Тема: канон
Автор: Iida team
Бета: АД
Пейринг, персонажи: Иида Тенсей/Иида Тенья
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Размер: 4309 слов
Краткое содержание: — Сегодня у меня день рождения, — сказал Тенья, — и я пришел за подарком.
Предупреждения: горизонтальный инцест, разница в возрасте, секс с парализованным
Примечания: саундтрек к тексту: Fassine – Feather Jesus
Тенсей вдруг открыл глаза и понял, что очнулся. Взгляд уперся в белый потолок больничной палаты. Свет не горел, и потолок казался пепельно-серым. Тенсей просыпался несколько раз до этого, но был в каком-то полусне, который никак не хотел сходить — перед глазами тогда стояла пелена, язык неприятно покалывало от жажды и привкуса лекарств, руки не хотели шевелиться. Единственное, на что хватило этих пробуждений, — это услышать, что ноги у него парализованы. Откуда-то он знал об этом еще раньше. Наверное, он понял это, уже когда после очередного удара Пятна у него что-то пронзительно хрустнуло в спине, и ног как будто не стало. Тенсей сначала подумал на причуду Пятна, но вот тот уже ушел, а он все лежал ничком, захлебываясь кровью, и ничего не чувствовал.
Тенсей мало что помнил о последних трех месяцах, но ощущал ход времени — битва с Пятном была давно. Он повернул голову и разглядел в тонком зазоре между занавесками то ли закат, то ли рассвет, полоской он разгорался, словно пожар, и Тенсей впервые за долгое время почувствовал, что весь остальной мир где-то рядом, а не скрыт за мутным стеклом наркозной дремы и спинами врачей. И где-то рядом наверняка был Тенья. Тенсей устало потер глаза. Он огляделся: в палате никого.
На тумбочке у кровати Тенсей нашел кнопку вызова медсестры, но нажимать на нее не стал. Хотелось просто полежать, спокойно дождаться утра, и тогда уже. Тогда к нему обязательно позовут родителей и — Тенью. Тенсей не мог перестать о нем думать, хотя запрещал себе это бесчисленное количество раз. Перед глазами то и дело вставало его серьезное, красивое лицо. Тенья смотрел на Тенсея восхищенно и будто даже влюбленно. Что ж… Теперь у Тенсея точно никаких шансов не удержаться и разочаровать и обидеть Тенью своими чувствами.
Оказалось, за окном был рассвет, и довольно скоро огонь между занавесок погас и началось обычное серое утро. Медсестра заглянула к нему сама и пришла в сдержанный восторг из-за того, что Тенсей сам пришел в сознание и даже чувствует себя неплохо. Она пригласила врача, затем родителей. Мама плакала, отец хлопал Тенсея по плечу, предварительно уточнив у врача насчет ран. Оказалось, все серьезные повреждения уже исцелены, осталась только травма позвоночника и паралич. Теньи все не было. Под конец визита родителей Тенсей не выдержал и спросил — где же он? Мама, совершенно безумная от счастья, махнула рукой, сказав, что Тенья должен быть на занятиях в Академии и придет, наверное, вечером.
Тенсей ждал. После ухода родителей его отвезли на какие-то процедуры, снова и снова проверяли чувствительность ног — ничего. Он ждал, ждал, но Теньи все не было. Не пришел он и на следующий день. Тенсей спрашивал у медсестры каждый вечер: не приходил ли? нет ли известий о том, что с его младшим братом что-то случилось? Она качала головой. Любые происшествия со студентами Академии всегда широко освещались в новостях, и если бы что-то было — все бы узнали сразу же. И все же Тенсей спрашивал и спрашивал. Телефон ему было нельзя — его сигнал мешал работе устройства, что прицепили Тенсею на поясницу. Экспериментальное лечение, врачи ничего не обещали, но родители зацепились за надежду и даже отказались от финансового участия самого Тенсея. Устройство с виду напоминало широкий тонкий пластырь в полспины, и сложно было поверить, что это действительно что-то высокотехнологичное.
