Bakugo Team
Название: say no more
Тема: канон
Автор: Bakugo Team
Бета: Bakugo Team
Пейринг, персонажи: односторонний Бакуго Кацуки/Мидория Изуку
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: драббл, 482 слова
Краткое содержание: Судьба смотрит ему в глаза и усмехается: "Что, говоришь, ты там хотел? Ой. Неудачненько вышло, прости, парень". Как говорится - хочешь насмешить судьбу, расскажи ей о своих намерениях. А она пошутит в ответ.
Предупреждения: Нецензурная лексика.
Болезнь приходит резко и страшно: одним днем, принося с собой слабость, кровавый кашель и тошноту. И глухую боль где-то внутри, тупую и ноющую, не похожую и на острую боль от ранений и на тянущую, но приятную — от тренировок.
Он сопротивлялся ей до последнего, но она сожгла его быстро, как огонь, поднесенный к сухой бумаге.
— Это неизлечимо. Это в генетике, — глядя ему прямо в глаза, сказала Рекавери Герл, шамкая старушечьим ртом. — Я не могу это исправить, потому что клетки рождаются уже дефективными.
Обычные врачи, без исцеляющих квирков, тоже развели руками: мол, прости, парень, но мир еще не научился помогать таким, как ты.
Так и получилось: Бакуго Кацуки лежит в отделении для неизлечимых больных. Вот уже сраную вечность.
Ярость больше не разливается по телу, наполняя мышцы энергией и силой: застревает где-то в горле уродливым горячим комком. Бакуго приходится учиться дышать медленно: раз-блядь-два-сука-три, чтобы к нему не приставили еще и сиделку с эмалированным тазом.
Чтобы жгучее, острое, тошнотворное утихло в нем прежде, чем он захлебнется в собственной рвоте.
— У вас есть какие-нибудь пожелания? — тихо спрашивает лечащий врач. Хотя какой лечащий: просто наблюдающий. Таким тоном разговаривают только с безнадежными случаями.
Бакуго просит не пускать к нему Деку.
И конечно же, конечно, этому говнюку обязательно надругаться над желаниями умирающего. Эй, Каччан, ты там че, агонизируешь? «Да мне похуй, — говорит траурное ебало Деку, — я пришел выразить тебе свои соболезнования. На, сука. Жри».
— Отъебись от меня, жопошник, — устало говорит ему Бакуго. — Ты выиграл. Поздравляю.
— Это несправедливо, Каччан! О чем ты говоришь! — скулит безмозглый задрот.
Бакуго прикрывает глаза.
— Только ты тут не реви, — хмыкает он.
Мать плакала. И девки тоже, когда пришли вместе со всем классом навестить его. Видимо, на него без слез не взглянешь.
— Справедливость? В рот ебал я такую справедливость, конечно, но тут уж хуй че сделаешь. Судьба, как оказалась, предпочитает играть грязно. Все, вали отсюда. Не хочу перед смертью видеть твою унылую рожу.
Когда шаркающие по коридору шаги никчемного задрота стихают, Бакуго наконец выворачивает наизнанку прямо на белые больничные простыни.
Раньше от него пахло гарью, и ему нравился этот запах: огня, силы и возможностей, что она дает. Теперь от него пахнет только кислой, обжигающей внутренности рвотой.
Бакуго Кацуки лежит в отделении для смертельно больных. И думает: ну сука, раз уж так сложилось — можно, блядь, уже побыстрее?
Раньше он считал, что скорее сдохнет, чем признается Деку в блядских чувствах. Думал: вот когда наконец докажет, что лучше героя, чем сам Бакуго Кацуки, быть не может — тогда и скажет, что, так уж и быть, никчемный Деку может быть вторым после него. Но судьба внесла свои коррективы в его планы, и этой мразине немного поебать, что он там собирался или не собирался. У нее свое чернушное понимание иронии.
Теперь-то какая разница? — думает Бакуго, глядя в обшарпанный потолок больничной палаты. — Живи, задрот, так уж и быть, избавлю тебя еще и от этой хуйни на плечах. Ты только это,
не проебись там,
окда?
Название: Мороженое
Тема: канон
Автор: Bakugo Team
Бета: Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки/Урарака Очако
Категория: гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: ER, романтика, повседневность
Размер: драббл, 526 слов
Краткое содержание: У спокойствия всегда есть цена.
Предупреждения: пост-канон, ООС
Ноги гудят, а под подошвами тяжелой обуви шуршит опавшая листва, налетевшая за день. Солнце садится за горизонт, просвечивая между высоток, отражаясь яркими рыжими лучами от глянцевых стекол, и Очако жмурится, прикрывая глаза рукой.
До дома совсем недалеко, прохладный ветерок приятно щекочет разгоряченную кожу — Очако сама потянула Кацуки пешком после тяжелой миссии, не позволив вызвать такси, и теперь легонько улыбается повисшей между ними уютной тишине. Тот молча топает рядом, и в своих громоздких наручах и потрепанном геройском костюме кажется даже более колючим, чем обычно.
Вокруг негромко поют птицы, и после адской беготни по городу, боев и спасения людей, после торопливых преследований и опасных прыжков по крышам раскаленных зданий это кажется почти идиллией. В парке спокойно и тепло, где-то вдалеке гуляют парочки с детьми, но других прохожих почему-то совсем мало — наверное, уже поздно.
Из-за широкого дерева внезапно показывается палатка с мороженым, и Очако облизывает губы, ускоряясь — оказывается, ей просто жизненно необходимо съесть его прямо сейчас.
Кацуки упрямо кривится и что-то недовольно бурчит себе под нос, когда она пихает ему в руки рожок с тремя гигантскими шоколадными шариками и тянет в сторону стоящей неподалеку симпатичной лавочки.
Деревянная поверхность теплая, нагретая за день под лучами безмятежного городского солнца. Очако щурится на его последние лучи, проникающие через листву, и неторопливо ест клубничное мороженое.
— Вкусное, да? — улыбается она.
Кацуки не отвечает, и Очако оборачивается — тот кусает мороженое большими кусками, совершенно не заморачиваясь, словно оно и не холодное вовсе. На его плече виднеется длинная ссадина, а щека и шея с одной стороны испачканы полосами темной грязи. Кацуки — пыльный, уставший и недовольный, — выглядит дико неуместно в этом спокойствии, этом парке, на этой теплой летней лавочке. Словно действующий боевой танк посреди красивого ухоженного сада.
