но со льдом Шото чувствовал себя спокойнее — много воды уже утекло с тех пор, как у него были проблемы с признанием собственных сил, но пристрастие ко льду осталось как напоминание. Стена развалилась в ледяную пыль, и Шото тут же взмыл над кронами деревьев. Убегать ему не нравилось.

«Мясорубка» — Шото не запомнил, как эти злодеи себя называют — влетел в ледяной столб, спиливая его у самого основания, прикрытый щитом товарища, третий формировал руками большой энергетический шар. Шар радужно мерцал, шипел и гудел. Шото уже успел понять, что с меткостью у этого злодея все в порядке, так что можно было рассчитывать только на неожиданную траекторию падения. Ледяной столб пошатнулся, и Шото начал падать. Под ногами он вырастил ледяную платформу, на которой проехался по обледеневшим стволам деревьев, огонь помогал ускоряться и поворачивать. Первый энергетический шар пролетел мимо, лишь слегка задев рукав костюма. Второго удалось избежать менее удачно: под ногами развалилась платформа. Шото выставил перед собой левую руку и направил сильную струю огня в «Мясорубку». Он видел, что следующий энергетический шар уже почти готов, что злодей с щитами тоже почти свободен — Шото заметил, что тот не может формировать щиты одновременно вокруг трех живых объектов, — и хотел спалить хотя бы одного из них. Ему только было жаль, что рация разбилась, и он не может сказать пару слов Тенье. Хотя Шото даже не знал, что он бы сказал. Слова теряли всякое значение, когда они были так далеко друг от друга.

Поджаренный «Мясорубка» с воплями свалился на землю, языки пламени охватывали его, тонули в густом зеленом мху, вновь вырывались оттуда, разнося, казалось, по всему лесу запах тлеющей плоти и гнили. Шото поморщился и развернулся к оставшимся двоим — он все еще падал, замедляя себя то льдом, то пламенем, — в лицо ему летел энергетический шар. Очень хотелось зажмуриться. Инстинктивно Шото отлично знал, что он не успеет увернуться, не успеет сделать ничего. Все кончено. В эту секунду Шото понял, что хотел бы сказать Тенье, но без рации это уже не имело никакого смысла. Еще он успел подумать, что уж Мидория бы справился с этой миссией, ему не нужен был никто — ни сам Шото, ни Тенья, ни тем более Бакуго. «Золотой дуэт» вдруг показался Шото неудачной и несмешной шуткой о собственной слабости.

Он зажмурился от яркого сверкания энергетического шара и услышал только лязг металла, рев двигателей, крики боли, хруст сломанных костей, — затем вновь шипение электричества и тихий, мученический стон. Шото упал, мягко приземлившись в мох между корней огромного дерева. Распахнул глаза. Над ним, сияя странной, нездоровой улыбкой, нависал Тенья. Шлема на нем не было, лицо в саже, крови и какой-то слизи. Красные глаза жадно впились в Шото, изучая, рассматривая.

— Ты целый, — наконец хрипло выдохнул Тенья и со стоном сжал зубы.

— А ты сраный рыцарь, — выругался Шото и наконец выдохнул. Судя по поведению Теньи, оставшиеся злодеи были мертвы. — Что?..

Тенья скривил губы и рухнул набок. Шото оглядел его: доспехи со стороны шеи и левой лопатки почернели и оплавились.

— Ты — сраный рыцарь, — повторил Шото и принялся торопливо сдирать с Теньи доспехи.

Все застежки сплавились, и приходилось очень осторожно прогревать металл, чтобы сразу же резко охладить льдом и разломать. Тенья лежал молча, морщился и все смотрел на Шото, как будто видел его в первый раз в жизни. Как обычно. Шото расправился с доспехами, быстро вытряхнул из припрятанной аптечки все, что там было, и оглядел Тенью снова. Четверть спины, шея, частично плечо и грудь были покрыты ожогами. Шото зло фыркнул и нащупал среди лекарств обезболивающее.

— Нет, — покачал головой Тенья. — Так не поможет.

— Укол? — Шото отбросил таблетки и отыскал шприц с инъекцией.

— Ага, — кивнул Тенья и протянул здоровую руку, — давай, я…

— Я сам сделаю, — прошипел Шото.

— Извини, — улыбнулся Тенья и подставил плечо.

Шото отыскал островок неповрежденной кожи и торопливо вколол туда обезболивающее. Подействовать должно было моментально.

— Ну?

Тенья прикрыл глаза и вздохнул.

— Делай, что нужно, — наконец ответил он.

— Ты все зачистил?

Шото, с одной стороны, хотел знать, что на этом все, с другой стороны — хотел отвлечься от того, что ему сейчас придется сделать. В Академии они проходили курс первой помощи, учились на самых современных медикаментах, пробежали несколько полос препятствий, где встречались абсолютно все виды опасностей, которые невозможно было избежать на сто процентов, зато можно было ото всего подлечиться — чтобы смочь добраться до лагеря и нормального лекаря. Что и говорить, за те годы, что прошли с выпуска из Академии, это был второй обширный ожог в практике Шото, хотя он регулярно зашивал Тенью, вправлял ему суставы, ставил временную поддержку на сломанные кости. Сам Тенья имел примерно такой же опыт.

— Все, — кивнул Тенья и огляделся. — Неприятное место.

— Я очень старался не сжечь его случайно, — признался Шото. Огонь он научился контролировать в совершенстве, но когда вокруг так много деревьев, всякое может случиться.

— Ты отвлекаешься, — заметил Тенья. — Я все равно не почувствую.

— Знаю.

Шото создал тонкое длинное ледяное лезвие и прижал его к краю ожога. Здоровая кожа покрылась мурашками, Тенья тихо выдохнул и напрягся. Шото положил свободную руку ему на поясницу, хоть и знал, что Тенья не дернется, даже если что-то почувствует; ему хотелось придержать его или, может, поддержать. Он принялся соскабливать верхний слой обожженной кожи, уже пошедшей волдырями. Запах крови и сукровицы бил в ноздри, лед плавился о горячую, обжигающе горячую плоть, Шото создавал новые и новые лезвия. Как объяснил ему главный медик Идатена, лед был лучше металла для этой процедуры, именно потому что мягко плавился и охлаждал. В руках Шото лед был живым.

Он скоблил полчаса или даже час, по сантиметру обнажая здоровый слой кожи, вслед за лезвием рану покрывала тонкая корочка льда, охраняя ее от болезненного столкновения с воздухом. Тенья здоровой рукой влез в кучку медикаментов, которую Шото вытряхнул из своей аптечки, и нашел сетку для ожогов и бинты. Сетку нужно было растянуть на всю площадь ожога, чтобы она временно заменила недостающий слой кожи. Она казалась совсем обычной, слишком крупной, даже чтобы защитить окно от москитов, но Шото уже видел ее в действии. Он закончил скоблить, в последний раз стряхнул лезвие на мох, который жадно впитывал в себя кровь и ошметки кожи, так что от них не оставалось и следа, и принял у Теньи сетку и бинты. Самое сложное в этой работе было одновременно убрать корку льда и тут же наложить сетку, иначе боль будет такой невыносимой, что никакие уколы от нее не спасут. Шото вдохнул и зажмурился. В первый раз у него получился зазор в полсекунды, и крик Теньи запомнился ему навсегда.

— Все будет хорошо, — прохрипел Тенья, скосив на него глаза.

«Сраный рыцарь», — выругался Шото про себя. Это обзывательство уже вошло у него в привычку — все десять лет их знакомства Тенья именно так себя и вел. И продолжал.

Шото вскрыл упаковку с сеткой, растянул ее в руках, и она послушно приняла точные размеры и форму ожога. Он опустил ее, почти прижав ко льду, и в этот же момент убрал корочку. Тенья только сипло ойкнул, сетка, правильно уложенная на чистую кожу, переливалась, как лужа бензина, впитываясь в плоть.

— Все.

Шото устало осел. Теперь нужно наложить бинт, но минуту это может подождать, решил он.

— Сам не ранен? — спросил Тенья уже почти нормальным голосом.

— Царапины.

— На щеке не царапина, — настаивал Тенья.

— Потом зашью, — отмахнулся Шото. «Мясорубка» пару раз его неприятно задел.

— Шото, — начал Тенья, уже включив свой осуждающе-наставительный тон.

— Отстань, — Шото почему-то улыбнулся.

Тенья сел и болезненно поморщился, оглядывая отливающие перламутром плечо и спину.

— Мы не доберемся сегодня до базы, — заметил он спокойно.

— Знаю, — кивнул Шото.

Он задрал голову, всматриваясь в небо сквозь густые кроны деревьев. Оно понемногу наливалось синевой и чернотой, словно на голубой пергамент разлили целую банку чернил, и пятно все расползается-расползается. Звезд не было. Шото вздохнул и поднялся. Тишина в этом лесу была давящей, густой и плотной, вечерний сумрак полз между деревьев туманом. Поджаренный злодей все еще вонял сгоревшей плотью, мох — истлевшей гнилью. Шото принялся бинтовать Тенью. Этим искусством он овладел давно.

— У меня есть палатка, — сказал Тенья, когда Шото закончил.

— Конечно, она у тебя есть, — Шото протянул ему руку, помогая подняться.

Они совершенно не собирались здесь ночевать, но у Теньи всегда все было с собой, казалось, под доспехами он может спрятать — на всякий случай — даже связку запасных очков. Шото бы совсем этому не удивился.

— Пойдем отсюда, — Шото закинул руку Теньи себе на плечо. Если бы все шло по плану, он бы забрался Тенье на спину, и они, благодаря его двигателям, уже через полчаса были бы дома. Теперь ни о каком ускорении речи быть не могло.

— Я рад, что ты цел, — сказал Тенья тихо, когда они медленно пошли в самую чащу. Все туристические маршруты остались позади, впереди были опасные заросли Леса Самоубийц, в которых легко и случайно погибали даже местные животные.

— Я рад, что ты жив, — в тон ему ответил Шото.

На самом деле он просто испугался. Сейчас, когда пыл битвы угас, рана была обработана и незачем стало сохранять хладнокровие, он запоздало чувствовал волны огромного, животного страха. Умереть. Потерять Тенью. Никогда с ним не увидеться. Не сказать то, что сказать хотелось. Каждый раз Шото переживал как в первый, и не было никаких шансов на то, что когда-нибудь он привыкнет и будет спокойно смотреть, как Тенья снова безрассудно закрывает его собой. Ну сколько можно. Шото знал, что погиб бы, если бы не Тенья, но не мог не злиться. Тенья тоже все это знал, и говорить тут было не о чем. Рана заживет так, что не останется и следа, а воскрешать мертвых в их мире пока не научились — так он всегда говорил, если Шото все таки срывался и начинал ругаться. Это не было ему свойственно, но страх делал свое дело.

Шото тоже не раз прикрывал Тенью, но обычно для этого он использовал лед, а не подставлялся сам. Хотя случалось по-разному. Тенья не видел в этом большой разницы. Он до сих пор помнил, как Шото пришел в тот переулок, где Тенью почти убил Пятно. С тех пор прошло столько лет, но Тенья припоминал Шото это каждый раз. «Ты же пришел», «Ты не сбежал тогда, как я могу?..» У Шото, конечно, был на это ответ: «Тогда мне было пятнадцать, а теперь нам по двадцать пять, мозгов должно было прибавиться», — но он совершенно не имел значения.

— Все в порядке, — Тенья обезоруживающе улыбался, и от этой улыбки Шото как по волшебству стало немного спокойнее. Если Тенья улыбается — все и правда в порядке. В общем и целом.

— У тебя же и маячки есть? — Шото очень уж не хотелось ночью дежурить, а раненого Тенью он бы тем более не оставил на посту. И они из-за этого еще полчаса бы спорили. С годами в Тенье становилось все меньше занудства и все больше рыцарских замашек, и Шото не знал, радоваться этому или наоборот.

— Есть, целый набор, — кивнул Тенья немного гордо.

— Я… — Шото вздохнул и покачал головой. Из-за того, что они оба так часто рисковали жизнью, и он регулярно думал, что бы хотел сказать Тенье напоследок, говорить это вот так, когда никто из них не умирает, ему было невыносимо тяжело. Кажется, он не говорил Тенье «я люблю тебя» уже лет пять…

— Да, — кивнул Тенья и быстро прижался лбом к виску Шото. Тенья прощал ему это каждый раз.