Прошло несколько дней, и Тенсей окончательно отчаялся. Ему уже хотелось отказаться от лечения, лишь бы позвонить Тенье и спросить — почему? Неужели поражение Тенсея так его разочаровало? Может быть, за эти три месяца Тенья не раз приходил, и Тенсей что-то сболтнул в бреду? Вдруг с ним все же произошло что-то, о чем еще пока не известно ни СМИ, ни даже родителям? Медсестра видела терзания Тенсея и, даже не зная всего, кажется, все понимала. Она качала головой и говорила ему быть терпеливым и ни за что не отказываться от лечения. Она возила его в кресле на процедуры и убеждала потерпеть еще всего лишь денек. Тенсей слушался ее. Родители приходили еще несколько раз, мама все отмахивалась от вопросов про Тенью, но в конце концов не выдержала и сказала, что Тенье пришлось нелегко. Больше Тенсей не спрашивал.
Спустя где-то неделю с пробуждения, Тенсея разбудил едва слышный скрип двери в его палату. Была уже глубокая ночь, и во всей больнице стояла плотная нерушимая тишина. Шорох шагов, последовавший за скрипом двери, будто грохотал в этой тишине и темноте. Тенсей с усилием разлепил глаза и повернулся на звук.
В дверном проеме стоял Тенья. Не узнать его даже в кромешной темноте Тенсей не мог. Тенья зашел в палату и ногой прикрыл дверь. В руках у него был какой-то невысокий белый цилиндр — Тенсей никак не мог сообразить, что это может быть. Тенья подошел к кровати Тенсея и водрузил на прикроватную тумбочку свою ношу. Тенсей не мог отвести взгляда от его лица. Краем глаза он увидел — Тенья поставил на тумбочку торт, но это не имело никакого значения. Ничто больше не имело значения, кроме самого Теньи, его спокойного и решительного лица, плотно сжатых губ и твердого взгляда.
— Привет, Тенья, — наконец переборол себя Тенсей.
Тенья молча кивнул и достал из кармана брюк зажигалку и связку маленьких свечей. Он сосредоточенно втыкал их в торт на идеальном расстоянии друг от друга. Говорить он начнет, когда закончит, понял Тенсей и принялся ждать. Он ждал три месяца, затем еще неделю. Пять минут ничего не решат, тем более, Тенья вот, рядом, протяни руку и обними его. Тенсей сипло вздохнул, зная, что не сделает ничего из того, о чем ему так мечталось.
Тенья закончил втыкать свечи и принялся аккуратно их зажигать. Теплый тусклый свет огня расходился по палате, разгоняя темноту по углам. Свет мягко обнимал лицо Теньи, склонившегося над тортом, бликовал в стеклах очков, подчеркивал цвет глаз. Тенсей разглядывал Тенью, оправдываясь тем, что они не виделись несколько месяцев, и заново влюблялся.
Тенья зажег свечи, придирчиво осмотрел, что получилось, едва заметно кивнул, шагнул ближе к Тенсею и выпрямился, расправил плечи.
«Какой же ты уже высокий», — подумал Тенсей. Он чувствовал себя загнанным в угол. И не в ногах было дело, совсем не в них.
— У меня сегодня день рождения, брат, — с официальной интонацией сообщил Тенья.
— Вот как, — пробормотал Тенсей. Он догадывался, хотя и не был уверен — без телефона он даже не знал, какое сегодня число. В больнице были календари, но дата, увиденная на бумаге, вылетала у Тенсея из головы через минуту.
— Да, — кивнул Тенья. Он, казалось, совсем не удивился, что Тенсей не знал про день рождения. — И я пришел получить свой подарок.
— Какой подарок? — растерялся Тенсей. У него ничего не было, Тенья не мог этого не знать.
— Тебя, — ответил Тенья и поднял руку, прося тишины. — Извини. Подожди, пожалуйста.
— Ладно, — Тенсей медленно, осторожно выдохнул, боясь случайно сплюнуть сердце, которое колотилось словно в самой глотке.
Тенья снял очки, аккуратно положив их на тумбочку, прикрыл глаза и наклонился к торту. Он что-то произнес одними губами и затем задул свечи. В последнюю секунду света он открыл глаза и бросил взгляд на Тенсея.