Очако фыркает своей ассоциации, перекладывает рожок в другую руку и тянется к Кацуки. Осторожно сжимает холодными пальцами его горячую ладонь сквозь ткань перчатки и говорит:
— Хорошо, когда так спокойно.
И думает, сколько времени ей понадобится провести в героике, чтобы тоже выпасть из «нормальной» жизни. Чтобы перестать выглядеть в ней органично, стать таким же «танком посреди сада». Мимо проходит женщина с коляской, и Очако провожает ее задумчивым взглядом — сколько? Или уже? Кацуки поворачивается, громко раскусывая вафельный рожок, и перехватывает ее за руку — его ладонь большая, рука Очако могла бы поместиться в ней полностью. Стискивает крепко и надежно, будто она может попытаться сбежать, и отвечает:
— Мы — залог этого спокойствия.
Очако снова улыбается, глубоко вдыхая тягучий вечерний воздух, тянется и быстро целует его в холодные сладкие губы, отдающие шоколадным мороженым. Кацуки смотрит на нее удивленно, а потом криво усмехается:
— Пойдем уже домой, круглолицая. Не нагулялась? До выходных еще пахать и пахать.
Очако зажмуривается и вскакивает с лавочки, потягиваясь. Кацуки встает следом. Мимо пробегают два мальчишки, и один из них резко оборачивается, зависая с открытым ртом и рассматривая их.
«Смотри, герои!» — шепчет он восторженно им в спину.
Просто каждому свое, и кто-то должен защищать все это — парки, ухоженные улочки, палатки с мороженым, женщин с колясками, детей. Людей — их жизни, налаженный быт, и это волшебное, хрупкое спокойствие мира.
Очако смотрит на Кацуки, сжимая его горячую руку в ответ, и идет с ним вместе в сторону дома, громко шагая по опавшим листьям и улыбаясь.
Просто это значит быть героем. Просто больше некому, вот и все.
Название: Звезда
Тема: канон
Автор: Bakugo Team
Бета: Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки/Мидория Изуку
Категория: слэш
Рейтинг: G
Жанр: романтика
Размер: драббл, 678 слов
Краткое содержание: Звезды бывают разные.
Предупреждения: пост-канон, ООС
— Красиво, — говорит он. А еще: — Каччан, а ты любишь звезды?
И Кацуки только отмалчивается, где-то глубоко в душе радуясь, что в такой темноте Деку не видит его лица.
— Я вот люблю… — продолжает тот мечтательно. — Знаешь, они прикасаются к нам…
«На философию потянуло, — думает Бакуго, стараясь не шевелиться, чтобы не сделать хуже, — хреновый признак».
— Когда мы видим сияние, смотрим на них… Частицы их света касаются нас. Они пролетают через огромные расстояния в космосе, — Деку задерживает дыхание, — миллионы километров, только чтобы прикоснуться. Представляешь?
Он выдыхает.
— Но мы не можем ответить, потому что не сияем. И они никогда не узнают, что мы тоже можем любить…
Деку говорит тихо и почти неразборчиво, но Кацуки все равно внимательно слушает, сидя на холодной земле и подогнув под себя вторую ногу. Кудрявая голова лежит у него на колене, и он вообще до сих пор не уверен, как они смогли выбраться из той адской мясорубки живыми. Деку серьезно отхватил в голову, и Кацуки вытащил его на себе подальше от места боя, опустив на землю только на окраине города, чтобы осмотреть, но тот перехватил его руку и заставил смотреть на эти тупые звезды. Наверное, удар был слишком сильным, раз задрот так не вовремя ударился в неуместную романтику.
Но Бакуго не торопится — у него самого, кажется, сломаны несколько ребер, небо и правда красивое, а им обоим точно нужна передышка во всем этом безумии, что царит вокруг уже несколько месяцев. Крошечная пауза, позволяющая побыть не героями, от которых зависят судьбы целых городов, а обычными людьми. Кацуки сам уже начинает забывать, как выглядит без маски, и без тяжести наручей руки кажутся беззащитно легкими. Деку, судя по изможденному виду, уже очень давно вообще не отдыхал.
— Знаешь, Каччан… — вздохнув, говорит он. — Я, наверное, никогда не смогу их коснуться.
Бакуго поднимает голову вверх, разглядывая яркие светлые точки на чернильном полотне. Небо завораживает — оно чистое, туч совсем нет, луны тоже не видно, а в городе выбило все электричество после их последнего боя, поэтому можно увидеть каждую, даже самую маленькую звезду. И Деку разглядывает их так внимательно, будто в последний раз. А Кацуки рассматривает его, напрягая зрение в темноте — пока можно, пока жизнь вокруг остановила ненадолго свой безумный бег. Пока все перестало быть таким жизненно важным. Кроме ночного неба, кудрявой головы на его колене и сияния звезд где-то наверху.
Деку переводит на него взгляд и тепло улыбается. Он наверняка не видит его в темноте, но это и к лучшему — Бакуго не очень хочет, чтобы тот что-то заметил и сделал выводы. Задрот в любом состоянии остается задротом, и потом эта короткая слабость Кацуки может аукнуться, если все закончится хорошо.
Когда все закончится хорошо. Потому что они обязательно победят.
— Я не смогу, — шепчет Деку заплетающимся языком. — А ты — сможешь. Потому что умеешь светить, Каччан, прямо как звезды. Ты можешь коснуться, можешь ответить…
Бакуго зубами стягивает противно прилипшую перчатку и трогает его лоб — так и есть, горячий. У задрота жар, вот и бредит. Кацуки одной рукой вытаскивает капсулу антибиотика из кармана на поясе и заставляет Деку ее проглотить — лучше бы укол, конечно, но шприца под рукой нет, и приходится обходиться тем, что есть.
— Думал бы лучше о себе, придурок, — ворчливо отзывается он, осторожно ощупывая пальцами влажный висок и наклоняясь ниже, пытаясь в темноте рассмотреть, насколько все серьезно. Кудрявые волосы намокли от крови и потемнели, это очень пугает.
Не первый раз ему приходится быть для него бесплатной медицинской помощью. И явно не последний.
— Эй, Каччан… Ты похож на солнце, — глупо улыбается Деку. — Я бы без тебя, наверное, не смог. Спасибо…
Он доверчиво прижимается щекой к ладони, смотря куда-то за спину Кацуки, в небо, полное звезд. И те отражаются в его глазах едва заметными бликами.