Они шли молча. Шото зажег пламя на ладони, чтобы осветить путь. Под ноги постоянно попадались коряги, корни деревьев, один раз он споткнулся, едва не уронив заодно с собой Тенью, о череп какого-то животного, а может — человека со звероподобной причудой. Чтобы поставить палатку, нужен был хотя бы небольшой кусок ровной поверхности, и за час они не встретили ни одного. Тенья тяжело дышал и то и дело заваливался на Шото — обезболивающее не могло действовать бесконечно, а сетка хоть и заменяла недостающий слой кожи, но совсем не защищала края раны, только придерживала их, чтобы не разошлись дальше. Сам Шото чувствовал, как мышцы во всем теле гудят от усталости, а мелкие и не очень царапины ноют. На щеке и бедре у него были глубокие порезы, которые разъело потом и копотью. Невыносимо хотелось умыться, Шото чувствовал, как кровь из раны на щеке засохла — на подбородке, шее — и теперь неприятно стягивала кожу. Тенью тоже хотелось умыть и совсем не хотелось знать, что это за слизь оставила на его лице неоново-зеленые пятна.

— Ты не хочешь надеть очки? — наконец заговорил Шото.

Тишина между ними всегда была приятной и уютной, но в этом лесу в нее вмешивалось что-то зловеще-мистическое, а единственный свет от небольшого огонька на ладони Шото только усиливал это ощущение. Шото хотелось слушать голос Теньи, он всегда его успокаивал.

— Они разбились, — ответил Тенья немного расстроено.

— Запасные?

— Я не взял.

— Да ты шутишь, — не поверил Шото.

— Серьезно, — Тенья повернул к нему голову и посмотрел в глаза. Сердце Шото почему-то пропустило удар. — Я решил — сколько можно? Не возьму и не разобью.

— И разбил, — произнес Шото одними губами, глядя в эти красные глаза как загипнотизированный.

— И разбил, — кивнул Тенья. И улыбнулся. И облизал губы, на которых запеклась кровь. Шото словно бы видел себя со стороны: таращится на Тенью, как ненормальный. Наверняка еще и красный до самых пяток. Сколько можно?

Тенья потянулся к нему и поцеловал. Сразу крепко, быстро раздвинув языком губы. Шото торопливо погасил огонь и обнял его, осторожно шаря по голой спине — чтобы не задеть бинты. Тенья вжал его в себя обеими руками, словно забыв про свое ранение, и подтолкнул куда-то спиной вперед. Шото послушно попятился, пока не уперся в ствол дерева.

— Мы же не будем?.. — прошептал он хрипло.

— Нет, конечно, — прошептал в ответ Тенья, жадно шаря руками по бокам и заднице Шото.

— Потому что это идиотизм, — продолжил Шото, выгибаясь под горячими прикосновениями. В сущности, ему уже было плевать. Почти.

— Идиотизм, — согласился Тенья, ковыряя пояс костюма Шото.

— Безответственность, — дополнил Шото, расстегивая доспехи Теньи на бедрах.

— Я этого не переживу, — закивал тот.

Шото замер.

— Тенья?

Тенья поднял на него глаза. Серьезный, цепкий взгляд, от которого у Шото на загривке собрались мурашки и сбежали вниз вдоль позвоночника.

— Разворачивайся, — сказал Тенья и стащил с Шото штаны. И вдруг произнес совсем другим голосом: — У тебя бедро поранено, почему ты молчал?

— Я тебя сейчас стукну, — зашипел Шото и развернулся, оставляя задницу.

— Ноги, — Тенья снова начал шептать. Хрипло, трепетно, низко.

— Знаю.

Шото сдвинул ноги и напряг бедра. В мошонку уперлась горячая скользкая головка, Тенья плавно толкнулся вперед и застонал над самым ухом Шото. Шото завел руку назад и положил ладонь на затылок Теньи, восхитительно бритый, колючий. Тенья глухо выдохнул и задвигался, неторопливо, с оттягом. Его член скользил туда-сюда под яйцами Шото, руки стискивали ягодицы, большие пальцы упирались в дырку, поглаживая, надавливая. Шото не знал, куда себя девать. Он вдруг понял, что они в лесу, где их стараниями больше нет никого: можно кричать. Можно говорить все, что угодно. Никто кроме Теньи его не услышит. И тогда Шото застонал. Стон охватил все его тело, он дрожал напряжением в бедрах, звенел желанием в яйцах и ныл незаполненностью внутри. Шото свободной рукой сжал свой член, погладил ствол, потер пальцем головку и задрожал еще сильнее, боясь выплеснуться раньше времени. Лес обступал их стеной, но теперь они словно были внутри щита — никакая зловещая атмосфера больше не имела значения. Тенья стонал Шото на ухо, сладко и низко, и в этом стоне слышались и желание, и боль. Шото сильнее стиснул бедрами его член и подмахнул так, что Тенья всхлипнул и слегка прикусил кожу на его шее.

— Еще, — попросил он.

Он погладил Шото по заднице, мимолетно смял руками ягодицы и тут же отпустил, пробежался пальцами по бедрам и подхватил Шото под живот. Тенья накрыл ладонями под пупком то место, где, как казалось Шото, сейчас билось сердце, упавшее вниз из грудной клетки.

Шото уперся обеими руками в замшелый ствол дерева и начал двигаться, торопливо, неровно, размашисто, внимательно вылавливая из воздуха каждый вздох Теньи, каждый его выдох, всхлип, стон, хриплые тихие вскрики.

Это, безусловно, был идиотизм. Это было безответственно. И это было именно тем, что им обоим сейчас требовалось. Вопрос жизни и смерти, думал Шото, прикусывая нижнюю губу. Она, оказалось, тоже была в саже. Плевать.

Тенья сжал в кулак его член и быстро задвигал рукой так, как Шото больше всего нравилось. Так, что его трясло, пальцы на ногах поджимались, и оргазм подступал моментальной, неумолимой волной. Шото задохнулся, захлебнулся и с беззвучным стоном кончил. Тенья вжался головкой между его ягодиц и тоже спустил, размазав сперму по дырке.

— Не падай, — шепнул он Шото и снова подхватил под живот.

— Не падаю, — кивнул Шото, совершенно не соображая.

Одеться и идти. Вытереть задницу, кстати. Тенья тяжело вздохнул, озвучив все отношение Шото к этим вселяющим надежду планам на ночь. Шото почувствовал, как Тенья мягко раздвигает ему ягодицы и чем-то обтирает, затем бедра и даже живот. Наверное, чтобы потрогать, решил Шото. Он пошатнулся и наклонился за штанами. Теперь хотелось срочно упасть и спать, спать, спать до тех пор, пока они по волшебству не окажутся дома в постели, мягкой, согретой, родной.

— Шото! — окрик Теньи вывел Шото из дремы. Он встряхнул головой и натянул штаны, медленно и неловко застегнул пояс. Когда он поднял глаза, Тенья уже был в доспехах — той их части, что осталась цела.

— Идем, — Шото подошел к нему и вновь закинул его руку себе на плечо. Наверное, Тенья мог бы идти и сам, но об этом лесе столетиями ходили легенды. А они уже давным-давно сошли с тропы, и под ногами могло оказаться что угодно — труп самоубийцы, лисья нора, пещера, разбитая бутылка, оружие, корень дерева, такой огромный, что его хватило бы на спальный гарнитур. Да, спать — это все, о чем мог думать Шото.

***
Когда они наконец нашли подходящую поляну, часы показывали глубоко за полночь. Шото устало присел на какой-то пенек и приготовился смотреть на походную магию Теньи. Он еще в школе подружился с Хацуме Мэй, которая теперь работала на Идатен и делала действительно потрясающие вещи, как, например, эта палатка. Она была в сложенном виде размером с мизинец, и Тенья прятал ее в складке наколенника. Несколько нажатий на корпус футляра — и разворачивается полноценная двухместная палатка. Со спальниками, светильником и даже парой походных чашек. После этого изобретения Хацуме могла больше никогда в жизни не работать — но, конечно же, она не могла прекратить изобретать. Поэтому следом за палаткой Тенья достал из другого наколенника десяток маячков. Похожие на мух, они зажужжали и разлетелись из его пригоршни, оцепив периметр вокруг палатки. Если мимо них проходил нарушитель, Тенья получал легкий разряд тока и гарантированно был в курсе. Шото не очень нравился вариант с разрядом, но это был самый действенный способ разбудить крепко спящего Тенью. Едва ли не единственный.

Как только маячки заняли свои места, абсолютно слившись с местностью, Шото поспешно залез в палатку и выудил из нее чашки. Теперь ничто не могло его остановить от умывания. Он создал в обеих чашках лед и начал растапливать его. Тенья присел рядом, зачарованно глядя на языки пламени, плясавшие на ладони Шото.

— Умываться, — решительно уведомил его Шото и сунул ему уже охлажденную чашку.

— Ты великий походник! — просиял Тенья, принимая чашку.

Тенья достал из аптечки оставшиеся бинты, плеснул на них воды и принялся обтирать лицо. Зеленые пятна сходили совсем неохотно, и Шото создал еще несколько чашек воды, пока удалось оттереть слизь. Собой он занялся основательно: лицо уже щипало от толстого слоя грязи, пота и крови. Рану нужно было скорее промыть и заштопать. От заражения Шото умереть не боялся — не настолько далеко были нормальные врачи, но проверять удачу на прочность ему не хотелось. Тенья терпеливо ждал, пока он отмоет лицо и шею. Затем Шото снял костюм и принялся мучить рану на бедре. Она была не такой уж пустячной, кровь в ней давно засохла корочкой, полной песка и даже мха. Шото прикусывал щеку изнутри и выскабливал грязь из раны ледяными лезвиями. Когда он достал из аптечки набор игл, Тенья накрыл его руку своей.

— Хватит, — сказал он негромко. — Дай я.

Тенья, знал Шото, отлично понимает, что происходит. Что можно сколько угодно трахаться, но если Шото испугался, то это так просто не пройдет. Его не колотило нервным ознобом только потому что он спускал пар иначе. Он упрямо ухватился за иглы. Тенье никогда не хватало терпения дождаться, когда Шото сам со всем разберется.

— Я лучше тебя штопаю, — настаивал Тенья, не отпуская руку Шото.

Шото засмеялся. На ребрах у него до сих пор белел шрам, кривой до невозможности, хотя рана была обычная, колотая, нанесенная абсолютно ровным, отлично заточенным кинжалом: первый опыт шитья по человеку у Теньи. Им тогда было только шестнадцать, и передряга была совсем нехорошей. Выхода не было, и Шото сунул Тенье упаковку иголок и сказал «Давай!» Шрам можно было убрать сотней способов. Можно было снять швы, только добравшись до больницы, и наложить их заново — уже профессионально. Шото не стал делать ничего из этого и хранил этот след как дорогой подарок. В тот день они тоже трахались в совершенно идиотских условиях — в первый раз.

Тенья понял, о чем он смеется, и насупился:

— С тех пор я научился! — поддеть его все еще было очень легко. Шото отсмеялся, и его немного отпустило. Он убрал руку с иголок.

— Давай, — сказал он устало. — Щеку тоже?

Тенья придирчиво осмотрел его щеку.

— Можно просто закрепить, не хочу здесь штопать, — ответил он спустя минуту разглядывания и щупанья раны.

— Кажется, у меня были стяжки… — пробормотал Шото и полез в карман. — Шрам боишься оставить? — уточнил он, хитро прищурившись.

— Не оставляю я шрамов, — снова обиделся Тенья. — Ну что, есть?

— Две. Хватит? — Шото пересыпал Тенье на ладонь стяжки. Похожие на обычные маленькие пластыри, они впивались в края не слишком глубоких ран и стягивали их вместе.

— Хватит, — кивнул Тенья сосредоточенно. — Уколоть?

— Да ну, — отмахнулся Шото. На самом деле ему хотелось немного боли, чтобы окончательно отвлечься от страха, который все никак не хотел уходить.

— Ладно.

Тенья отлично все понимал. Шото откинулся на ствол дерева позади и прикрыл глаза. Тенья принялся аккуратно и быстро штопать. Шото чувствовал укол иглы, как она проходит сквозь края раны, один, второй, затем стягивает их вместе. Раз, другой, третий, четвертый, пятый… Шото сбился со счета и только глубоко дышал, словно даже медитируя. Рана была длинной — в два пальца, — так что Тенья штопал и штопал. Шото слышал, как тот вздыхает, сопит, наверняка Тенья еще и хмурился и прикусывал губы, как делал всегда, когда нужно было сконцентрироваться. Он так боялся оставить Шото еще один некрасивый шрам, что от этого было даже смешно. Может быть, Шото хотел еще один шрам авторства Теньи? Тот первый был для него сродни признанию в любви. Но как рассказать такое Тенье, он не знал. Ему казалось, всепонимающий Тенья на этот раз — не поймет. Хотя у него и самого была парочка шрамов с кривыми стежками Шото. Шото тяжело вздохнул.