— Я загадал желание, — Тенья снова выпрямился. — Оно должно сбыться.
— Что за желание? — Тенсей все еще не был уверен, как понимать происходящее.
— Ты, — Тенья вдруг начал расстегивать рубашку.
— Что ты делаешь?
— Готовлюсь получить свой подарок.
— Тенья, ты… — Тенсей прикрыл глаза. Кажется, понимать тут можно было вполне однозначно.
Он всегда считал, что влюбленный взгляд, который он неоднократно замечал на себе — его придумка, фантазия, разыгравшееся воображение. Что румянец на щеках Теньи, когда они случайно сталкивались руками — случайность, совпадение, снова фантазия. Сбивчивая речь — тоже. Все такие очевидные сигналы Тенсей упорно списывал на свое воображение и отказывался признавать даже возможность взаимности. Какая тут может быть взаимность?
Тенья расстегнул рубашку и остановился. Он заозирался, затем шагнул к изголовью кровати и включил тусклый ночник. Тенсей снова увидел его лицо. Щеки были пунцовыми, руки дрожали. Тенья жевал нижнюю губу и явно очень нервничал. Даже — был напуган. Тенсей на секунду зажмурился и протянул руку к Тенье, погладил его по раскрытой ладони. Ему хотелось его успокоить. Невозможно было смотреть, как Тенья страдает. Тенсей привык защищать его, спасать ото всего. Тенья сжал его руку в ответ, они встретились взглядами, и Тенсей понял, что он не сможет ничего сделать. Не сможет отказать, сбежать, остановить и остановиться. Уже нет, больше нет. Отступать вдруг стало некуда. Он слегка потянул Тенью за руку, и тот все понял, наклонился и вжался своими губами в губы Тенсея. Неловко приоткрыл рот, провел языком по губам Тенсея, вжался сильнее. Тенсей почувствовал, как рядом с его головой на подушку тяжело опустилась рука. Тенья целовался как в последний раз в жизни, хотя, Тенсей был уверен, это его первый. Он зажмурился. Господи, первый поцелуй. Здесь, с ним.
Тенья, задыхаясь, отстранился. На лице у него было смятение, кончик носа и уши покраснели.
— Это не так, как я думал, — произнес он хрипло.
— А как ты думал? — Тенсею стало весело.
— Я читал… — Тенья окончательно смутился. — И на помидорах пробовал.
— Разве я похож на помидор? — Тенсей вдруг почувствовал, как чистое, ничем не подпорченное счастье заполняет его легкие, так, что даже тяжело дышать. — Тенья такой Тенья.
— Тенсей такой Тенсей, — вернул ему Тенья, тоже счастливо улыбаясь.
— Это и был твой подарок? — Тенсей все еще надеялся сбежать. Он не хотел, больше всего на свете он, наоборот, хотел остаться, хотел отдать Тенье все, что от него осталось, но. Между ними стояло одно огромное «но», которое было никуда не спрятать. Однополые отношения и даже отношения между братьями сами по себе не сильно пугали Тенсея. Первое совсем нет, второе… Он принял это, как нечто, с чем он ничего не может поделать. Он влюбился, и это было таким простым и чистым чувством, что родственная связь совершенно потеряла свое значение. Но оставалось еще одно.
— У меня сегодня день рождения, — словно прочитав его мысли, ответил Тенья. — Я теперь взрослый.
— И что ты хочешь? — Тенсей внутри себя пытался пойти на сделку с совестью, но по всему выходило, что это — не она. Не о чем тут договариваться. «Если пришло цунами, веди себя как подобает…»
— Все, — Тенья скинул с плеч рубашку и принялся за ширинку.
— Тенья, я не…
По правде, Тенсей не очень представлял, на какое «все» он сейчас способен. Он был парализован ниже пояса, и нет, ему не пришло в голову уточнить у врача некоторые вещи. До травмы он ими и вовсе не интересовался — зачем?
— Если ты думаешь, что это меня остановит, — возмущенно зашептал Тенья, махнув рукой на ноги Тенсея, — то мы плохо знакомы, брат.