Ребра совсем не ноют, как и почти выбитые из суставов запястья, и тяжелая душная усталость постепенно отпускает, позволяя вдохнуть заново. Совсем скоро Бакуго возьмет себя в руки и потащит дальше — их обоих. Но не сейчас.
Он продолжает аккуратно трогать чужую голову, другой рукой зарывшись в кудрявые волосы и незаметно поглаживая шею большим пальцем — так просто удобнее, говорит он себе. И не смотрит в небо.
Глупый Деку. Кому вообще нужны все эти звезды где-то там, если самую яркую из них ты держишь в своих руках.
Название: На троих
Тема: канон
Автор: Bakugo Team
Бета: анонимный доброжелатель
Пейринг, персонажи: Яойорозу Момо/Тодороки Шото/Бакуго Кацуки
Категория: прегет, преслэш
Рейтинг: G
Жанр: романтика, экшн
Размер: мини, 1382 слова
Краткое содержание: Она знала, что тренировки с Бакуго будут для неё испытанием. Бакуго предупреждал. Тодороки предупреждал, дважды. Но все эти трудности не имели значения – она собиралась выложиться на полную, и она это сделает.
Предупреждения: ООС
Момо никак не могла унять бешеный ритм дыхания. В голове шумело, в глазах танцевали черные точки. Ноги нещадно сводило мелкими судорогами. Поднимаясь с колен, она всё также упрямо поднимала голову, вновь сосредотачиваясь на стоящем перед ней Бакуго. Тот находился в боевой стойке, но не спешил нападать; его ладони искрили безобидными вспышками.
Момо с досадой закусила губу и приступила к созданию щита. Но не успел тот сформироваться, как Бакуго резко двинулся вперед; дымящаяся ладонь направлялась прямо в лицо Момо. С вскриком она отпрыгнула в сторону, с трудом избегая взрыва. Щит рассеялся, не успев сформироваться. Бакуго тут же резко развернулся и четким движением ударил ногой по ступням, сбивая Момо на землю.
Упав и неудачно приземлившись, Момо, тяжело дыша, облокотилась на руку и устало взглянула на выпрямившегося Бакуго. Всё тело пробивало дрожью, градом лился пот; в ушах поднимался звон.
Бакуго, тяжело выдохнув, сжал губы в линию. Молча подойдя, он подхватил Момо на руки и легко перекинул через плечо.
– Бакуго-сан! – вскрикнула Момо, прижимаясь лицом к его спине.
– Помолчи. Сейчас ты беспомощнее новорожденного оленя, еле стоишь на ногах.
Сглотнув обиду, Момо покорно позволила отнести себя к женской раздевалке.
Она знала, что тренировки с Бакуго будут для неё испытанием. Бакуго предупреждал. Тодороки предупреждал, дважды. Но все эти трудности не имели значения – она собиралась выложиться на полную, и она это сделает.
Слова Бакуго до сих пор звенели у неё в ушах:
«Это позорище – растрачивать такую причуду вхолостую»
Бакуго был прав, конечно, он был прав. Момо совсем расклеилась после фестиваля. И хоть совместный с Тодороки экзамен помог ей вернуть долю уверенности, она все равно по-прежнему была слаба.
Это было её идеей, её инициативой – попросить Бакуго о совместных тренировках. Хотя Момо и ожидала скорее ругань и насмешки, она не могла хотя бы не попытаться.
– Ладно. Пофиг.
– Что? – Момо глупо хлопнула глазами, тут же выпрямившись. Она и вправду услышала то, что услышала?
Бакуго хмуро смотрел на неё таким пронзительным взглядом, словно оценивал. И, не сказав ни слова, резко развернулся к выходу.
По какой причине тот согласился, Момо не знала. Но в груди разлилось тепло благодарности.
Её первая тренировка, оказалось, шла прямо после спарринга Бакуго с Тодороки.
– Тодороки-сан? – с удивлением воскликнула Момо, завидев шедшего к раздевалке Тодороки. Они коротко поздоровались друг с другом.
– Ты тоже тренируешься с Бакуго-саном?
– Это скорее спарринги, – пожал плечами Тодороки.
Момо нахмурилась. Неужели Бакуго до сих пор держал обиду на Тодороки?
Мало кто по-настоящему понял недовольство Бакуго, но Момо не могла не радоваться, думая, что подошла к истине ближе всех.
«Бакуго-сан хотел получить победу, выложившись на полную. Но Тодороки-сан лишил его этого, просто сдавшись».
Она могла понять это чувство зудящей пустоты от нераскрытого потенциала. Бакуго ограничивали другие, Момо ограничивала себя сама.
Момо стала регулярно встречать Тодороки перед своими тренировками. Её это сбивало с толку, разве Бакуго не уставал после спаррингов? Она не могла не огорчиться, когда он на её вопрос просто отмахнулся, заявив, что сейчас в тренировках с ней вообще не надо напрягаться.
– Ты чертовски медленная! – гаркнул Бакуго, ударяя её по руке. Почти созданное копьё тут же развеялось. – Или злодеи должны ждать, пока ты разродишься?
Момо закусила губу. Она уже сталкивалась с последствиями своей медлительности, получив сокрушительное поражение от Токоями. Она просто не успевала реагировать на быстрые атаки Тени. Бакуго тоже помнил этот бой. Поэтому, в первую очередь, они занялись скоростью её причуды.
– Шевели задницей! – крикнул он, забегая ей за спину. Подхватив её подмышками, он пресек возможность к сопротивлению. – Ты создаешь примитивные щит и копье. Ну и как вся эта хрень поможет тебе сейчас?
Выпустив Момо из захвата, он почти сразу же за её головой выдал легкий взрыв, выбив её из равновесия.
Упав на колени, она прижала к ушам ладони, пережидая болезненный звон. Бакуго терпеливо дождался, пока тот пройдет, и бросил:
– Не расслабляться! Сражение еще не закончилось.
Момо дергано кивнула, поднимаясь на ноги. Бакуго выжидающе смотрел на неё, глаза следили за каждым движением.
– Чем сложнее вещь, тем дольше я её создаю, поэтому в таких боях я ограничиваюсь только простыми предметами, – пояснила Момо, сложив ладони на груди.
– Ты хотела сказать «бесполезным барахлом»? – прищурился Бакуго. – Учись создавать и более сложные и многофункциональные вещи.