— Готово, — выдохнул Тенья и похлопал его по плечу.

— Щека? — Шото очень не хотелось открывать глаза, пока они не окажутся в постели дома. Но придется, конечно.

— Сейчас.

Тенья торопливо погладил его пальцами по скуле и молниеносным движением прицепил к щеке обе стяжки. Шото зашипел и зажмурился так сильно, что из уголков глаз стекла пара слезинок. Стяжки были, казалось, гуманнее старой доброй иголки с ниткой, но сиюсекундно болезненнее.

— Спать.

Шото открыл глаза и увидел то, что был готов видеть всегда: Тенья мягко улыбался ему. Так же он улыбался Шото по утрам — когда они встречались в Академии перед уроками, когда они просыпались в одной постели, когда не спали всю ночь, когда выбирались вместе пообедать, когда интервьюер от очередного журнала о героях спрашивал об их отношениях. Когда сидели в чаще Аокигахары, раненые и усталые. Шото сказал себе: вот он, этот момент. Сейчас! Ну же! Он начал:

— Тенья, я…

— Шото, — прервал его Тенья. — Зачем ты себя заставляешь? Не надо.

— Сраный рыцарь.

— Я понял, — кивнул довольно Тенья и потянул его в палатку.

Они улеглись спать рядом, расстегнув оба спальных мешка, чтобы использовать их как одеяло и матрас. Шото хотел иметь хотя бы жалкое подобие привычной постели. Пусть без подушек, зато с теплым Теньей под боком. Он уснул моментально, стоило им устроиться, а Тенье — перестать вертеться из-за раны.

Шото почти ничего не снилось. Он провалился в густую, уютную темноту и ощущал, что она проглатывает его, даря невероятное расслабление каждой клеточке тела. Шото чувствовал себя как в раю после этого изнурительного дня в неприятном месте. Где-то в темноте, будто написанные на деревянных дощечках, валялись слова «Я люблю тебя, Тенья». Он смотрел на них, и таблички воспаряли в воздух и складывались в разных комбинациях, словно это имело значение. Не можешь сказать «Я люблю тебя, Тенья», скажи «Люблю я, Тенья, тебя», или извернись как-нибудь еще. Расслабляющий рай темноты быстро обернулся для Шото адом, заполнившись одинаковыми табличками со словами. Они все складывались, складывались, мельтешили, кружились в воздухе и наступали на Шото лавиной. Они стукались друг о друга и стрекотали стаей цикад.

Шото попытался сбежать оттуда и провалился, будто наступил в кроличью нору, ухнул куда-то вниз и летел, летел так долго, что стало страшно. Падение закончилось резко и ничем: вокруг снова была пустота и темнота. Она наполнялась лишь громким, гулким, жарким дыханием. Так дышат во время секса, подумалось Шото. Так дышат во время бега, поспешил он дополнить мысль, чтобы не казаться самому себе озабоченным. Во время драки, если есть жар, если спорят, если съели что-то острое. Если жар. Если жар. Мысль застряла у него в сознании, повторяясь снова и снова.

Если жар. Шото резко проснулся. Дыхание не осталось во сне: Тенья под боком дышал глубоко и громко. Шото запаниковал: неужели рана воспалилась, и у Теньи подскочила температура? У них в аптечке ничего нет от лихорадки, и Шото никак не сможет дотащить Тенью до ближайшей базы по ночному лесу. Он не Тенья, у него нет никакого ускорения, а лед с такой ношей — плохой помощник. Шото глубоко вдохнул и выдохнул. Они что-нибудь решат. Он что-нибудь решит. Не время бояться.

Он распахнул глаза и встретился взглядом с Теньей — под куполом палатки так и горел тусклым светом ночник. Тенья был румян, но совсем не казался больным. Во всяком случае, не в том смысле.

— Что происходит? — спросил Шото, отчаянно пытаясь проснуться. Он оглядел Тенью с ног до головы: никаких признаков воспаления не было. Зато в районе паха Теньи характерно топорщилось одеяло. — Ты издеваешься?

Ты сошел с ума? Почему ты так счастлив? Почему я так счастлив?

Внутри Шото будто застрял маленький мальчик, который не допускал мысли быть просто и беспричинно счастливым.

Тенья растерянно улыбнулся ему и взъерошил волосы волосы на макушке — дурацкий жест, перешедший к нему по наследству от брата, это Шото знал точно. Только никакого толку от этого знания не было, жест действовал обезоруживающе, безотказно. Шото улыбнулся Тенье в ответ. Ему хотелось сказать что-нибудь вроде уже надоевшего «сраного рыцаря», которого Шото, как они оба отлично понимали, сложил из букв, пытаясь на самом деле собрать то самое сокровенное «я тебя люблю».

— Ты снизу, — вместо этого уведомил его Шото.

— Я знаю, — просиял Тенья.

Он протянул руку к доспехам, сваленным в углу палатки, и спустя пару секунд извлек оттуда маленький походный флакончик смазки. Шото не был удивлен. После их первой серьезной вылазки в поле в паре было бы совершеннейшей глупостью не носить с собой такой флакончик. На слюну, кровь и расплавленный лед трахаться было совершенно не круто. Почти.

Шото забрал у Теньи смазку и устроился между его расставленных ног. Тенья лежал, раскинув руки в стороны, и смотрел на него своим цепким, всегда влюбленным взглядом, под которым невозможно было сосредоточиться. Шото на секунду зажмурился и посмотрел в ответ. Ему часто говорили, что выражение его лица совершенно убийственно, что оно не соответствует тому, что он говорит и делает, что оно пугающее, слишком серьезное, слишком агрессивное… Тенья никогда не говорил ничего такого, но Шото каждый раз боялся, что и ему так покажется. Он боялся, что не умеет смотреть так же влюбленно, хотя ему очень хотелось. Многие вещи проходили, вымывались с годами, а некоторые — оставались навсегда, крепко засев в глубине сознания. Иногда Шото просто хотелось услышать что-нибудь вроде «Нормально у тебя все с лицом», но кто же такое скажет?

Он наклонился и поцеловал Тенью под пупком, спустился ниже по узкой темной дорожке волосков, поцеловал лобок, затем — внутреннюю сторону бедра. Ему хотелось показать, если не лицом, то действиями, что он чувствует. Раз он не может даже сказать. Тенья протянул руку и погладил его по щеке, будто прочитал мысли. Шото мимолетно потерся о его руку и наконец выдавил себе на пальцы несколько капель смазки. Он придвинулся ближе к Тенье и мягко надавил кончиками пальцев на дырку, ласково провел большим по расселине, затем нажал под мошонкой, от чего Тенья тихо застонал и толкнулся бедрами ему в руку. Шото повторил все действия, но на этот раз сильнее надавил пальцами на дырку и толкнулся указательным. Тенья глубоко дышал и улыбался, улыбался Шото, счастливо и открыто. Шото казалось, его сердце стучит где-то в самом горле, будто пытается вырваться наружу, навстречу Тенье.

Он протолкнул второй палец, и Тенья задышал чаще, громче. Сам Шото задыхался, хватал ртом воздух, как рыба на суше, и никак не мог нормально вдохнуть. Он задвигал пальцами внутри, чувствуя, как горячие стенки туго сжимают их со всех сторон, и Тенья выгнулся в его руках, подаваясь навстречу. Его грудь вздымалась, мышцы живота конвульсивно напрягались, и Шото хотелось кричать о том, как Тенья сейчас невыносимо, несносно красив. Красные, будто нечеловеческие вовсе глаза вынимали из Шото душу, улыбка Теньи возвращала ее обратно. Шото закинул одну его ногу себе на локоть и притерся членом к твердому, теплому бедру. Трубки двигателей, торчащие из икры, приятно холодили предплечье.

— Шото, — позвал его Тенья едва слышно.

— М-м-м?

— Иди сюда, — Тенья поманил его рукой.

«Сюда» значило — ко мне, в меня, со мной. Все-все-все вместе. Шото прикусил губу и вытянул из Теньи пальцы. Он быстро приставил к скользкой дырке головку и толкнулся, сильно, не давая ни себе, ни Тенье времени на передышку. Он вошел до основания и потянулся к Тенье — всем телом, руками, губами. Шото закинул его ноги себе на плечи и наклонился как можно ниже, лишь бы только дотянуться до его губ, не для поцелуя, а чтобы дышать вместе, улыбаться другу другу, смотреть глаза в глаза.

Тенья стонал сквозь зубы, и Шото знал — снова это было удовольствие пополам с болью от раны. И знал также, что это — ничего страшного. Такова их жизнь. Если бы не она, они бы даже, наверное, не встретились.

Он задвигался быстро, ловя ртом выдохи Теньи, ловя всем телом, как он крепко сжимается на члене, как вздрагивает с толчками, как напрягается и расслабляется, принимая в себя всего Шото. До самого конца.

— Когда я долго остаюсь один, — заговорил Шото сбивчиво: для него настало время признаний, — я иногда думаю, что наш дуэт — слабость.

Он посмотрел Тенье прямо в глаза, хотя после этих слов ему, наоборот, хотелось спрятать лицо в ладонях.

— Тогда мне не надо оставлять тебя одного, — ответил Тенья, задыхаясь, и головокружительно подмахнул бедрами.

Шото отвернулся, прижимаясь губами к его колену. Ему хотелось сказать: «Да, не оставляй», еще хотелось сказать — «Сейчас я так не думаю». Хотелось оправдаться. Вдвоем они были не слабее Мидории, а по одному… Тоже сильны, но Шото чувствовал себя не целым, если поблизости не сверкали доспехи Теньи и не ревели его двигатели.

— Я люблю тебя, — сказал он вместо всего, и это получилось удивительно легко. Словно он говорил эти слова по пять раз на дню.

Тенья в ответ разулыбался, и это было сильнее и значимей любого ответного признания.

Шото задвигался в нем, торопливо загоняя по самое основание, прижимаясь, вжимаясь в Тенью всем телом. Страх наконец-то отпустил его, счастье трепетало в каждой клеточке тела, и Шото хотелось кричать об этом, хотелось криком расправить легкие, глубоко вдохнуть и улыбаться — и все равно, что у него там с лицом. Тенья, Шото верил, все увидит и поймет.

Тенья потянулся к нему и обнял руками за плечи, притянул к себе и нежно погладил по загривку. Сжался на члене, крепко, посылая по всему телу Шото огромные волны удовольствия, и с низким сладким стоном кончил — Шото чувствовал это кожей, всем своим существом.

Шото трясло мелкой дрожью, когда он отпустил ноги Теньи и лег сверху. Он чувствовал, как Тенья куда-то тянет руку, чем-то шуршит и затем накрывает их спальником-одеялом. Шото, из последних сил держась за сознание, создал два маленьких кусочка льда и сунул один в рот Тенье, другой — себе. Пить хотелось невыносимо.

***
Утром лес преобразился, солнце скрасило его, смыв лучами излишнюю мрачность и густой серый туман. Шото проснулся и встретился взглядом с Теньей — тот всегда просыпался хотя бы на минуту раньше и просто смотрел, ждал. Шото улыбнулся ему и вдруг почувствовал, что и сейчас может сказать:

— Я люблю тебя, Тенья, — легко, словно пожелать доброго утра.

— И я люблю тебя, Шото, — ответил Тенья тихо и погладил его по щеке.

— Льда?

— Да, — Тенья приоткрыл рот, и Шото провел пальцами по губам, теплым и мягким, и вложил в них кусочек льда.

Тенья с хрустом раскусил льдинку и зажмурился от удовольствия.

— Еще.

Шото дал ему еще.

— М-м-м.

Тенья притянул его к себе и поцеловал, вталкивая языком льдинку в рот Шото. Они гоняли ее, пока она совсем не истаяла, и тогда Шото сел и огляделся. Палатка у них была оранжевая, и теперь, подсвеченная солнцем, она казалась огненным коконом, в сердцевине которого нежились Шото и Тенья.

Они молча собрались и отправились в сторону базы — Тенья только сейчас, убирая в доспехи сложенную палатку, вспомнил, что у него припрятан запасной GPS-компас. Обычные компасы в этом лесу не работали из-за залежей руды.

— Как же ты меня нашел? — вдруг вспомнил Шото вопрос, который мучил его еще вчера.

— По запаху, — Тенья шутливо поморщился.

— Да ну тебя, — показно надулся Шото. Он-то думал услышать что-нибудь романтичное. По зову сердца, например. Почему бы и нет?

— Очень удобно, — важно кивнул Тенья и закинул руку Шото на плечо.

— А вот я тебя не нашел бы.

— Нашел бы, — не согласился Тенья.

— Как же? — растерялся Шото.