— Откуда ты знаешь, что я хочу? — вопрос сорвался с губ раньше, чем Тенсей успел его хорошенько обдумать. Тенья явно все еще нервничал или даже был напуган своей же решительностью, и такой вопрос мог только все усложнить.
Тенья бросил на него удивленный взгляд.
— Ты парализован, — прошептал он тихо.
— Да я знаю.
— Нет, ты не понял, — Тенья покачал головой и громко сглотнул. — Посмотри на себя.
И Тенсей посмотрел. В районе паха его тонкое одеяло характерно топорщилось. А он этого совсем не чувствовал. Ну, теперь понятно, что он может и чего не может. И понятно, откуда у Теньи такое волнение пополам с почти хамской по его меркам решительностью.
— Ладно, ты меня подловил.
Тенья вдруг присел на край кровати и заглянул Тенсею в глаза. Взгляд у него был нежный и мягкий, полный какой-то огромной надежды.
— Ты не понимаешь, — заговорил он сбивчиво.
Тенсей был уверен, что как раз сейчас он понимает все. И винил себя. Наверняка это он как-то неверно повел себя и сподвиг Тенью на все это. Как бы иначе ему пришло такое в голову? Его замечательному, умному, сдержанному Тенье?
— У нас все взаимно, — продолжил Тенья. — Ты понимаешь? Как такое возможно? Я думал, я никогда этого не получу.
— И не должен бы, — Тенсей закрыл глаза, чтобы не видеть его лица.
— Почему это? — Тенья теперь звучал рассерженно. — Ты что, не слышишь? У нас все взаимно. Или ты не любишь меня?
— Люблю, — Тенсей сжал пальцами переносицу. От этого разговора, от голоса Теньи, от всего происходящего у него в горле встал ком, и в глазах защипало. Потому что. Потому что он был уверен, что никогда ничего подобного случиться не может.
— Значит, все правильно.
Тенья прижался лбом к его виску.
— Ну, если так говорит робо-братец, — хмыкнул Тенсей. — Ты сбежал из общежития?
— Отлучился, — кивнул Тенья. — Никто не заметит.
— Сложил подушки под одеяло?
— Конечно.
— Гений конспирации, — Тенсей погладил его по затылку. Даже от такого простого прикосновения его едва не трясло.
— Пусти, — хрипло попросил Тенья.
Он поднялся и стянул брюки и вслед за ними трусы. Член у него крепко стоял, налитой, крупный. Тенсей еще раз зажмурился, вдохнул, выдохнул, и сказал:
— Иди сюда, — сам он нащупал у изголовья кнопки и приподнял верхнюю часть койки, чтобы полусидеть.
Тенья шагнул к нему и остановился, переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что он не знает, куда деть руки и что делать дальше. Наверное, ему даже хотелось прикрыться. Тенсей протянул руку и погладил его раскрытой ладонью по головке, потер ее, размазывая капельку смазки, набухшую у щели. Тенья с тихим стоном толкнулся в его руку бедрами.
— Залезай, — подсказал ему Тенсей. Он едва мог связно говорить, думать не мог вовсе. В нем что-то переключилось, стена разрушилась, дамба рухнула. Его затапливало чувствами и желаниями. И парализованные ноги никак не могли помешать, Тенья был прав. Он во всем был прав.
Тенья осторожно забрался на кровать и, направленный руками Тенсея, перекинул через него ногу. Тенсей опустил койку пониже и подтолкнул Тенью к себе.
— Что ты… — Тенья покраснел еще сильнее, хотя едва ли это было возможно.
— Ты же хотел все, — ответил Тенсей, задыхаясь.
Он подтолкнул Тенью еще и наконец лизнул головку, когда тот встал над его лицом.
— Я не думал… — просипел Тенья, упираясь руками в стену над головой Тенсея.
— Вот и не думай, — прошептал Тенсей ему в член.