Проще сказать, чем сделать, но Момо быстро отмахнулась от этой злой мысли. Герою нужен идеальный контроль над своей причудой и выжимание максимума из неё. И она хорошо помнила, как двигался и использовал свою причуду Бакуго. Вряд ли это ему так легко далось.
Момо улыбнулась более уверенно, черпая своё вдохновение из Бакуго.
– Я поняла. Сделаю всё, что в моих силах!
Не успел Бакуго вставить свой комментарий, как послышался звук захлопывающейся двери. Повернув голову, Момо увидела стоявшего у входа Тодороки.
– Долго пялился? – рыкнул Бакуго, скрещивая руки на груди.
Тодороки был здесь какое-то время? Щеки Момо зажгло от стыда, она не хотела представать перед ним в таком жалком виде. Тонкий голосок в её голове заметил, что она совсем не была против, чтобы её такой видел Бакуго. Она чувствовала себя с ним… надежно?
– Я видел совсем немного, – сказал Тодороки, – но достаточно.
Момо вопросительно посмотрела на него. На секунду стало даже обидно, что она была каким-то молчаливым зрителем.
– Не слишком ли ты наседаешь на неё?
Вопрос Тодороки поверг Момо в легкий шок. Она не знала, что и ответить на такое внезапное заявление, хоть вопрос предназначался и не ей.
– Не тупи! Я её что, за ручку водить должен?! Она тренируется, чтобы быть героем, а не сбросить вес.
– Эм, извините… – всё же попыталась вставить Момо. Она сама согласилась на такую сложность, им совсем не стоило препираться. Момо чувствовала себя ужасно от мысли, что стала причиной очередной их ссоры. Если, конечно, это не было их отношениями по умолчанию.
– И все равно я считаю, что ты слишком груб с ней, – покачал головой Тодороки, подходя к их площадке.
– Тодороки-сан, не стоит волно-
– Ты считаешь? – поднял бровь Бакуго. – А как насчет того, что считает она?
Момо и Тодороки застыли.
– Кто ты такой, чтобы решать за неё, что она может, а что нет?
Бакуго удивительным образом зацепил ту самую неприятную для них обоих тему, о которой говорил им учитель Айзава на экзамене. Нахмурившись, Тодороки в неуверенности отступил назад. Момо тоже стало не по себе.
– Яойорозу, извини, – повернув к ней голову, сказал Тодороки. В его глазах явственно было видно сожаление.
– Ох, всё хорошо, правда, – наконец поднявшись на ноги, а то неловко было сидеть все это время, залепетала Момо. Она хотела поскорее избавиться от этой тяжелой атмосферы. Бакуго по-прежнему недовольно сверлил Тодороки взглядом. Громко цыкнув, он направился к выходу.
– Тренировка закончена.
Момо растерянно посмотрела Бакуго в спину. По времени и правда было пора, но её терзало чувство, что не это было причиной окончания тренировки.
– До свидания, – поспешно бросила ему вслед Момо. Она не могла быть уверена, дернул ли он головой в ответ.
Послышался громкий хлопок, после которого наступила неловкая тишина. Момо перевела взволнованный взгляд на Тодороки и закусила губу. Ей нужно было что-то сказать; Тодороки, кажется, переживал из-за случившегося. Но разве их с Бакуго стычки не были обыденностью?
– Тодороки- сан… – начала Момо, но была прервана.
– Еще раз извини, Яойорозу, я повел себя бестактно, – глухо сказал Тодороки, не встречаясь с ней взглядом.
– Я не держу на тебя зла! Всё правда хорошо, – как можно дружелюбнее ответила Момо. Тодороки утвердительно кивнул, всё еще не поднимая взгляда с пола. Момо грустно посмотрела на него. Может ли быть, что Тодороки и правда переживал из-за Бакуго?
Словно прочитав её мысли, Тодороки резко выдохнул, зарывая руку в волосы, взлохмачивая их.
– Почему с ним всегда так сложно, – с досадой прошептал Тодороки сам себе.
Он действительно переживал.
– Тодороки-сан, – мягко позвала Момо, – я не могу быть уверена, но, кажется, Бакуго-сана разозлила эта ситуация.
– Я знаю. И я понимаю, но, – выпутав руку, Тодороки уронил её вниз, и с сомнением взглянул на Момо, словно прикидывая, стоило ли с ней вообще это обсуждать, – иногда с ним невыносимо сложно. Я стараюсь быть с ним приветливым, как могу. Но то ли я так плох в этом, то ли Бакуго начисто это игнорирует.
«Скорее, оба», – улыбнулась про себя Момо.
Почему-то сейчас она почувствовала себя легче. Внутри приятно грело от мысли, что она могла понять Бакуго, и что Тодороки решил открыться и обсудить с ней, что его тревожило. И что это не было чем-то серьезным или фатальным. Просто сложности общения двух непростых мальчиков.
Момо был дорог Тодороки и небезразличен Бакуго. И они явно испытывали друг к другу не только ненависть, иначе бы Бакуго начисто его игнорировал, а не устраивал спарринги, словно самопровозглашенный соперник. И то, как отчаянно и неумело Тодороки пытался наладить с ним контакт…
Момо всё для себя решила.
– Тодороки-сан, может, в следующий раз устроим тренировку на троих?
Название: Blind
Тема: канон
Автор: Bakugo Team
Бета: Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Бакуго Кацуки/Мидория Изуку
Категория: слэш
Рейтинг: G
Жанр: ER, ангст
Размер: мини, 1423 слова
Краткое содержание: Для того, чтобы чувствовать, не всегда нужно видеть.
Предупреждения: пост-канон, ООС
Последняя миссия была самой провальной из всех. Как будто мир решил забрать разом все, не интересуясь, что Бакуго после этого делать дальше и как жить. Он был готов взорвать все к чертям, уничтожить добрую половину земного шара, но не мог. Он обещал не винить в этом врачей, которые ничего не смогли сделать, потому что иначе все могло стать еще хуже, но у него просто не получалось.
Кацуки до сих пор не привык, хотя прошло уже два месяца. Первые ночи он не мог нормально спать, боясь увидеть произошедшее вновь, во сне. Просыпаясь в холодном поту и открывая глаза, он бесшумно переворачивался на бок, к мирно посапывающему рядом Деку, и разглядывал его лицо. Веснушки в темноте были еле различимы, влажные после душа волосы лежали на подушке, подрагивали ресницы плотно закрытых глаз. В такие моменты он был готов отдать все, чтобы повернуть время вспять.