— По зову сердца, — Тенья широко улыбнулся. Будто опять прочитал мысли Шото.

Шото довольно фыркнул и в смущении уставился в экранчик компаса. Судя по всему, через час пути они выйдут на туристический маршрут, а от него уже рукой подать до машины, которую они оставили на туристической базе. Через несколько часов Шото наконец сможет упасть в родную постель, спокойный за жизнь Теньи — медики за полчаса нарастят ему новую кожу на плечо и спину. Свои же раны Шото решил врачам не показывать: пусть останутся шрамы.

@темы: Канон, Визуал, Fucking Fest '18, Команда Ииды, Текст

---

Итоговые списки команд

[BNHA-fest]

1. Возможны изменения, т.к. до конца записи ещё есть время.
2. Дорогие капитаны, пожалуйста, проверьте актуальность списков, указанных ниже.

В Fucking Fest '18 участвуют следующие команды:

список команд и участников

1. Iida team

#SUMI
Гагарка - Северная птица
Сирин - птичка певчая
смутно
Элот
тренер суровый и с тесаком
Invisible_banana

2. Dabi Band

Tumblekit
Сирин - птичка певчая
смутно
Наби.
andraneva
N.M.
Элот

3. Shota-chan

Верескъ
Франсина
Hitara
HitaryMitsurasy
Эиринн

4. Uraraka team

Higasi
Elsifer
Tumblekit
Explodocat
Наби.
#SUMI
Эиринн

5. Hatsume Inc Research Team

heckley.
MossiNasi

6. Kirishima_team

andraneva
Rintaro T.
SleepwalkerLow
Кот Том

7. Shouto Team

Tumblekit
Сирин - птичка певчая
Наби.
andraneva
#SUMI
Александра Вэн
Umari-sensei

8. Bakugo Team

Depaysement
Explodocat
andraneva
Invisible_banana
Наби.
#SUMI
heckley.
смутно

9. Tenko Team

Курогири
Сирин - птичка певчая

10. AllMight

Rashiro
#SUMI
Наби.

@темы: Организационное, Fucking Fest '18

---

Приём заявок на участие

[BNHA-fest]

В этом посте участники, которые ещё не состоят ни в одной команде, а также уже сформированные команды или их представители могут оставлять заявки на участие в Fucking Fest.

Прием заявок продлится до 13 21 апреля включительно.

Форма подачи заявки для одиночного участия:

Ник:
Форма связи:
В качестве кого хотите участвовать:
За какие команды хотите играть: (не более пяти)

<b>Ник:</b> 
<b>Форма связи:</b> 
<b>В качестве кого хотите участвовать:</b> 
<b>За какие команды хотите играть:</b> 

Форма подачи заявки для командного участия:

1. Название команды/персонаж:
2. Список участников:
—
—
—
3. Информация по набору:

<b>1. Название команды/персонаж:</b> 
<b>2. Список участников:</b>
— 
— 
— 
<b>3. Информация по набору:</b> 

В графе "информация по набору" можно добавить, кого вам не хватает в команду (например: очень нужен артер) и любую другую полезную потенциальным участникам информацию.

Уже заявились:

Командные заявки:

1. Iida team (

список участников // 7

#SUMI, Гагарка - Северная птица, Сирин - птичка певчая, смутно, Элот, тренер суровый и с тесаком, Invisible_banana)
2. Dabi Band (

список участников // 7

Tumblekit, Сирин - птичка певчая, смутно, Наби., andraneva, N.M., Элот)
3. Shota-chan (

список участников // 5

Верескъ, Франсина, Hitara, HitaryMitsurasy, Эиринн)
4. Uraraka team (

список участников // 7

Higasi, Elsifer, Tumblekit, Explodocat, Наби., #SUMI, Эиринн)
5. Hatsume Inc Research Team (

список участников // 2

heckley., MossiNasi)
6. Kirishima_team (

список участников // 4

andraneva, Rintaro T., SleepwalkerLow, Кот Том)
7. Shouto Team (

список участников // 6

Tumblekit, Сирин - птичка певчая, Наби., andraneva, #SUMI, Александра Вэн, Umari-sensei)
8. Bakugo Team (

список участников // 8

Depaysement, Explodocat, andraneva, Invisible_banana, Наби., #SUMI, heckley., смутно)
9. Tenko Team (

список участников // 2

Курогири, Сирин - птичка певчая)
10. AllMight (

список участников // 3

Rashiro, #SUMI, Наби.)

Одиночные заявки:

1. Гэндальф Голубой, совратитель гномов (Мидория Изуку)

запись создана: 19.03.2018 в 00:02

@темы: Организационное, Fucking Fest '18

---

[BNHA-fest]

По просьбам участников сроки перенесены.

Новые даты:
19.03-21.04 - набор в команды, подготовка
22.04 - выкладка канона
27.04 - выкладка AU/кроссовера
2.05 - выкладка свободной темы
12.05 - окончание голосования за все выкладки
13.05 - итоги, деанон

@темы: Организационное, Fucking Fest '18

---

Вступление в сообщество

[BNHA-fest]

Дорогие команды, напоминаем о необходимости вступить в сообщество проведения феста.

Доступ уже есть у команд:
AllMight
Bakugo Team
Dabi Band
Hatsume Inc Research Team
Iida team
Kirishima_team
Shota-chan
Shouto Team
Tenko Team
Uraraka team

В сообщество вступают команды, отдельным игрокам этого делать не нужно.

@темы: Организационное, Fucking Fest '18

---

Заявки командам

[BNHA-fest]

В этом посте анонимно или от логина можно пожелать любимой команде удачи и оставить ей заявку. Как обычно, исполнение никто не гарантирует, но вы можете попытаться - вдруг удастся натолкнуть любимого автора на хорошую идею.

@темы: Организационное, Fucking Fest '18

---

Правила

[BNHA-fest]

1. Сроки

1. Сроки

19.03-13.04 - набор в команды, подготовка
14.04 - выкладка канона
18.04 - выкладка AU/кроссовера
22.04 - выкладка свободной темы
29.04 - окончание голосования за все выкладки
30.04 - итоги, деанон

19.03-21.04 - набор в команды, подготовка
22.04 - выкладка канона
27.04 - выкладка AU/кроссовера
2.05 - выкладка свободной темы
12.05 - окончание голосования за все выкладки
13.05 - итоги, деанон

2. Участники, команды, запись на фест

2. Участники, команды, запись на фест

2.1. К участию допускаются команды любых персонажей (не пейрингов), принадлежащих канонам Boku no Hero Academia и Vigilante: Boku no Hero Academia Illegals.
2.2. За одного персонажа может быть собрана только одна команда.
2.3. Минимальное количество участников в команде - 1, максимального ограничения нет.
2.4. Максимальное количество команд, в которых может принять участие один человек (включая его виртуалов) - 5.
2.5. Если кто-то решил сойти с дистанции во время феста, команда может дозаявить троих участников, предоставив организатору их ники и ники выбывших. Сошедшие с дистанции не должны быть авторами работ конкурсных выкладок.
2.6. Анонимные доброжелатели (беты и консультанты) могут не входить в состав команды, однако они не могут быть авторами или соавторами конкурсных работ.
2.7. Запись на фест происходит в специальном посте, который будет опубликован в сообществе BNHA-fest.
2.7.1. Форма записи: одиночная (юзер указывает, за какого персонажа он хочет играть) и командная (от командного логина подается список участников).

3. Работы и выкладка работ

3. Работы и выкладка работ

3.1. К участию в конкурсе допускаются любые виды работ: тексты (авторские и переводные), визуал (рисунки, коллажи, видеоклипы, авторские стрипы и додзинси), челленджевые (прочий вид креатива, не относящийся к текстам и визуалу, например, переводные стрипы и додзинси, флэш-игры, аватарки, колоринги манги и т.д.).
3.2. Минимальное количество работ в выкладке - 1. Верхнего ограничения по количеству работ нет.
3.3. Командный персонаж должен быть главным героем/одним из главных героев работы.
3.4. Нижний порог для текстов - 300 слов. В случае переводов с европейских языков (английский, немецкий, испанский и т.д.) количество слов считается по оригиналу, в случае восточных языков (японский, корейский, китайский и т.д.) – по переводу. Для остальных работ минимум не установлен. Визуал может быть как самостоятельной работой, так и иллюстрацией к работам команды.
Рейтинг и максимальный размер работ не ограничен.
3.5. Выкладка работ (текстов, визуала, бонусного контента) происходит в выделенный день (см. п.1).
3.6. Выкладка работ происходит в соответствии с темами выкладок (канон; кроссовер/AU; свободная тема).
- в выкладку канона также входят пре-канон, пост-канон и сайд-стори, не нарушающие события канона;
- в выкладку AU/кроссовера идут непосредственно кроссовер (Мидория провалился в кроличью нору и начал увлекательное путешествие по Стране чудес), тотал!AU (мафия/искатели приключений/стимпанк/новые миры - в этом виде AU нет места элементам канона) и AU от канона (Мидория и Бакуго - родные братья и это единственное отличие от канона);
- для выкладки свободной темы никаких ограничений нет, темы предыдущих выкладок тоже могут быть использованы.
3.7. Все работы должны быть созданными для феста и нигде ранее не публиковавшимися.
3.8. В рамках феста разрешается выкладка работ, имеющих отношение к написанным ранее (речь идет о цикле/сборнике работ, не о главах одной работы).
3.9. Выкладка работ происходит анонимно от командного логина в сообществе проведения, начиная с 00:00 часов дня, обозначенного как день выкладки соответствующего задания, и заканчивается с 23:59 этого же дня. Если работа (часть работы) была выложена в 00:00 часов следующего дня и позже, то она переходит во внеконкурс. Команды обязаны вступить в сообщество с командного логина заранее, до начала первой выкладки. В противном случае организатор не несет ответственности за пропуск выкладки из-за того, что не успел одобрить вступление команды в сообщество.
3.10. Работы не должны нарушать законы Российской Федерации и правила Diary.ru.

4. Голосование

4. Голосование

4.1. К голосованию допускаются логины, зарегистрированные не позже 1 февраля 2018 года, и имеющие на эту дату как минимум три страницы записей в дневнике. В случае, если дневник закрыт, голосующему достаточно ненадолго открыть его организатору для проверки. В противном случае голос засчитан не будет. Сообществам и общественным логинам голосовать нельзя в любом случае.
4.2. Голосование за каждую выкладку будет проходить в отдельных постах.
4.3. Максимальное количество пунктов для голосования будет определено с учётом общего количества команд.
4.4. Голосование проходит по системе 3-2-1-1-...
4.5. Одна команда не может упоминаться в голосовании более одного раза (за выкладку).
4.6. Голосовать за работы своей команды можно.
4.7. Победителем становится команда, чьи работы набрали больше всего баллов.

5. Внеконкурс

5. Внеконкурс

5.1. Внеконкурсные работы не имеют ограничений в размере (количестве слов) и теме; оформляются так же, как и конкурсные.
5.2. Выкладка внеконкурса происходит в любой день, кроме дней конкурсных выкладок.
5.3. Количество внеконкурсных работ не ограничено.
5.4. За внеконкурс не голосуют.

6. Штрафы и пропуски выкладок

6. Штрафы и пропуски выкладок

6.1. В случае нарушения анонимности/авторства юзера, не являющегося участником/выяснения, что участник нарушил ограничения на количество команд и т.д. работа снимается с выкладки, баллы за нее вычитаются, результаты, в случае необходимости, пересчитываются.
6.2. Команда снимается с участия в конкурсе только после пропуска трёх конкурсных выкладок из трёх возможных.

7. Прочее

7. Прочее

7.1. Организатор оставляет за собой право дополнить/уточнить правила в ходе конкурса.
7.2. В случае спорных моментов в правилах организатор принимает решение в пользу команды/команд.