— Ох…
Тенсей погладил его по напряженным бедрам, положил руки на ягодицы и мягко сжал. Тенью пробило крупной дрожью. Тенсей поймал губами его член, обвел языком головку и медленно заглотил до конца. Тенья приглушенно, задушенно простонал его имя и попытался подмахнуть бедрами. Тенсей придержал его и сглотнул, раз, другой, сжимая горлом член. Тенья бился у него в руках, прося еще, прося остановиться, прося двигаться и прося замереть. Тенсей сжал его задницу крепче, слегка развел ягодицы в стороны и заставил его двинуться, туда-сюда, медленно, мучительно. Тенья подчинился и задвигался, тихо и сладко постанывая. Тенсей не позволял ему менять темп, не позволял стесняться и не загонять член до конца. Ему хотелось вымотать Тенью. Хотелось дать ему все, что возможно, все, что он сам умел.
Стоны Теньи превратились в монотонное тихое нытье, и Тенсей осторожно погладил его между ягодиц, провел ребром ладони по расселине, надавил большим пальцем на дырку. Тенья вздрогнул, но вместо того, чтобы отстраниться, подмахнул бедрами и выгнулся, отставляя задницу.
Тенсей вдруг подумал: «А вдруг я на самом деле просто умер и попал в рай?» Тогда все было ясно.
Он потер пальцем туго сжатую дырку, и Тенья снова перешел на стоны, сбивчивые, рваные, жалобные.
— Давай, — попросил он едва слышно, — пожалуйста. У меня в брюках…
Тенсей позволил ему вытащить член из своего рта.
— Что? — спросил он, щекоча губами головку.
— См-м-мазка, — промычал Тенья.
— Да ты подготовился, — не удивился Тенсей. Правда, как теперь дотянуться до брюк, что остались валяться на полу, он не знал.
— Сначала я хотел сам все… — Тенья сорванно выдохнул. — Но потом решил, что все должен делать ты.
— Я люблю тебя, Тенья, — просто сказал Тенсей. Любил так сильно, что задыхался просто от слов Теньи. Просто от того, что первый поцелуй, первый секс, первое все Тенья доверил ему. Свою первую любовь.
— М-м-м, — ответил Тенья, и член его запульсировал.
— Нет, подожди, — Тенсей пережал член у основания, не давая Тенье выплеснуться.
— Почему? — спросил он разочарованно.
— Достань смазку.
— Сейчас? — Тенья, впрочем, оттолкнулся от стены и явно начал примеряться, как слезть, не задев Тенсея.
— А когда? — все же пробормотал Тенсей, зачарованно глядя на него снизу вверх.
Не важно, сколько они были знакомы. Не важно, со скольких лет Тенсей помнил Тенью. Сейчас тот действительно казался взрослым. Широкоплечий, невыносимо красивый, высокий. Тенья когда-то решил быть как Тенсей и явно старался, занимался, работал над собой всеми способами. Тенсей глядел, как бугрятся мышцы у него на груди, животе и руках, красивые, крепкие, и ему хотелось спросить: «Неужели я так же выгляжу?» Ему казалось, что Тенья во всем его лучше и талантливей.
За те три месяца, что прошли с госпитализации Тенсея, Тенья словно бы еще успел подрасти — он навряд ли прибавил в росте, но стал взрослее и цельнее. Тенсей смотрел на него и видел: что-то произошло, пока он лежал в больнице. Что-то, что неуловимо, но сильно Тенью изменило. Что-то, что в итоге привело его сегодня сюда, вот так, ночью, с тортом и требованием подарка.
Тенья слез с кровати и склонился над брюками, рыская по карманам. Тенсею было ужасно жаль, что он не может встать, подойти к нему, прижаться со спины, просто обнять, а может — помочь с поисками и затем сделать что-нибудь еще.
— Нашел, — оповестил Тенья и поднялся.
По нему было видно, что он немного успокоился: дыхание стало чуточку ровнее, глаза блестели, напряженный член мягко покачивался, пока Тенья подходил к кровати. Он передал Тенсею флакон со смазкой и забрался на кровать, намереваясь принять ту же позу. Тенсей покачал головой:
— Развернись.