Подвигаясь ближе и удобно устраивая руку на макушке Деку, Кацуки проваливался в тревожный сон. Он практически не помнил, как каждый вечер добирался в их квартиру, где его встречал привычно улыбчивый Деку. Как слышал родное: «Привет, Каччан». Не помнил, как существовал первые несколько недель рядом с ним — таким.
Сначала он был настроен очень решительно — нужно было искать выход, который однозначно существовал, а другие варианты Кацуки даже и не рассматривал. Айзава объявил новость в обсуждении на конференции в героической ассоциации — сказал как есть и умолк, не зная, что еще можно добавить. Все были подавлены, никто не думал, что такое может произойти вот так легко и буднично. Круглолицая пыталась держаться, но у нее откровенно не получалось — капли слез начали быстро скатываться по ее щекам, и она сдержанно заплакала, стараясь не попадать под прицелы камер журналистов.
Всемогущий знал, что могло случиться все, что угодно, но даже он оказался не готов. Инко не верила своим ушам. Все сказанное казалось бы глупой шуткой, если бы не стоящие перед ней врачи в белых халатах и сам Деку, цепляющийся за стену.
Виновных в произошедшем не было — так распорядилась судьба, а она не всегда бывает благосклонна. Деку знал, на что подписывался, но легче от этого не становилось никому.
Никто не знал, что предпринять, как помочь. Половинчатый, первым отойдя от шока, связывался несколько раз с отцом и просил у него помощи. Благодаря его вмешательству и связям, Деку побывал на многих обследованиях, но везде его диагноз звучал однозначно. Как приговор.
Каждый раз, встречаясь с ним на улице, знакомые отводили взгляд, не успевая правильно отреагировать. Друзья прилагали усилия, чтобы не расстраивать Деку новостями и лишний раз не вспоминать о случившемся вслух, чтобы не расстраиваться самим. Сколько бы времени ни прошло — год, два, десятки лет, призраки прошлого не покинут их, шрамы на сердце никогда больше не заживут. Они будут с ними всю оставшуюся жизнь. Забыть их невозможно, они прочно закрепились в памяти, отказаться тоже — они все равно будут следовать по пятам.
Первое время было невыносимо. Бакуго начал чаще оставаться дома вместе с Деку, которому пришлось взять перерыв и на время покинуть агентство, чтобы помогать, и не знал, когда сможет вернуться обратно, защищать город.
Дома Изуку часто спотыкался и падал, больно ударяясь об пол. Потраченных нервов становилось все больше, как и синяков на теле. Кацуки каждый раз обрабатывал их зеленкой, не говоря ни слова, лишь тихо матерясь про себя и проклиная все разом — и день катастрофы, и невнимательность, и собственную бесполезность. Все не должно было быть так. У Бакуго сжималось сердце, когда он слышал, как Деку, пытаясь достать что-то с верхней полки на кухне, с грохотом роняет все на пол. Порой он не выдерживал и начинал тихо реветь от своей беспомощности. В такие моменты у Кацуки душа выворачивалась наизнанку, и хотелось что-нибудь уничтожить, но он не мог позволить эмоциям одержать верх.
После первой прожитой недели, пока никто не видел, Бакуго не выдержал. Боль, отчаяние, страх — поток чувств долго накапливался внутри, бешено увеличиваясь, а затем вырвался наружу в тихом горьком плаче, с разбитыми кулаками и хриплыми всхлипами. Он дал слабину, потому что понял, что это навсегда. Ночью, сидя на диване в гостиной, пока Деку спал, он вспоминал, как тот улыбался глазами и весь словно светился восторгом. Никто больше не смотрел на него так.
С самого детства он помнил каждый взгляд — они были значимы и необходимы, важны. Кацуки долго не признавался себе, что просто тонул в этих зеленых глазах. Он мог запросто прочитать в них любую эмоцию, замечал каждую деталь и любые изменения во взгляде до мельчайших подробностей — как будто уже тогда знал, что однажды может произойти. Он скучал по жизни, наполнявшей их. А теперь глаза Деку были серыми, не выражающими ничего — стеклянными, прозрачными и бесчувственными. В них больше не читался вызов, не присутствовала искра. Они были безжизненными. Пустыми.
Осваиваться было трудно — в начале Деку не мог практически ничего делать сам. Ему нужно было многое запоминать, но сложнее всего было передвигаться наощупь, поэтому Бакуго крепко поддерживал его за руку, переживая, чтобы тот не упал. Снова.
Кацуки понимал, что Деку на время придется забыть о героике, но он не сдавался. Задрот упорно хотел продолжать спасать человеческие жизни, не обращая внимания на случившееся, а Бакуго… Бакуго был против. Из-за этого они ссорились — дело доходило до отчаянных криков, потому что теперь Кацуки боялся потерять его безвозвратно и насовсем.
Подсказывая, куда нужно заворачивать, чтобы случайно не врезаться в угол и не расшибить голову, Бакуго чувствовал, как Деку становится увереннее, уже не шатаясь на каждом шагу. В глубине души он радовался и все еще лелеял надежду на лучшее.
На выходных, когда Кацуки ходил за продуктами, Деку садился в кресло и читал в полной тишине, один — тренировался понимать шрифт Брайля. Он начал чаще передвигаться сам и учился видеть тактильно — много трогал, чтобы научиться распознавать материалы на ощупь, прислушивался к каждому шороху и шагам, стараясь определить расстояние, на котором находился Кацуки.
Бакуго часто задумывался о будущем, но теперь он уже не был ни в чем уверен — он не представлял, что делал бы, если бы потерял его насовсем.
Кацуки переживал, постоянно находился в напряжении, плохо ел и забыл, когда в последний раз нормально спал, поэтому мог случайно задремать днем, утонув в воспоминаниях, и проснуться помятым. Неприятная, ничем не заглушаемая боль окончательного осознания росла изо дня в день, не останавливаясь ни на секунду, но теперь Бакуго был уверен в одном — отныне он будет его глазами.
Резко вскочив на кровати, Кацуки провел липкой рукой по лицу и огляделся — было темно, стрелки только перевалили за два часа ночи. Снова приснился тот день, опять все повторялось — нападение Лиги, изнурительный бой, огромная яркая вспышка, оглушающий шум и резко наступившая тишина. А затем Деку, лежащий на асфальте с бесчисленным множеством порезов и ссадин, трясущиеся руки и ледяной шок. Бакуго не знал, как долго это событие еще будет его преследовать. Пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце, Кацуки поправил одеяло и посмотрел в окно — луны на небе не было, город все еще спал, накрытый ночной тишиной.