8. Шапки работ

8. Шапки работ

8.1. Авторский текст

Название:
Тема: канон; AU/кроссовер; любая тема для дня свободной темы
Автор:
Бета:
Пейринг, персонажи:
Категория: слэш, гет, джен, фем
Рейтинг:
Жанр:
Размер: указать количество слов
Краткое содержание:
Предупреждения:
Комментарий:

<b>Название:</b> 
<b>Тема:</b> канон; AU/кроссовер; любая тема для дня свободной темы 
<b>Автор:</b> 
<b>Бета:</b> 
<b>Пейринг, персонажи:</b> 
<b>Категория:</b> слэш, гет, джен, фем
<b>Рейтинг:</b> 
<b>Жанр:</b> 
<b>Размер:</b> указать количество слов
<b>Краткое содержание:</b> 
<b>Предупреждения:</b> 
<b>Комментарий:</b> 

8.2. Перевод

Название:
Тема: канон; AU/кроссовер; любая тема для дня свободной темы
Переводчик:
Бета:
Оригинал: ссылка с указанием автора
Пейринг, персонажи:
Категория: слэш, гет, джен, фем
Рейтинг:
Жанр:
Размер: указать количество слов в переводе/оригинале
Краткое содержание:
Предупреждения:
Комментарий:

<b>Название:</b> 
<b>Тема:</b> канон; AU/кроссовер; любая тема для дня свободной темы
<b>Переводчик:</b> 
<b>Бета:</b> 
<b>Оригинал:</b> ссылка с указанием автора
<b>Пейринг, персонажи:</b> 
<b>Категория:</b> слэш, гет, джен, фем 
<b>Рейтинг:</b> 
<b>Жанр:</b> 
<b>Размер:</b> указать количество слов в переводе/оригинале
<b>Краткое содержание:</b> 
<b>Предупреждения:</b> 
<b>Комментарий:</b> 

8.3. Рисунок/коллаж/стрип/видеоклип и т.д.

Название:
Тема: канон; AU/кроссовер; любая тема для дня свободной темы
Автор:
Форма: коллаж, рисунок и пр.
Пейринг, персонажи:
Категория: слэш, гет, джен, фем
Рейтинг:
Жанр:
Размер: в пикселях для коллажей и рисунков, если это авторская додзинси, то дополнительно указать количество страниц; продолжительность и вес - для клипов
Исходники: для коллажей/клипов/рисунков на основе референсов
Предупреждения:
Комментарий:

<b>Название:</b> 
<b>Тема:</b> канон; AU/кроссовер; любая тема для дня свободной темы
<b>Автор:</b> 
<b>Форма:</b> коллаж, рисунок и пр.
<b>Пейринг, персонажи:</b> 
<b>Категория:</b> слэш, гет, джен, фем
<b>Рейтинг:</b> 
<b>Жанр:</b> 
<b>Размер:</b> в пикселях для коллажей и рисунков, если это авторская додзинси, то дополнительно указать количество страниц; продолжительность и вес - для клипов
<b>Исходники:</b> для коллажей/клипов/рисунков на основе референсов
<b>Предупреждения:</b> 
<b>Комментарий:</b> 

8.4. Перевод додзинси/стрипа

Название:
Тема: канон; AU/кроссовер; любая тема для дня свободной темы
Переводчик:
Эдитор:
Бета:
Оригинал: ссылка с указанием автора (если есть), с какого языка переведено
Пейринг, персонажи:
Категория: слэш, гет, джен, фем
Рейтинг:
Жанр:
Размер: указать количество страниц
Краткое содержание:
Предупреждения:
Комментарий:

<b>Название:</b> 
<b>Тема:</b> канон; AU/кроссовер; любая тема для дня свободной темы
<b>Переводчик:</b> 
<b>Эдитор:</b> 
<b>Бета:</b> 
<b>Оригинал:</b> ссылка с указанием автора (если есть), с какого языка переведено
<b>Пейринг, персонажи:</b> 
<b>Категория:</b> слэш, гет, джен, фем
<b>Рейтинг:</b> 
<b>Жанр:</b> 
<b>Размер:</b> указать количество страниц
<b>Краткое содержание:</b> 
<b>Предупреждения:</b> 
<b>Комментарий:</b> 

8.5. Для неуказанных видов работ (аватарки, разного рода хендмейд, излавки и пр.) шапки составляются на основе образцов выше.

@темы: Организационное, Fucking Fest '18

---

Итоги и деанон

[BNHA-fest]

Работа #1 Drown, авторский фик, джен, 598 слов, дарк, PG-13, Бакуго|Мидория, автор —  Наби.
Работа #2 Без названия, авторский фик, джен, 509 слов, ангст, дарк, PG, Бакуго, автор —  #SUMI, бета —  Наби.
Работа #3 Не все то золото, что блестит, авторский фик, слэш, 2730 слов, PWP, фэнтези!AU, NC-17, Бакуго/Киришима, автор — аноним
Работа #4 Леденцовый дракон, арт, джен, G - PG-13, Киришима, автор —  MossiNasi
Работа #5 Little Red Riot, арт, джен, G - PG-13, Киришима, , автор —  MossiNasi
Работа #6 Теплее, авторский текст, преслэш, 721 слово, постапокалипсис!AU, PG-13, Киришима|(/)Бакуго|(/)Каминари, автор —  сплином
Работа #7 Juvenile, авторский текст, слэш, 561 слово, флафф, G, кентавр!Тамаки/русал!Мирио, гарпия!Неджире, автор —  Наби.
Работа #8 Долгая поездка, авторский текст, джен, 4500 слов, экшн, постапокалипсис!AU, G, Мидория, Бакуго, Тодороки, Даби, Тога, Тенгай, Куроно, автор —  Александра Вэн
Работа #9 oche kushat' hochetsya, авторский текст, джен, 806 слов, хэллоуин!АУ, R, вампир!Тодороки|вервольф!Бакуго, Мидория, автор —  heckley.

Победителями стали:

I место
Теплее, автор —  сплином

<div align="center"><a href="http://bnhafest.diary.ru/p214084372.htm" target=_blank><img src="https://i.imgur.com/CjMI38l.png" ></a></div>

II место

Little Red Riot, автор —  MossiNasi

<div align="center"><a href="http://bnhafest.diary.ru/p214067820.htm" target=_blank><img src="https://i.imgur.com/a6O6ijP.png" ></a></div>

III место

oche kushat' hochetsya, автор —  heckley.

<div align="center"><a href="http://bnhafest.diary.ru/p214086777.htm" target=_blank><img src="https://i.imgur.com/7daMMTK.png" ></a></div>

И еще раз спасибо всем за участие!

За баннеры благодарим  Rashiro

P.S. Фест уходит в отпуск на неопределенный срок. Снова.

@темы: Хэллоуин-фест, Итоги

---

[BNHA-fest]

Авторы и артеры, принявшие участие в Хэллоуин-фесте, для подведения итогов феста нам необходимо знать авторство ваших работ. Напишите, пожалуйста, от своего ника на умыл соо, указав название своей работы. Авторы, не забудьте указать своих бет. Работы, авторство которых не будет подтверждено до указанного ниже срока, останутся анонимными.

Ждем ваши умылы до 9 ноября 23:59 по московскому времени.

запись создана: 06.11.2017 в 13:39

@темы: Организационное, Хэллоуин-фест

---

Голосование за работы Хэллоуин-феста

[BNHA-fest]

В голосовании за работу может принимать участие любой желающий, имеющий дневник. В дневнике должно быть не менее 2 страниц записей. К голосованию не допускаются логины без дневников и сообщества. Логин Анонимный герой, а так же любой публичный аккаунт в голосовании не участвует. Авторы работ, беты/гаммы также могут принять участие в голосовании, однако не имеют права голосовать за собственные работы или работы, которые они бетили/гаммили.

Читателям нужно выбрать три лучшие работы по их мнению. Обращаем внимание, что нужно проголосовать именно за три работы. В случае, если вы проголосуете, например, за четыре или две работы, ваш голос учитываться не будет.

Форма для голосования:

Работа #... 3 балла
Работа #... 2 балла
Работа #... 1 балл

Пример:
Работа #789 3 балла
Работа #456 2 балла
Работа #123 1 балл

Голосование продлится до 23:59 9.11.2017 по Мск.

Список работ, участвующих в голосовании:

Работа #1 Drown, авторский фик, джен, 598 слов, дарк, PG-13, Бакуго|Мидория
Работа #2 Без названия, авторский фик, джен, 509 слов, ангст, дарк, PG, Бакуго
Работа #3 Не все то золото, что блестит, авторский фик, слэш, 2730 слов, PWP, фэнтези!AU, NC-17, Бакуго/Киришима
Работа #4 Леденцовый дракон, арт, джен, G - PG-13, Киришима
Работа #5 Little Red Riot, арт, джен, G - PG-13, Киришима
Работа #6 Теплее, авторский текст, преслэш, 721 слово, постапокалипсис!AU, PG-13, Киришима|(/)Бакуго|(/)Каминари
Работа #7 Juvenile, авторский текст, слэш, 561 слово, флафф, G, кентавр!Тамаки/русал!Мирио, гарпия!Неджире
Работа #8 Долгая поездка, авторский текст, джен, 4500 слов, экшн, постапокалипсис!AU, G, Мидория, Бакуго, Тодороки, Даби, Тога, Тенгай, Куроно
Работа #9 oche kushat' hochetsya, авторский текст, джен, 806 слов, хэллоуин!АУ, R, вампир!Тодороки|вервольф!Бакуго, Мидория

запись создана: 03.11.2017 в 00:07

@темы: Хэллоуин-фест, Голосование

---

[Анонимный герой]

Название: oche kushat' hochetsya
Автор:  Анонимный герой
Пейринг/персонажи: вампир!Тодороки|вервольф!Бакуго, Изуку
Тип: джен
Рейтинг: R
Жанр: хэллоуин!АУ
Размер: драббл, 806 слов
Саммари: шото покушал.
Дисклеймер: Boku no Hero Academia © Kōhei Horikoshi
Предупреждения: мясо, смерть персонажа, не вычитано и даже не перечитано, птмушт я дедлайнер. бакуголексика.

- Ты не сбежишь от этого, Шото, - припечатывает Энджи. - Ешь.
Шото смотрит на девушку, безвольно стоящую за спиной отца.
Отец смотрит на него с сытой, ленивой усмешкой. Глаза его полыхают алым – от переполняющей жизненной энергии, выпитой из других.
Из живых.

Шото передергивает плечами – выходит неловко и смазано. Голова кружится от одуряющего запаха - на расстоянии нескольких метров Шото чувствует, как от девушки пахнет: кисловатым потом вперемешку с дешевыми цветочными духами, слабо – горьким дымом от выкуренной пару часов назад сигареты.
Шото кажется, что нет запаха восхитительнее. Он сжимает зубы, царапая нижнюю губу о клыки, машинально облизывает ранку – просто рассеченную слегка, обескровленную совершенно плоть. Разворачивается на каблуках, стараясь не думать о призывно протягивающей руки – по велению отца, древнего, могущественного вампира на пике сил – девушке. Прячет кисти, трясущиеся от холода, в рукава. Одежда не греет его – одежда лишь сохраняет тепло. Нельзя сохранить то, чего нет – в мертвом теле нет своей горяченной крови.

Он уходит, опираясь на стены – ноги подкашиваются от слабости.

- Ты влачишь жалкое существование, питаясь крысами и украденными донорскими пакетами, Шото, - вслед ему бросает отец. Смотрит ему вслед уверенно: "ты вернешься".

Пошатываясь, Шото бредет прочь, не оборачиваясь на резиденцию Тодороки Энджи – кровососа с трехсотлетней историей. Отходит на расстояние, где отец не почувствует его – другого вампира в своем домейне. Сворачивает в ближайший парк и обессилено опускается на землю, привалившись к дереву.

Я урод, - безразлично думает Шото. Отец прав – он сорвется, не в этом столетии, так в следующем. Желудок сводит от голода, изо рта пахнет мертвечиной. Шото смотрит в небо.

Если бы он был полноценным, чистокровным вампиром, он бы дождался рассвета – и сгорел с первыми лучами солнца.
Если бы он был полноценным, чистокровным вампиром, он бы пил кровь человеческую без грызущих угнетений совести, без снедающего, перехватывающего горло стыда. Относился бы к людям как к провианту – как отец, как приходящая иногда в его домейн золотоволосая женщина с непроизносимым именем, звездно-стальным именем и рассекающим души мечом, что она носит под сердцем. Как любой другой вампир.

Но Тодороки Шото – сын вампира и человека. Безумная идея Тодороки Энджи о неуязвимом вампире-полукровке, что не боится солнца и серебра. Об уроде, сожравшем заживо из утробы тело своей матери.

- Вам нужна помощь? – наклоняется к нему случайный прохожий. У прохожего россыпь веснушек на лице, белая футболка и лохматая копна зеленых волос.
Шото пытается отмахнуться от него: мол, все в порядке, парень.

У меня все в порядке, а вот у тебя – могут быть проблемы, поэтому проваливай побыстрее.

- Вам же нужна помощь, - укоризненно говорит прохожий. У него белая беззащитная шея – всего в нескольких сантиметрах, Шото видит бьющуюся на ней голубую жилку сонной артерии - соблазнительную, чарующую, гипнотизирующую. Шото откидывает голову к небу, собирает последние силы и тянется приказом, словом вампирским к чужому разуму, не вкладывая в него ничего вразумительного – только ощущение страха.
Прохожий зябко оглядывается по сторонам, но не двигается с места. Шото сжимает кулаки до бескровных лунок ногтей на ладонях и повторяет: беги.