Он сжал в кулаке флакон, согревая его. Тенья поджал губы, но послушно развернулся, вновь нависая над лицом Тенсея, только теперь спиной к изголовью.
Тенсей похлопал его по плечу, и Тенья наклонился, упираясь руками в кровать. Прогнулся, подставился, раскрылся. Тенсей разглядывал его, и ему казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, так сильно оно билось. Он чувствовал, как по верхней части тела колко бродят мурашки, как напряглись соски, как то и дело сбивается дыхание и слегка подрагивают руки. Наверное, все это значило, что у него стоит.
Он положил руки на задницу Теньи, сжал пальцы, отпустил, огладил ягодицы, округлые, крепкие, тихо выдохнул. Провел пальцами по расселине, опустился к потемневшей мошонке, взвесил в горсти яйца. Тенья задрожал и выгнулся сильнее. Тенсей просунул руку между его ног и сжал кулаком член, двинул им пару раз, просто чтобы подразнить. Тенья всхлипнул и переступил руками по кровати, комкая простыню. Тенсей вернул руки на задницу и вновь огладил ее всю, сжимая пальцами, раздвигая в стороны.
— Бр… Тенсей, — прошептал Тенья, — пожалуйста.
Тенсей поднялся на локтях и поцеловал сначала правую ягодицу, затем левую. Тенья шумно, надрывно дышал. Тенсей вжался губами в дырку, медленно втянул кожу, посасывая, щекоча языком. Тенья замер, словно даже окаменел, не решаясь шевельнуться. Только слышно было, как старается не стонать, боится шуметь, стесняется себя наверняка. Тенсей сильно толкнулся языком внутрь, и мышцы поддались, впуская его. Рукой он нащупал флакончик со смазкой, открутил крышку и выдавил немного себе на пальцы. В ноздри ударило каким-то цитрусовым запахом.
Тенсею хотелось сделать все для Теньи идеальным, но возбуждение жгло его изнутри негасимым пожаром. Он не чувствовал ничего ниже пояса, но и половины тела хватало. Он торопливо растрахивал дырку языком, ощущая, что сам уже плавится, едва терпит, едва сдерживается. У Теньи была идеальная задница, идеальный голос для стонов, идеальный, красивый член, идеальная мускулистая спина. Тенья вообще был идеален настолько, что у Тенсея перехватывало дыхание.
Он вытянул язык и напоследок провел кончиком по расселине, вобрал в рот яйца, пососал каждое. Тенья нетерпеливо подмахнул бедрами, и Тенсей решил — хватит. Он поднес ко входу смазанные пальцы и надавил, проталкивая два. Розовая, блестящая от смазки и слюны дырка плотно обняла его пальцы, и это оказалось самым волнующим, что когда-либо видел и ощущал Тенсей. Все происходящее не было для него чем-то новым и незнакомым, но впервые он настолько ярко и остро чувствовал руками. Тенья крепко сжимался на пальцах, пробовал двигаться, а Тенсей неожиданно для себя провалился в ощущения и замер. Пальцы не просто чувствовали Тенью изнутри — какой он горячий, тугой, невыносимо желанный, — но и словно бы получали от этого удовольствие. Будто бы Тенсей сунул туда не их, а член. Он запутался в попытках объяснить самому себе, что происходит, и попробовал подвигаться.
Тенья подмахивал, старательно насаживался на пальцы, тихо-тихо поскуливая, и Тенсея каждую секунду прошибало удовольствием, будто током. Ему казалось, еще немного, еще чуть-чуть, и он каким-то непостижимым образом кончит. Он пропихнул третий палец и понял, что его трясет, настолько удовольствие стало острым, почти невыносимым. Тенья обернулся к нему, и лицо его оказалось искаженным, разукрашенным румянцем и стонами. Глаза горели, на щеках блестели неподсохшие дорожки слез, губы были красными, искусанными, припухшими. Тенья выглядел счастливым и безумным, и Тенсей понял, что ничего другого он больше в этой жизни видеть не хочет. Не важно, какой ценой. Красные губы Теньи сначала сложились в форме стона, а затем вытолкнули имя Тенсея, медленно, по слогам, тягуче и искренне. Тенсея сбило и перемололо оргазмом, которого он не ожидал.