Придя в себя и проверив, что Деку рядом, он лег обратно и внезапно почувствовал шевеление.
— Каччан, спи, еще рано, — выдохнул Деку в его шею, уткнувшись носом.
— Хорошо, — ответил Бакуго на автомате.
Кацуки не рассказывал ему о своем единственном кошмаре, беспокоившим и преследовавшим везде, превратившимся в откровенную паранойю — он не видел в этом смысла, да и не было желания. Возможно, стоило бы рассказать раньше, в первые дни, но теперь было уже поздно. Бакуго улегся поудобнее, не отводя взгляда, продолжая изучать Деку, будто бы видя его впервые — каждая веснушка в темноте казалась новой, каждый шрам на руке — тоже.
Изуку, не проснувшись до конца, приподнялся на локте и в упор посмотрел в так и не ставшую привычной темноту — туда, где должен был лежать Каччан.
— Тебя что-то тревожит? — хриплым голосом спросил он.
— Все в порядке, — ровно ответил тот.
— Но с тобой же что-то не так, иначе ты бы не… — Изуку заикнулся.
— Что?
— Ты бы не смотрел на меня так часто, пока я сплю, — через силу выдавил он, отворачиваясь и накрываясь одеялом с головой. Изуку не мог этого видеть, и больше никогда не сможет, но он уже пожалел о сказанном — был уверен, что Каччан обязательно захочет продолжить этот разговор утром или потом, но просто так не оставит.
Обнимая его, Каччан тихо прошептал:
— Как ты узнал?
Изуку прижался спиной к его горячей груди. Он знал его всю свою жизнь, знал, чем тот живет, чем дышит, наблюдал за ним, даже вел записи. Восхищался — так долго. Знал, что тот очень переживал и просто не мог это простить — себе, ему, всему миру, хоть и не признавал.
Он читал его легко, как открытую книгу, и понимал, что Каччан просто не мог по-другому. За столько лет Изуку научился его ощущать.
Глаза слипались. Зевнув и вытащив ногу из-под одеяла, Деку глубоко вдохнул. Ответ был давно ему известен.
— Я просто знаю, что ты всегда смотришь на меня, Каччан, — выдохнул Изуку в темноту ночи и провалился в глубокий сон.
Название: Smoke
Тема: канон
Автор: Bakugo Team
Бета: Bakugo Team
Пейринг, персонажи: Мидория Изуку/Бакуго Кацуки, фоном Мидория Изуку/Урарака Очако
Категория: слэш
Рейтинг: R
Жанр: ангст, любовь/ненависть
Размер: мини, 2101 слово
Краткое содержание: Не воздух. Дым.
Предупреждения: пост-канон, ООС, нецензурная лексика
Кацуки с ноги распахнул дверь и ворвался в раздевалку. Громко выругался, прожигая взглядом всех, кто там находился, пока не выцепил, наконец, знакомый зеленый костюм.
— Деку, какого хрена ты обрушил здание?
На самом деле, на здание ему было плевать, как и на окружающие постройки, на владельца, собственную и чужую безопасность, и еще чертову кучу бесполезных вещей. Просто было жизненно необходимо к чему-нибудь прицепиться. И если бы не было рухнувшего недостроя, то Кацуки обязательно вцепился бы во что-то другое — в разговор на последнем интервью, в поведение или в детали нового костюма.
Точно не в помолвку, кольцо и Урараку, мать ее, Очако.
Деку в дальнем углу развернулся, поднял на него взгляд, прищурился и быстро облизал разбитые губы. Выдохнул — слишком, блять, понимающе. Ублюдку никогда не требовалось больше минуты, чтобы проанализировать его, залезть в голову и разворошить там все. И это тоже бесило — будто Кацуки был тупым животным, чье поведение запросто можно было просчитать.
Нихрена подобного.
Между ними было метра четыре пространства, две скамьи и пять человек, и Кацуки понял, что не может даже сфокусироваться на лицах, настолько чесались кулаки, и полыхало в груди, мешая жить, дышать, думать. Мешая обратить внимание на что-нибудь, кроме блядского зеленого цвета. Кацуки быстро исправил собственное упущение, посмотрев в лицо каждому из присутствующих так внимательно, что те сразу засобирались на выход.
Кто-то — кажется, работавший с ними Каминари, — проходя мимо, хлопнул его по плечу с тихим: «Не разнесите тут все». Деку продолжал стоять у шкафчика в своем расстегнутом костюме. Смотрел, внимательно прищурившись и поджав губы, и явно никуда не торопился.
Как только дверь закрылась в последний раз, Кацуки сорвался с места — в три прыжка преодолел расстояние, схватил Деку за грудки, сжав в кулаках края молнии, и впечатал в длинный шкафчик так сильно, что приоткрытая дверца жалобно лязгнула.
— Каччан, — глухо попытался достучаться Деку, и сам же себя оборвал, не закончив, устало откидываясь затылком назад — знал ведь, что это бесполезно. Только не сейчас.
Кацуки и сам не мог понять, почему, зачем они вообще это делают, да еще и так — зло и дико, украдкой, как какие-то воры. Но Кацуки не мог иначе, потому что каждый — каждый! — гребаный раз обещал себе, что этого больше не повторится. Что этот — точно последний.
И из раза в раз, снова — замечал, притягивался, словно магнит, цеплялся на пустом месте, ругался, толкал Деку — к шкафчикам, на скамейку, к стенке душевой, к кирпичной кладке в подворотне.
И умирал.
Чтобы воскреснуть снова, после взрывающего сердце безумия, отряхнуться от наваждения и пообещать себе, что больше — никогда.
Что заставляло Деку отвечать и добровольно подставляться, позволяя все это, было загадкой. Но об этом Кацуки вообще старался не думать. Не брать в голове, не осознавать и не понимать. Потому что это было слишком, и от таких мыслей опасно тянуло безвозвратностью.
Сейчас все было иначе — Деку был не в настроении. Совсем. На задании погибли люди, и в этот раз это было его ошибкой, которую он осознал, когда ничего уже нельзя было исправить. Маленькая осечка, неправильный расчет, и — двенадцать трупов, трое из которых — подростки, которым не было даже четырнадцати. Меньшинство, погибшее во благо большинства. Это была цена, которую пришлось заплатить за временный шаткий мир, но этот факт ни капли не облегчал тяжести вины за чужие потери. Ни одной из множества — Кацуки по себе знал.