Когда тот наконец-то уходит – медленно, неохотно, каждый шаг оборачиваясь, пытаясь разорвать нити вампирской магии, Шото чувствует себя совершенно обессиленным.

Ему надо убираться отсюда. Дойти до леса – его магии не хватит сейчас даже на то, чтобы замаскировать свое присутствие среди людей. Поймать пару белок, или крыс, или что подвернется под руку – любое зверье, не замечающее присутствия живого трупа своим чутьем. Шото боится смерти – настоящей, окончательной. Он не смог бы умереть по-настоящему, даже не будь он настолько неуязвимым. В глубине души он не готов к вечному сну, к непроглядной тьме, сквозь которую не видят даже глаза вампира. В последний миг оступился бы – и не смог.

С мысли Шото сбивает вой, и из-за угла тропинки выходит волк – молодой, серый, слишком огромный для того, чтобы быть обычным волком.
Естественный враг вампира – вервольф.

Из окровавленной клыкастой пасти огромной псины торчит белый, в алых пятнах разорванный лоскут.
- Ебаный кровосос, - нечленораздельно рычит вервольф. – Я тебя порву нахуй.
Попробуй, - думает Шото. Вервольф приближается в упор, скалит огромную пасть – и стальной запах свежей крови выбивает из головы Шото последние связные мысли. Вервольф сильный – крупный даже для своего рода, но – неопытный, бросающийся инстинктивно, и Шото даже в своем состоянии, движимый не яростью, но голодом – разрывает пасть другого чудовища, переламывает ему хребет, руки его проходят сквозь мохнатую грудную клетку, кроша ребра.
- Я Бакуго Катсуки, блядь, - хрипит псина, - я не проиграю какому-то двумордому кровососу.
Шото выдирает из его туловища огромное, с трудом помещающееся в ладонях сердце и впивается в него клыками. Живительное, одуряющее тепло разливается по телу, унося озноб, слабость последних нескольких лет, заливает руки кровью, горячей, животворящей. Шото выпивает сердце вервольфа досуха, отбрасывает обескровленную мышцу, приникает к мертвому телу, пачкаясь в крови с головы до ног.

Голова перестает кружиться, и сознание возвращается к нему, когда последние капли волчьей крови оказываются в желудке. И тогда собачья шерсть встаёт комом в горле, лохмотьями на языке, клоками волосьев между зубов.

Шото смотрит на луну, ехидно ухмыляющуюся щербатым серпом и думает

он же не человек, да?
это же не считается, правда?

---

[Анонимный герой]

Название: Долгая поездка
Автор:  Анонимный герой
Пейринг/персонажи: Мидория, Бакуго, Тодороки, Даби, Тога, Тенгай, Куроно
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: экшн, постапокалипсис
Размер: мини, 4500 слов
Саммари: Если случился конец света, то ничто не остаётся так, как прежде. И не всегда это плохо.
Дисклеймер: Boku no Hero Academia © Kōhei Horikoshi
Предупреждения: Персонажи старше канонного возраста. Предполагалось, что это лишь первая часть макси, который я не смог. Бакуголексика. Слегка не бечено прстт

Мидория всмотрелся в чёрный куцый дымок впереди и дважды постучал по крыше машины, давая сигнал остановиться. Внедорожник послушно замер, и округа погрузилась в тишину, а вместо звука работающего мотора мир наполнился шелестом крон деревьев, шепотом листвы и завыванием ветра. Если бы не дым, Мидория даже поверил бы, что всё в порядке, но он не верил, так что поднял к глазам висевший на груди бинокль и снова обратил свой взгляд к отдалённому пожару.
Горела заправка, клубящийся дым поднимался в небо, а чёрное пламя облизывало белый остов пластиковых наружных панелей. Устало вздохнув, Мидория спустился назад в кабину и закрыл за собой люк в крыше.
- Ну что там, Деку? - спросил Бакуго, заводя машину.
- Заправка горит. Трупов не видно, но это не надолго. Нам придётся поискать объезд.
Тодороки понял, что эта часть фразы была обращена к нему и развернул дорожный атлас на нужной странице, в поисках подходящей дороги.
- Развернись и возвращайся назад до ближайшего перекрёстка. Там будет съезд на трассу для легковых машин, которая ведёт в город. Немного попетляем по улицам, но доберёмся до портовых складов, - сказал он почти сразу, явно заранее предусмотрев обходные пути. В последние годы это не лишняя предосторожность, а обыденность.
Бакуго ругнулся сквозь зубы на бездарно потраченный бензин, но всё равно развернулся прямо через двойную сплошную и поехал назад. Если отбросить правила дорожного движения, то он прирождённый водитель.
- Кому вообще понадобилось поджигать заправку? - продолжал раздражённо ворчать он.
- Даби, - коротко ответил Мидория, и это имя заставило Бакуго замолчать и нахмурится. В смысле, сильнее, чем его обычное недовольное выражение.
- Схера ли эти уроды нас преследуют, - раздражённо бросил он.
- Технически, раз мы едем позади, то это мы их преследуем, - со скучающим выражением лица поправил Тодороки, подперев голову ладонью и глядя в проносящийся за окном пейзаж.
- Заткнись, Двумордый! - рыкнул Бакуго, выкручивая руль и объезжая брошенный автомобиль. - Не притворяйся идиотом, или я тебе врежу. Это они крутятся вокруг нас как гиены и ждут момента, чтобы за жопу укусить.
- Интересно, зачем им это, - по старой привычке Мидория приложил руку к подбородку, мгновенно погружаясь в собственные мысли.
- Ещё один туда же! - закатил глаза Бакуго, а потом развернулся и долбанул того кулаком по коленке, абсолютно наплевав, что он за рулём, дорога так себе, и вообще мертвецы могут выскочить в любой момент. - Ладно Половинчатый, он подъёбывает. Но ты блядь на полном серьёзе сейчас спрашиваешь? Они - злодеи, всегда были и будут. Нихера не поменялось.
- Старый мир исчез. Изменилось всё, - так же отрешённо всматриваясь в обочину вставил Тодороки.
- Ну тогда блядь поздравляю, мы нашли хренову константу нашего проёбанного существования. Предлагаю по возвращении напиться по этому поводу тем отвратительным дерьмом, которое гонит Копипаста из картофельных очисток.
Они доехали до развилки и, повинуясь жесту Тодороки, Бакуго резко вошёл в поворот, ставя своеобразную точку в разговоре. Дальше он злился молча, а Мидория вернулся к мыслям о Даби и его группе. В округе полно мародёров, и если уж совсем начистоту - они тоже входят в их число, но бывших злодеев не было видно с самого момента катастрофы, а это без малого восемь лет. Что они выжили не так, чтобы удивительно, раз уж они привыкли убивать, то с зомби у них явно не возникло этических проблем, какие были у героев и гражданских. Но если теперь они рыскают по округе в поисках и без того ограниченных ресурсов - это неприятно. Мало им обычных грабителей, так ещё добавились грабители, к которым у многих личные счёты. С другой стороны, как заметил Тодороки, всё изменилось, и все они пострадали от произошедшего, никто не ушёл без потерь, и в конце концов все просто хотят обеспечить себе выживание. Их группа в этом плане не лучше и не хуже бывших злодеев…
- Мидория, ты бормочешь, - сообщил ему Тодороки, бросив взгляд в зеркало заднего вида.
- Прости, - вздохнул тот и закрыл себе рот рукой. Мысли его приняли новый оборот. Тодороки и Даби. Скорее всего, это последний человек, которого Шото хотел бы встретить живым после всего произошедшего. Ну, или предпоследний, Мидория не был уверен на счёт сложных отношений Тодороки со Старателем.
- Серьёзно, дерьмо-Деку, завязывай, или я высажу тебя нахрен ждать попутки, - проворчал Бакуго уже куда более мирно.
- Долго ждать придётся, - улыбнулся Мидория.
- Не торопись, блядь. Всё время мира в твоём распоряжении.