Когда, спустя секунды темноты, он открыл глаза, Тенья все так же стоял на четвереньках, обернувшись к нему. На лице его теперь было удивление.
— Я не знал, что… — он смущенно отвел глаза. — Что это так работает.
— Я тоже не знал, — признался Тенсей. Он и сейчас не до конца понял, что и как работает теперь в его теле.
Его пальцы до сих пор были у Теньи в заднице, и от ощущения, как он плотно на них сжимается, Тенсей снова почувствовал возбуждение.
— О, — Тенья снова к нему обернулся.
— Кажется, я понял.
— Что?
— Мои руки теперь чувствуют то, что я должен бы чувствовать членом, — не подбирая слова выдал Тенсей. В конце концов, они слишком далеко уже зашли, чтобы стесняться слова «член».
Тенья хитро прищурился и вдруг крепко сжался на пальцах и двинулся с них и обратно. Тенсей не смог сдержать стона. Он прикусил щеку изнутри, но это не помогло.
— Отлично, — довольно прошептал Тенья.
— Это садизм, — пожаловался Тенсей.
— А что, я один должен?.. — Тенья неопределенно махнул рукой.
— Мне бы и этого хватило, — честно ответил Тенсей.
— А мне нет, — отрезал Тенья и медленно слез с пальцев.
Тенсей уставился на растянутую, раскрытую дырку, в ужасе думая, что теперь он, наверное, и увидев что-то такое, может кончить. Запросто. Тенья сжался, повел бедрами, и дырка снова раскрылась. Тенсей протянул руку и обвел ее пальцем. Тенья снова сжался, и изнутри вытекла маленькая капля смазки, оставляя глянцевый след, она стекла по мошонке и капнула Тенсею на грудь.
— Все, — сказал он хрипло.
— Все, — так же хрипло согласился Тенья и перемахнул через него ногу. И затем снова сел верхом, но теперь уже лицом к Тенсею.
Он не глядя стянул с него одеяло. Тенсей даже не помнил, когда они успели снять с него больничную робу, но оказалось, что кроме нее и одеяла на нем ничего и не было. Тенсей видел, как Тенья заводит руку назад и, похоже, щупает его член, наверное, даже гладит или пробует подрочить. Тенсей мог разве что вообразить, что должен сейчас чувствовать. Он обтер руку о простыню, нащупал флакон со смазкой и сунул его Тенье. Пусть он растянут и смазан, Тенсею хотелось подстраховаться, хотелось, чтобы Тенье точно было хорошо. Точно не было больно. Тенсей знал, что член у него не маленький, и вот так, в первый раз, очень легко все испортить. Тенья понял его без слов, принял флакончик, выдавил себе немного на пальцы и снова завел руку себе за спину, чтобы смазать член Тенсея.
Тенсей поднял верхнюю часть койки, чтобы почти сесть, быть к Тенье поближе, все видеть. Тенья бросил флакончик и потянулся к нему, руками, всем телом. Он уселся Тенсею на живот, там, где тот прекрасно чувствовал и его тепло, и его тяжесть, и обнял его руками за шею. Тенсей оторопел и обнял его в ответ. Они сидели так, и Тенсей чувствовал, как гулко колотится сердце Теньи, затем — как тот, не выдержав, начинает тереться стоящим членом о живот. Растянутая дырка наверняка его беспокоила не меньше. Тенсей зажмурился. Он вжался лицом Тенье за ухо, выдохнул и прихватил губами мочку, пососал, погладил языком, затем толкнулся в ушную раковину. Тенья сжал объятия сильнее и повернул голову, подставляя ухо под рот Тенсея.
Тенье нравилось все то, что нравилось самому Тенсею. И было в этом что-то… Что-то правильное.