Но он пришел сюда не за этим. Судя по последнему интервью Деку, этот раз рисковал стать по-настоящему последним.
Кацуки был не в настроении всегда, поэтому состояние Деку принципиально ничего не меняло, но напряжение между ними висело в воздухе, ощущалось кожей, кипятком бежало по позвоночнику, концентрируясь зудом где-то на подкорке. Он почти ощутил запах горючего газа — едкого и взрывоопасного, душной пеленой заполняющего тесную раздевалку, горло и легкие.
Этому газу не хватало только хорошей искры, а в этом Кацуки не было равных.
Деку же просто смотрел куда-то в сторону, расслабленно обмякнув в его руках. Позволяя, не оправдываясь — снова. Кацуки приблизился к нему и зашипел прямо в лицо:
— Какого хрена?
Имея ввиду совсем не последнюю провальную операцию. Деку, наконец, перевел на него взгляд, дернул ртом и уставился, не моргая — устало и мрачно, с молчаливым вызовом. Поднял руки, слабо сжал запястья. Кацуки снова приложил его об шкафчик и почти закричал:
— Какого хрена?!
Деку не отвечал, и это бесило больше всего — тишина и молчание, блядское деланное равнодушие. Кацуки резко отпустил его, зарычал, с силой размахнулся и вбил кулак в перчатке рядом с его лицом, проминая дверцу. Боль отрезвляла, но недостаточно — если бы было достаточно, Кацуки не пошел бы сюда сразу, как узнал. Кацуки бы вообще никогда не вляпался в это дерьмо — ни единого раза.
— Ты и своей Урараке так же не ответишь, если она спросит, а? Прямо на вашей гребаной кукольной свадьбе?
На секунду сквозь мрачную маску проступил другой, привычно испуганный, растерянный и живой Деку. А потом в его глазах мелькнуло что-то темное, он коротко замахнулся кулаком, с блеснувшим на пальце кольцом, и ударил. Кацуки даже не попытался увернуться или заблокировать — удар прошел по щеке, металл оцарапал скулу. «Слабо, — подумал он, сплевывая кровь, — пожалел, сука». И оскалился в ответ, сжимая кулаки и одной яркой искрой подрывая все скопившееся напряжение, сжигая пространство между ними.
Если остальным людям нужен был воздух для того, чтобы дышать и жить, то Кацуки необходим был дым — едкий, густой и черный, всепроникающий. Смертоносный, как от настоящего пожара — внутри проклятого Деку.
Или в собственной душе.
Они сцепились, не используя причуды, яростно и грязно, словно шавки в подворотне, и Кацуки успел несколько раз заехать по ребрам и ненавистной веснушчатой роже, прежде чем тот снес им две скамейки и прижал к шкафчикам с другой стороны. Деку сверкал глазами, хмурился и дышал со свистом. Грудная клетка вздымалась быстро и рвано, на скуле начинал наливаться синяк — Кацуки неплохо его приложил.
— Почему ты такой, Каччан?
Голос прозвучал надтреснуто, и Кацуки поморщился — как был слабаком, так и остался, даже сейчас, даже с таким лицом. Так нихрена и не определился, что ему нужно — ничуть не лучше самого Кацуки, хренов герой номер один.
Было до тошноты противно — от мерзкого Деку, от себя, от ситуации. Омерзительно горько. Он уже сотню раз обещал себе, что больше такого не повторится, и все равно шел на поводу — у бесящих с детства идиотских зеленых глаз, у смелости, граничащей со знакомым безумием. У веснушек, шрамов на руках и хриплого «Каччан», которое никто больше не слышал.
У блядского ненавистного Деку, отравляющего ему жизнь столько, сколько он себя помнил.
— Какой — такой? — прорычал Кацуки в ответ и дернулся, но Деку держал крепко. Он скосил глаза на чужие руки, сжимающие его запястья, и увидел блеклое свечение — тот подло использовал причуду.
— Такой..! — Деку почти всхлипнул, запнувшись. — Зачем ты так со мной? Я столько раз спрашивал, пытаясь понять, и ты все время… Я просто хочу знать наверняка! Хочу по-нормальному! Мне больно!
Кацуки хмыкнул, хотя хотелось рассмеяться — злым, отчаянным смехом, прямо в его виноватое лицо. Выплюнуть, как сильно ему на самом деле наплевать — и на Деку с его тонкой душевной организацией, и на его репутацию, и на кольцо, и на их с Ураракой сраную свадьбу, о которой он только что случайно узнал из интервью. Хотелось обозвать, унизить, втоптать в грязь этого лицемерного ублюдка, как раньше, но Кацуки не успел, подавился словами — Деку его поцеловал. Вжал в шкафчики всем весом, прижался грудью, почти укусил — так же яростно, как до этого дрался. Так зло и болезненно, что Кацуки просто не смог остаться в долгу, отвечая.
Деку отпустил его руки, и Кацуки вцепился в его плечи задымившимися ладонями, чувствуя во рту металлический вкус чужой крови. Запахло паленым — он прожег зеленую ткань костюма и наверняка обжигал Деку, но им обоим было на это наплевать. Деку шарил руками по всему его телу, цеплялся за застежку штанов и в нерешительности отдергивал руку, будто та была раскаленной. Кацуки разорвал поцелуй, вытер перчаткой рот и презрительно цыкнул — все было как обычно, даже сейчас ничего не изменилось. Гребаный Деку был смелым, отчаянным, решительным — кучей разных идиотских и неправдивых слов, которыми его называли в СМИ, — но рядом с ним он превращался в тупого барана, не способного разобраться в собственных желаниях.
— Ненавижу, — зло прошептал Кацуки, поймал взгляд зеленых глаз напротив и сам щелкнул пряжкой ремня.
У Деку словно сорвало невидимый стопор — он снова прижал его к шкафчику, горячо выдохнул куда-то в щеку, стягивая с него штаны вместе с бельем, и резко приподнял, упирая спиной в холодный металл, вклиниваясь между разведенных ног. Штаны повисли на одной ноге, Кацуки рыкнул и сильно укусил его за язык — он ни разу не позволял Деку быть сверху до этого, и не собирался позволять теперь. Тот задрожал, притерся торчащим сквозь белье твердым членом к внутренней стороне бедра и перехватил его под колени, прислоняясь теплой грудью.