***

- Не торопись, Каччан, - Мидория поймал его за локоть и не дал выскочить из укрытия.
- Они забирают добычу. Нашу добычу, - яростно прорычал тот. - Либо мы заберём её у них, либо потащимся назад ни с чем.
- Не потащимся. Я просто говорю, что не надо торопиться.
- И что ты предлагаешь, поговорить с ними? Выпить на брудершафт?
- Мы действительно пойдём и поговорим с ними. Мы вдвоём, - уверенно сказал Мидория и подал знак Тодороки. Тот кивнул и исчез за углом здания, а Бакуго оставалось только недовольно нахмуриться, но согласиться. Он ненавидел быть приманкой, Мидория это знал, но если выбирать между ним и Тодороки, то Шото определённо более подходящая кандидатура, чтобы выждать подходящего момента, не ворвавшись на поле боя в самый неподходящий момент.
Пригнувшись и скользнув из-за угла к ближайшей машине, Мидория замер, опасаясь выдать своё присутствие раньше времени, а потом бросил взгляд на Бакуго. Тот показал кулак с поднятым вверх большим пальцем. Тогда Мидория ухватился обеими руками за каркас минивэна, служившего ему укрытием, и легко, словно пустую картонную коробку, кувырком отправил в полёт. Груда проржавевшего метала с грохотом рухнула на другом конце улицы, стратегически загораживая проезд двум машинам, в которые как раз грузили канистры.
Миг паники, а вслед за ней в их сторону рванули языки чёрного пламени. Мидория отступил на два шага, и одновременно с этим Бакуго вышел вперёд и ударной волной от взрыва разогнал огонь вокруг них. В образовавшуюся прореху Мидория рванул на сближение и почти сразу ударился в невидимую стену. Ага, значит с ними Тенгай, подумал Мидория, оглядывая появившееся со склада подкрепление: Тога и Куроно - странно было видеть злодеев Альянса и бандитов, снова работающих заодно, после той большой потасовки… Бывших злодеев и бывших бандитов, поправил себя Мидория, потому что Тодороки прав - всё изменилось.
- Так это вы стервятники, что обчищают округу? - первым крикнул Бакуго, подходя к границе щита Тенгая и угрожающе сжимая кулаки. Судя по напряженной фигуре он был готов к рывку как только представится возможность, но пока барьер стоит, ни одна сторона не сможет сделать ход, а главное - и это благодаря позиции Мидории - Даби и его люди оказались отрезаны от их машин. А значит у них только один путь - через Бакуго и Мидорию. Судя по коротким взглядам, которыми обменялись Даби и Куроно, они пришли к такому же выводу.
- Почему же сразу “стервятники”? - примирительно поднял руки Даби, демонстрируя, что он безоружен. Универсальный жест мирных намерений, который не значит ничего и легко превращается в атакующую стойку. Увы, в этом Мидория и его тогда ещё одноклассники смогли убедится очень давно - до катастрофы - в другой жизни, считай.
- А кто вы по-твоему? Благородные ёпта Робин Гуды? - осклабился Бакуго. - Вы ведь подожгли заправку на пути к городу чтобы приманить туда зомби и перекрыть путь для тех, кто там поедет. Говнистый такой поступок, как раз в стиле отбросов вроде вас.
- Ты, я смотрю, не меняешься, - улыбка Даби была почти доброжелательной, разве что в синих глазах горело злое веселье. - Но тут ты не угадал, на заправке на нас напали, и мы просто защищались. Все мы нынче в одной лодке, и у нас нет резона ссориться.
- Вообще-то, есть, - Мидория кивнул головой в сторону машин. Припасы - краеугольный камень нынешнего выживания.
- Ого, вы только посмотрите! - Даби опустил руки, и словно это было сигналом, остальные с его стороны щита неуловимо переместились со своих мест в новые позиции. Мидория не уловил сути их манёвра, но что готовилась какая-то атака он не сомневался. И ему даже не нужно было оглядываться на Бакуго, чтобы кожей ощутить, как он тоже напрягся. Хотя, может дело в словах Даби, которые последовали дальше:
- Значит, наши молодые герои теперь занимаются мародёрством. И ты нас называл стервятниками? Какое лицемерие.
- Украсть у вора не преступление, - глухо прорычал Каччан.
- Мы не воры, - впервые подала голос Тога и радостно помахала рукой Мидории, когда их взгляды встретились. - Мы тоже снабженцы.
- Ага, так я вам и поверил!
- Да мне плевать, во что ты там веришь, - хмыкнул Даби, и с его рук сорвалось чёрное пламя, и Мидория больше угадал, чем ощутил, что щита больше нет, и сейчас они с Бакуго…
Лёд в мгновение ока охватил всю площадку, приморозив злодеев к месту, а заодно округлым краем прикрыл Мидорию и Бакуго от чужого пламени.
- А, братишка, давненько не виделись, - издевательски хмыкнул Даби, прекратив атаку. Он смог повернуться и бросить взгляд через плечо, где со склада выходил Тодороки, ведя за собой кальмаро-человека надёжно закованного в лёд.
- Отъебись, - коротко бросил тот в ответ и кивнул головой в сторону своего пленника. - Мидория, этот парень говорит, что они из колонии на острове и на большой земле ищут припасы.
- Охуеть, Двумордый, только не говори мне, что ты тоже купился в эту байку, что они прод.отряд! А я блядская балерина тогда!
- Тогда станцуй, - рассмеялся Даби, и Мидории снова пришлось ловить Бакуго за локоть.
- На острове действительно есть колония, - шепнул он ему на ухо. - Они торгуют с городом рыбой в обмен на медикаменты и топливо для катеров. Говорят, там всем заправляет Инсмут, бывший злодей.
Продолжать Мидория не стал, но Бакуго и сам в состоянии сложить два и два. Для бывшего злодея действительно не будет проблемы принять к себе для грязной работы таких же отбросов, как и он сам. Тогда Даби и его группа действительно могут быть отрядом снабжения, а не мародёрами, а значит с ними нужно считаться.
- Это может быть правдой, а может быть лапшой, которую этот ублюдок вешает нам на уши, - хмуро заявил Бакуго после всех размышлений, но уже не делая попыток вырваться и начистить Даби рожу, так что Мидория отпустил его руку и согласно кивнул.
- Если мы его отпустим, и это окажется ложью, то значит мы дураки, которые усложнили себе жизнь на один день. Но если это правда, а мы его не отпустим, то мы потеряем гораздо больше.
- Вот вечно у тебя всё с расчётом и анализом, - буркнул Бакуго. - Нет чтобы вмазать говнюку по роже и потом уже разбираться, кто виноват и что делать.
- Тодороки, мы уходим, - крикнул Мидория, решив проигнорировать последнюю реплику, тем более что ответа на неё и не ждали. На лице Шото отразилось искреннее разочарование, когда он оттолкнул своего пленника и прошёл мимо злодеев.
- Хэй, братишка, может разморозишь нас? - не упустил возможности поддеть Даби.
- Сами справитесь, - сухо отрезал Тодороки. А потом обратился к Мидории: - Мы правда уходим?
- Да. Рисковать глупо, просто поищем другое место.
Бакуго оставалось только недовольно зарычать, но сейчас решение принимал не он. Тодороки тоже был недоволен, но он предпочитал об этом молчать. Мидория в последний раз оглянулся на бывших злодеев и вместе с остальными направился прочь в тот проулок, из которого они появились.
- Хэй! - раздалось из-за спины. Кажется компании не очень улыбалось застрять во льду посреди улицы, куда в любой момент могут нагрянуть неупокоенные мертвецы.
- Не оставляйте нас так! - подал голос Тенгай.
- И в самом деле! Вы герои или уроды, чтобы вот так нас бросать? Поимейте совесть! - поддержал его Даби, и наконец-то в его голосе больше не было насмешки.
- Скажи спасибо, что жив остался! - рявкнул Бакуго, через плечо. Он спрятал кулаки в карманы куртки и сгорбился, недовольно ворча себе что-то под нос.
- Ну спасибо, засранцы! - раздалось из-за спины.
- Изуку! - позвала Тога. - Не оставляй нас! Это слишком жестоко! А если на нас нападут, пока мы себя размораживаем?
Мидория замер, собираясь повернуть назад, но идущий рядом Тодороки подхватил его за локоть и дёрнул вперёд.
- Не факт, что они на нас не нападут, пока мы их размораживаем, - произнёс он дрожащим от напряжения голосом, и Мидория позволил себя убедить, что это правильный выбор, и утащить прочь, за угол, на другую улицу...
Первым шёл Бакуго, поэтому когда он резко замер на месте, а потом отпрыгнул в сторону, утаскивая за собой Мидорию и Тодороки, они не видели, в чём проблема. Чтобы догадаться, им хватило меньше секунды, и вопрос был только один:
- Сколько?
- Дохрена.
И они бросились бежать. До машины было всего ничего, но застрять узком проулке между складами означало медленную, но неизбежную смерть. Подвижность - ключевой элемент, они не могут позволить себе застрять... Мидория резко затормозил и развернулся на месте, а остальные по инерции пробежали ещё пару метров.
- Ты ебанулся? - тяжело дыша рявкнул Бакуго. В ответ Мидория молча кивнул головой в строну, где они оставили Даби и остальных.
- Он ебанулся, - кивнул Тодороки. Обоим не нравилось то, что собирался сделать Мидория, и оба понимали, что отговорить его не получится, а заставить силой - значит терять время и рисковать. Переглянувшись, они с Бакуго не сговариваясь бросились следом, ругаясь матом про себя или вслух.
На улицу перед складом они выскочили в самый разгар веселья. Даби успел выбраться изо льда и вытащить Тогу, а вот Куроно и Тенгай - и без того не самые мобильные члены отряда, - всё ещё оставались скованными. Зомби наступали с двух сторон, но если Тенгай удерживал их с одной стороны подальше от машин, то с другой Даби приходилось тратить все свои силы и внимание на мертвецов. Тога и кальмаро-парень с помощью лома пытались отковырять ноги своих товарищей, но получалось у них не очень.
Сделав себе ледяной трамплин, Тодороки выскочил на середину улицы над головами мертвецов и пламенем расчистил себе площадку, в один миг создавая ледник, перегородивший проход от стены до стены. Зомби, оставшихся по их сторону баррикады, Даби испепелил в мгновение ока. И оба замерли друг напротив друга, сверля взглядами и приглашая другого сделать первый удар.
- Некогда пялиться друг на друга, уроды палёные! - раздался крик Бакуго. Прорвавшись вперёд на реактивной тяге, он оттолкнул в стороны Тогу и её помощника, и точечными взрывами разнёс лёд, сковывавший ноги застрявших.
- Тодороки, нам нужно подняться выше, - спрыгнув на землю заявил Мидория, оценив обстановку сверху в поисках путей отступления.
- Куда?
- На крышу.
Все разом подняли глаза на здание склада, на которое указывал Мидория. Четыре этажа замечательного гладкого бетона, даже восемь лет запустения не повредили ему, разве что часть окон оказалась выбита. Ни единого шанса подняться наверх самостоятельно у них не было.
- Мы не можем бросить машины, - произнёс Куроно с уверенностью человека, ставящего ультиматум. Было в его спокойствии перед лицом смерти нечто завораживающее. Примерно как смотреть на человека, шагающего с края моста.
- Если хочешь, оставайся с ними внизу, - рыкнул Бакуго, хотя ему тоже идея не нравилась.
- Можно поднять машины с помощью льда Тодороки, - Мидория перебранку проигнорировал. - Крыша склада достаточно свободная и крепкая, по ней смогут проехать машины, и с помощью ледяного моста мы сможем перебраться на другое здание, а с него спуститься на пустую улицу в паре кварталов отсюда. Там пока относительно пусто, но я бы посоветовал поторапливаться.
Тенгай поднял брови и взглянул на Даби, явно лидера отряда, а тот в ответ пожал плечами и кивнул:
- Этот план лучше многих, на которые мы соглашались. По машинам.
Тенгай и Тога направились в первый внедорожник, Куроно, человек-кальмар и Даби - во второй. Мидория хотел было подойти к Тодороки и объяснить план, как Бакуго поймал его за руку и зло прошипел на ухо:
- Напомни ещё раз, нахера мы спасаем злодеев?
- Потому что мы - не злодеи, - вывернув локоть из захвата, Мидория упрямо нахмурился, приготовившись спорить, но у Бакуго явно не было такого желания. Вместо этого сплюнув и смерив его осуждающим взглядом, он развернулся и направился в машину к Тоге и Тенгаю. Подходя к барьеру, за которым теснились и давили друг друга зомби разной степени свежести, он показал им два средних пальца и что-то прокричал. Судя по счастливо расхохотавшейся Тоге, это было нечто весьма изощрённое.
- Надеюсь, тебя не нужно убеждать, - взмолился Мидория, поднимая умоляющий взгляд на Тодороки. Тот стоял прямо, в плечах чувствовалось напряжение, взгляд сосредоточенный и холодный.
- Нет, твоим суждениям я доверяю, - ответил тот, не глядя в глаза. Он явно имел в виду не то, что сказал, но раз уж согласился, то всё сделает как надо, в этом Мидория не сомневался.
Обе машины подъехали как можно ближе к стене склада, и Тодороки создал ледяную платформу, которая стремительно поднялась на высоту двух этажей и замерла.
- Что-то не так?
- Просто оцениваю расстояние, чтобы не промахнуться.
Следующим рывком, платформа оказалась точно вровень с краем, и оба внедорожника благополучно въехали на крышу склада. А в следующий миг защитный барьер исчез. Зомби хлынули к ним волной, теснимые наступающими сзади, и Мидория подхватив Тодороки одним прыжком взмыл вверх, через мгновение приземляясь уже на крышу рядом с машинами. Тенгай стоял около открытой двери и смотрел на них... с облегчением, удивлённо понял Мидория.
- Прошу прощения, я забыл, что вы не в курсе моей причуды. Щит исчезает, как только пропадает из моего поля зрения. Я и так старался не сводить с него глаз.
- Ничего, всё в порядке, - видя его искреннее беспокойство, Мидория убеждал себя, что сделал правильный выбор, когда решил помочь. - Давайте уже выбираться отсюда.
И они поехали. Конечно, в скорости зомби машине без сомнений уступает, но это только на прямой дороге, где-нибудь за городской чертой, а сейчас им приходилось ехать по крышам складских помещений, периодически останавливаясь, чтобы Тодороки закрепил льдом некоторые подозрительные участки. На деле они не сильно оторвались от толпы мертвецов, и при этом неминуемо приближались к краю складской зоны. Скоро не останется площадки, по которой можно будет проехать, и выигранная ими фора не будет значить ничего.
- Нам нужно спускаться, - заявил Мидория, откидывая люк и становясь с ногами на сиденье, чтобы увидеть улицу за краем крыши. Она казалась пустой, но он не сомневался, зомби отстали всего лишь на один-два поворота, и нагонят быстрее, чем хотелось бы.
- Куда? Предлагаешь разогнаться и на полном ходу вылететь за край? - идеи Даби отдавали могильным весельем суицидника.
- Предлагаю создать пандус и спускаться. Лучше выбрать место, откуда мы сможем напрямую съехать на одну из поперечных улиц, чтобы разогнаться и оторваться от преследователей.
- Мидория, чтобы создать ровный пандус, который выдержит две машины, да ещё и на четыре этажа вниз, даже мне понадобится время, - пояснил Тодороки тоном, словно разговаривал с маленьким ребёнком и объяснял, почему не надо совать ножницы в глаз. Обидно. Хорошо ещё, что его Бакуго не слышал, потому что ехал в другой машине.
- У нас его нет, я понимаю, - кивнул Мидория. - Но это если ты будешь делать его сверху. А мы спустимся вниз.
- Самоубийственная затея, - покачал головой Куроно, подъезжая к краю и останавливаясь. Дальше проезда не было. - Если зомби вас нагонят, то вы будете вдвоём против толпы, и остановить разогнавшиеся на льду машины, чтобы подхватить вас, мы не сможем.
- И не надо, - упрямо гнул свою линию Мидория. - Мы справимся. Но важно не терять время на споры.
Даби внимательным взглядом посмотрел на них, хмыкнул и пожал плечами. Чтобы там не было у него на уме, он решил оставить это при себе. Даже более того, он закинул руки за голову и расслабленно развалился на пассажирском сидении. Игнорируя его, Тодороки тяжёлым взглядом посмотрел в лицо Мидории, оглянулся через заднее стекло на вторую машину - окно водителя опустилось, и высунувшийся Бакуго жестами показал “Какого хрена?”.
- Ну хорошо, - ему осталось только вздохнуть и подчиниться. Он и Мидория вышли из машины, показав рукой Бакуго, что всё в порядке, и подошли к краю крыши. Улица была подозрительно пуста, даже брошенных машин почему-то не было, хотя любое затишье нынче выглядит подозрительно, тут уж ничего не попишешь. Тодороки забрался Мидории на закорки, и одним прыжком они устремились вниз.
БАМ! - от их приземления осталась вмятина в асфальте, а оглушительный звук удара разнесся по улицам.
- Пха! - Тдороки от резкого рывка отпустил руки и теперь больно ударился подбородком о затылок Мидории.
- Ты в порядке?
- Жить буду, - вздохнул тот, потирая рукой ушиб. - По крайней мере пока.
Мидория кивнул и махнул рукой в ту сторону, откуда они приехали:
- Я посмотрю, как они далеко, - крикнул он, и не дожидаясь возражений, бросился в ту сторону. Тодороки оставалось только идти дальше по улице: чем более пологим будет пандус, тем безопаснее спуск.
В два прыжка Мидория оказался у угла. Он больше не сдерживался, скорость была в приоритете. Здесь улица хранила следы катастрофы: в распахнутых воротах склада стоял грузовик, и место водителя в кабине было изнутри залито кровью. С улицы её за долгие годы смыло дождями, а тела ушли сами. Зато тут и там валялись брошенные вещи - для рабочих был обычный день, когда случилась беда. Никто никого не предупреждал, не делал объявлений по радио или телевизору, пока не стало слишком поздно, пока слишком многие не оказались заражены и сдержать болезнь стало невозможным. Сердце Мидории сжалось, когда он увидел полусгнившего плюшевого медведя у водостока. История этой игрушки точно не была счастливой. Мидория с неожиданно проснувшейся болью - хотя, казалось, всё уже давно перегорело и оплакано, - схватился за куртку на груди, словно зажимая свежую кровоточащую рану. Хотя это глупо, ему уже давно не шестнадцать.
Мотнув головой и отгоняя дурацкие мысли, Мидория заметил движение. Из-за угла появились трое и медленно но верно двинулись к нему. Двое впереди - женщина и мужчина - выглядели относительно неплохо. Тела больше не разлагались, но всё равно постепенно разрушались. Они явно были из недавних, судя по одежде - выживальцы, явно как и Мидория решившие поживиться запасами на складе, но поживились ими. Третий представлял собой печальное зрелище. Судя по виду и одежде он был из первой волны, одним из работавших здесь грузчиков. Когда-то большой и крепкий парень, его словно стесали по краям, да вдобавок оторвали руку и перегрызли шею, отчего голова его теперь болталась из стороны в сторону. “Первые ласточки”, подумал про них Мидория и встал в стойку. Не было времени баррикадировать улицу, да и нечем, если честно. Оставалось только одно - подпустить их ближе и ударить. Из-за угла показались ещё зомби, больше дюжины, и к ним Мидория присматриваться не стал. Все они слились в сплошную трупную массу, вонючую, наполняющую собой всё пространство от края до края, накатывающую волной. Женщина из первых трёх оказалась самой быстрой, она почти на три шага опережала остальных, и теперь она была близко, опасно близко, настолько, что Мидория мог различить черты её лица под копной спутанных волос.
- Ещё чуть-чуть, - бормотал он себе под нос. - Два шажочка.
Женщина потянула к нему жадные руки. Её челюсть распахнулась шире, провиснув с одной стороны из-за откушенного кем-то куска лица.
- Детройтский удар! - выкрикнул Мидория по старой привычке, одновременно выбрасывая кулак вперёд. Ударная волна от его руки снесла с ног не только женщину, но и толпу за ней, повалив всех в одну кучу на другом конце улицы. Вот только они всё равно вставали. Копошились, выбирались из завала тел, поднимались на ноги и шли вперёд. А из-за угла прибывали новые, взамен тех, кто не поднялся. Сбоку в воротах склада показалась парочка шатающихся тел. Видимо пришли на шум, и неизвестно, скольких ещё он привлечёт. Нужно было уходить.
Послав им на прощание ещё одну ударную волну воздуха, Мидория бросился назад. Свернув за угол он увидел, как по ледяному пандусу, проехав больше половины пути, стремительно неслись внедорожники, а у самого низа Тодороки пытался справиться с двумя нападающими. Ещё четыре тела уже обуглившиеся лежали неподалёку.
- Скорее! - завопил Мидория, и на мгновение отвлёк Тодороки. В этот миг зомби бросился и схватил его за руку. За правую, и потому оказался мгновенно вморожен в ледник, но теперь и Тодороки не мог сдвинуться с места. Подвижность - это главное, сверкнула в голове Мидории мысль и исчезла в волне ужаса. Второй мертвец уже нападал.
Практика показывала, что скорость испепеления зависит от температуры. Но зомби близко, а необходимость удерживать лёд пандуса не позволяла Тодороки мгновенно выжать огненный максимум. И Мидория был далеко, очень далеко, и мускулы его двигались до противного медленно, пока он сгибал колени и приседал, забыв дышать, превратившись в одно единое плавное движение, целью которого было успеть. Успеть несмотря ни на что к поднявшему левую руку Тодороки, который тоже двигался слишком медленно. Или это мысли Мидории неслись бешеным галопом, и даже время за ними не поспевало, превращая каждый миг в мучительную пытку.
А в следующее мгновение шар чёрного пламени обрушился на нападающего и впечатал его в стену, на глазах превращая в дымящиеся головешки. Высунувшись из проезжавшей машины, Даби поливал огнём зомби, а потом залихватски козырнул двумя пальцами, проносясь мимо. Ноги Мидории наконец-то снова ускорились, и он в мгновение ока оказался на месте, пинком раздробив и лёд и застрявшего там зомби на кучу осколков.
- Тодороки… - выдохнул Мидория, хватая его за руку.
- Нормально, - устало кивнул тот, утирая пот со лба. - Цел.
И из-за угла показалась новая толпа. Время шло на секунды. Второй внедорожник съехал с пандуса и затормозил на миг. Ровно столько понадобилось Мидории и Тодороки, чтобы запрыгнуть на подставку и подняться на крышу, а оттуда через люк в кабину. И Бакуго вдарил по газам.