Тенья отстранился, решительно нахмурился, но сразу же лучезарно улыбнулся. Тенсей видел, как он берет его член у основания и направляет в себя. Как медленно, прикусив губу, он опускается на него. Тенсей все эти секунды вовсе не дышал и будто даже не жил, весь сосредоточившись на одном моменте. Тенья опустился на член до конца и выгнулся, поерзал, зажмурился, весь раскраснелся — румянец пятнами лег на его плечи и грудь. Соски его затвердели, живот напрягся, из горла вырвался тихий, низкий стон. Тенсей не чувствовал, но видел, и этого было достаточно. Он протянул руку и погладил Тенью по щеке, спустился по горлу до ключиц, еще ниже, стиснул пальцами сосок, слегка потянул. Тенья застонал громче, протяжней, тоньше. Он попробовал подняться, и стон его превратился в хрип. Тенсей смотрел, смотрел, стараясь запомнить все до мельчайших подробностей. Такая ночь больше никогда не повторится: не потому что они больше не будут, а потому что она, именно она — первая у них обоих.
Тенья открыл глаза и внимательно посмотрел на Тенсея. Он медленно двигался на члене, постанывал, и взгляд его был расфокусированный, мутный. Он вдруг протянул руку и словно вслепую нащупал руку Тенсея. Сжал ее, затем поднял и поднес ко рту. Тенсей подавился вдохом, когда Тенья вобрал в рот его пальцы и принялся сосать их, вылизывать, жадно, задыхаясь. Он продолжал двигаться, и все ускорялся, тихо, утробно всхлипывая. Тенсей чувствовал, как член его, зажатый между их животами, пульсирует снова. Тенсей чувствовал, как сам он, весь объятый Теньей, его телом, его ртом, его чувствами, тоже словно пульсирует.
«Я точно умер», — успел подумать Тенсей и кончил, и будто в самом деле умер на несколько мгновений.
Тенья остался сидеть на нем, неловко обнимая. Он несколько раз прокашлялся, прежде чем сказать:
— Спасибо за подарок, брат.
— Мне кажется, — Тенсей вдруг развеселился, — нам обоим теперь следует использовать имена. Или кому-то хотя бы не говорить мне «-сан».
— Ты все равно мой брат, — не согласился Тенья.
— Тогда не на «вы», пожалуйста.
— Я постараюсь, — сонно пробормотал Тенья.
Тенсей погладил его по спине. Он повернул голову в сторону окна — в зазоре между занавескам пунцовым пожаром разгорался рассвет. Но теперь Тенсей и без него чувствовал, что мир не закрыт от него ни наркозом, ни врачами, ни даже параличом. Мир сидел у него на коленях, и, пусть коленей Тенсей не ощущал, это ничего не меняло.
— Тебе пора возвращаться в общежитие, — напомнил он Тенье.
— Ты прав, — Тенья устало потер лицо.
— С днем рождения, кстати, — Тенсей чмокнул его в лоб.
— Спасибо, — Тенья очаровательно покраснел. — Я еще приду.
— Приходи, — кивнул Тенсей.
Тенья слез с него, быстро умылся в раковине в углу палаты, обтер Тенсея салфетками, оделся и побежал. В дверях он затормозил и развернулся. Серьезно хмурясь, он вернулся к Тенсею и поцеловал его, долгим, крепким поцелуем, от которого у Тенсея на загривке собрались мурашки, а на душе стало легко. После Тенья кивнул ему и наконец ушел.
Тенсей провалился в дрему и впервые за три месяца спал без беспокойных страшных снов.
@темы: Канон, Fucking Fest '18, Команда Ииды, Текст
-
-
23.04.2018 в 19:14очень ждал чего-то такого, бггСколько любвиобожания, огнище прям, пыщ-пыщ, но Тенсея сложно непонять, на такого Тенью грех неподрочить, ыыыы
Большое спасибо, в общем
-
-
24.04.2018 в 18:44-
-
28.04.2018 в 16:09ТЕНСЕЙ ТЕНЬЮ ЛЮБИТ ЛЮБИТ ЛЮБИТ
вот. простите
Я, Джангар, Написано с такой зашкаливающей любовью к пейрингу, что я прям зашипперил
я ловлю вас на слове!
спасибо большое, ужасно рада, что зашло
-
-
01.05.2018 в 20:33