***

- Вам точно сюда? - спросил Тенгай, высаживая всех троих в паре кварталов от места, где всё началось.
- У нас здесь машина. Её нужно забрать, - успокаивающе улыбнулся Мидория, пытаясь отвязаться от вцепившейся в негоТоги.
- Ну же, - ныла она, - мы так давно не виделись, а теперь ты пытаешься сбежать, не обменявшись со мной и парой фраз! Не будь таким жестоким, Изуку!
Тому оставалось только вздыхать и перехватывать её за запястья, не давая поймать себя в объятья. Тенгай посмотрел на стоявший дальше по улице другой внедорожник. Даби подпирал собой бок машины и никак не выражал ни нетерпения, ни недовольства задержкой. Поймав взгляд Тенгая, он махнул рукой, как бы говоря “Делай что хочешь”, и развернувшись, сел в машину.
- Выгружайте, - неожиданно заявил Тенгай.
- Что?
- В этой машине горючее и строительные материалы. Они вам пригодятся. Выгружайте.
- Нет! - запротестовал Мидория, вскидывая руки. - Это ваша добыча.
- Вы нам помогли, - вздохнул Тенгай, и Тога согласно закивала. - Мы не можем уйти не расплатившись. Нынче неизвестно, получиться ли отдать такой долг. Так что берите, что есть, и не говорите, что мы вас обманули.
Мидория взглянул на него - бывшего злодея, бандита-смертника, одного из шестёрок Чисаки, который искренне беспокоился за них и теперь не мог уйти, не отблагодарив. А потом перевёл взгляд на счастливое лицо Тоги, в чьих глазах отражалась целая гамма чувств от щенячьего восторга до волчьего голода, но ни капли обиды. Тодороки встретившись с ним взглядом пожал плечами, Бакуго проворчал “Ну не можем же мы совсем с пустыми руками вернуться? Круглолицая нас живьём сожрёт тогда”. И Мидория сдался, и помог вытащить коробки и канистры из багажника. Немного, меньше чем они рассчитывали, но хоть до машины не тяжело тащить будет.
Махнув им на прощание рукой, Тенгай завёл машину, и они с Тогой покатили вслед за Даби, который вместе с Куроно и кальмаро-парнем уже скрылся за поворотом. Помахав им в ответ, Мидория поднял ящики и пошёл за Бакуго и Тодороки. Им нужно было добраться до своей машины и успеть ещё в пару мест до того, как начнёт темнеть. Насколько хреново иметь дело с неупокоенными мертвецами днём, и в сравнение не идёт с тем, как это ужасно ночью.
К тому же, их ждут дома. И с этими мыслями, Мидория ускорил шаг.

@темы: Хэллоуин-фест, Текст

---

[Анонимный герой]

Название: Juvenile
Автор:  Анонимный герой
Пейринг/персонажи: кентавр!Тамаки/русал!Мирио, гарпия!Неджире
Тип: слэш
Рейтинг: G
Жанр: беспощадный флафф
Размер: драббл, 561 слово
Саммари: Тамаки уже давно обещает отвезти Мирио к цветам, но все боится это сделать.
Дисклеймер: Boku no Hero Academia © Kōhei Horikoshi
Примечания: оос


- Я абсолютно точно не могу этого сделать!

Тамаки взволнованно бьет копытом по ни в чем не виновному булыжнику поблизости. Неджире вздыхает, в который раз приглаживая топоршащиеся перья - очередной до безумия жаркий выдался день. Небольшая полянка, на которой они сейчас стоят, также не была спасительным оазисом. Единственное дерево, окупированное ей же, слишком хлипкое и тени почти не дает. Тамаки все ходит беспокойно по кругу и уже протоптал своими копытами небольшую тропинку, окольцовывающую этот клочок земли с немногими сохранившимися еще цветами.

- Да не будь же ты таким мямлей, Тамаки! - она говорит уже почти сердито. Разговор тянется с самого рассвета. - Мирио уже давно не малек, а ты не жеребенок. Если он действительно хочет на поляну с цветами, то лучше бы тебе отвезти его. А то с него станется сделать это и самому.

Тамаки смешно дергается. Задрожав всем своим неуклюжим еще телом, шепотом кричит:

- Ты права! Права! Скорее, к пруду!

И скачет бодрым галопом, поднимая по пути целые столбы пыли. Неджире сидит на своей ветке еще с минуту, сдержать рвущийся смех получается с трудом - ну какие же они оба дурачки - и поднимается в воздух.



******



Неджире становится совсем не до смеха, стоит им только добраться до русалочьей бухты. Собственные слова неожиданно оказываются пророческими. Уже издалека она может разглядеть бессильно трепыхающуюся на раскаленной полуденной земле русалочью тушу. Мирио и вправду вылез, превзойдя все ее ожидания.
Тамаки, прискакавший к нему едва ли не быстрее, чем она успевает прилететь, бледнеет до крайности и поджимает губы, когда Мирио устало поднимает взгляд и вяло улыбается:

- Ой, а я тут... Хотел сделать тебе сюрприз.

Тамаки только нервно мотает головой, стряхивая слезинки, и поднимает его на руки. Неджире подхватывает его и как может помогает перекинуть через круп.
Русалочий хвост душераздирающе тусклый и едва заметно трясется в такт стремительному бегу.



Мирио приходит в себя уже ближе к вечеру. Виновато улыбается, тараторит без умолку и нарезает круги в воде, то и дело подплывая к уныло примостившемуся на самый край берега Тамаки.
Лучи закатного солнца задорно играют на его вновь пестром хвосте, и Неджире даже почти не злится на него. Хотя устроить ему трепку себе все же обещает - на бедняге Тамаки до сих пор лица нет.
Впрочем, Мирио, очевидно, понимает все и сам. В очередной раз подплыв ближе, он вываливается кое-как на песок. Его мокрые руки скользят по гладкой шерсти, изящному крупу, плавно переходящему в сгорбленную спину, чтобы замереть на лопатках в неловком объятии. Уткнувшись влажным лбом в заходившую ходуном чужую грудь, извиняется.

- Я такой дурак. Так хотел удивить вас, что совсем ни о чем не подумал. Простишь меня, Тамаки?

У Тамаки губы дрожат, и слезы вот-вот польются из глаз, но он неловко кивает и все же начинает плакать.
Мирио теряется - всего чуть-чуть - но тут же спохватывается, притягивает к себе и обнимает уже по-настоящему. Привычно крепко обернув руки вокруг дрожащих плеч, он мягко сцеловывает крупные жемчужины чужих слез, тихонько нашептывая утешительное:

- Мне очень жаль. Только, пожалуйста, не плачь.


Другие гарпии полупрезрительно зовут Неджире любопытной сорокой. Да, может быть, в чем-то они и правы. Но уж точно не в этот раз.
Сейчас она взмывает в воздух, чтобы улететь подальше и вернуться попозже. Мирио посылает ей вслед теплый благодарный взгляд, и громко кричит-извиняется и перед ней тоже.

Неджиро бодро кричит в ответ и улетает, думая, где же в такую жару можно раздобыть цветов, чтобы те не завяли, пока они с Тамаки донесут их до реки.

@темы: Хэллоуин-фест, Текст