— Пожалуйста, Каччан. Всего один раз.
Кацуки скрипнул зубами и ощерился, стискивая пальцами его обожженные плечи. Деку вздрогнул и снова прикоснулся к губам — лизнул, выдыхая, и повторил тихо:
— Пожалуйста…
Вместо крови по венам бежал кипяток, сердце стучало как бешеное, и у Кацуки уже стояло так, что он готов был почти на что угодно. Мерзкая, привычная реакция на привычную ситуацию, на блядского Деку — как всегда. Ему очень хотелось избавиться от этого всего, и было уже даже плевать — как. Поэтому он откинулся затылком на металлическую дверцу и глухо прошипел:
— В моем кармане.
Деку перехватил его ноги и полез в карман — за смазкой, которую Кацуки сам же и притащил. Обманывая сам себя, что она оказалась там сама, и если и пригодится, то только потому, что Деку до дымящихся ладоней хотелось отодрать так, чтобы тот умолял.
Как не стал бы умолять свою Урараку. Как не стал бы умолять никого, кроме Кацуки.
Он прикрыл глаза, почувствовав чужие скользкие пальцы внутри, и поморщился, задерживая дыхание, инстинктивно сжимаясь — ощущения были странными, неприятными, но терпимыми. Не больнее тех ударов, которые они только что друг другу нанесли.
Не больнее всех тех ран, что они всю жизнь друг другу наносили.
Деку тихо шепнул ему в ухо: «Пожалуйста, постарайся расслабиться», и толкнулся — в противовес словам, грубо и отчаянно, снова удерживая его на весу двумя руками. Кацуки задохнулся от резкой боли, совсем потеряв способность дышать, и зашипел ругательства. Деку вошел до конца и начал двигаться — без перерыва, не давая времени привыкнуть, наверняка причиняя боль и себе. Кацуки чувствовал горячую кожу, с тихими шлепками ударяющуюся о бедра — вот оно, значит, как ощущалось каждый раз для него. Точно не стоило того, чтобы плакать как маленькая девочка. Когда наконец-то смог вдохнуть, Кацуки хрипло усмехнулся:
— Слабак.
Деку вздрогнул и сжал пальцы на его бедрах, ускоряясь и вбиваясь сильнее.
Запах воображаемого дыма забивался в нос, заставлял слезиться глаза, раздражал ободранное от хриплого рычания горло. Деку горел — глубоко и сильно, прогорая до самого центра, до самых костей, самой сути. Терял контроль, терял лицо, насаживая Кацуки на себя, оставляя синяки — яростно и совсем не нежно, почти не беспокоясь о нем. Наконец-то не сдерживаясь, по-настоящему.
Как никого другого.
Шкафчик за ними ритмично скрипел, содрогаясь от каждого толчка и рискуя завалиться, и это наверняка было слышно в соседнем помещении. Кто-нибудь мог войти — дверь в раздевалку не закрывалась изнутри, но Кацуки было настолько наплевать, что он бы даже не позволил Деку остановиться, если бы это произошло. Скрестив ноги на пояснице и вцепившись одной рукой в плечо, он укусил его за оказавшееся рядом ухо, вырывая громкий всхлип. Сжался, заставляя Деку застонать, и свободной рукой стиснул собственный член в руке, двигая ладонью и подстраиваясь под ритм. Он хотел чувствовать все целиком — каждое движение, каждый взгляд, каждый стон.
Кацуки отлично разбирался в огне и пожарах — и сейчас собственное пламя сжирало Деку дотла, не давая шансов выбраться живым. И он хотел это запомнить.
Они кончили почти одновременно — и Кацуки не видел ничего, кроме застилавшего глаза дыма, до крови закусывая губу, чтобы не застонать. Деку сорванно дышал, уткнувшись лицом в его плечо, продолжая удерживать на весу, и вдруг тихо прошептал:
— Прости меня. Я и Урарака… Просто…
— Пошел ты, — прорычал Кацуки, перебивая, и оттолкнул его, опуская подрагивающие ноги на пол.
Он не хотел слушать, ему было не важно, за что Деку просил прощения — Кацуки не собирался об этом думать, и ему не нужны были его поганые извинения или тупые оправдания. Ему вообще ничего от Деку не было нужно. Теперь — нет.
После этого они не сказали друг другу ни единого слова, одеваясь. Кацуки не хотел знать, каким взглядом Деку на него смотрит, что скажет, ему было абсолютно насрать — и на него, и на Урараку. На все сразу. И на то, что этот раз был абсолютно точно последним — тем более. Ему больше не было так больно и гадко, что хотелось сдохнуть — боль сгорела в огне ярости, превратившись в давно привычный черный дым. Вместе с истлевшим в пожаре Деку. А Кацуки просто умер — в очередной раз. Чтобы воскреснуть снова и жить дальше, у него это всегда получалось.
Он редко лгал себе — по крайней мере, старался. То, что между ними было — бурлило и обжигало, причиняя боль, растекалось лавой по венам, оседая горьким пеплом на губах. Кацуки всегда предпочитал называть это ненавистью.
Ненависть была простой, понятной, и ей давно пора было положить конец — спустя столько лет.
Но, как бы ему ни хотелось, оно ей не было.
@темы: Канон, Fucking Fest '18, Команда Бакуго, Текст
-
-
22.04.2018 в 14:17-
-
22.04.2018 в 16:36Неоднозначные эмоции, не могу сказать, что мне понравилось, но это, скорее из-за того, что такой ангст и такой стиль мне не близок.
Не люблю такой ход с внезапными смертельными болезнями и нагнетание драмы вокруг этого, не сквик, скорее просто приелось уже.Но автора стоит похвалить за то, как он описывает ситуацию с точки зрения Бакуго, лично для меня его характер довольно сложный и мне трудно представить, как он будет действовать, и что будет думать в той или иной ситуации. Почему-то у меня создалось такое впечатление, что это Катсуки до 120-х глав, потом, мне кажется, он немного мягче стал относиться к Изуку, но это особой роли не играет.-
-
22.04.2018 в 16:44Просто, но со вкусом, мне понравилось. Вот таким текстом я бы себя утешал после какого-нибудь ангста с катсудеку. Именно такой романтики с ними крайне мало, и её мне очень не хватает! Отдельное спасибо за Изуку, болтающего всякую бессвязную романтическую чепуху и за признание, которое у обоих вертится где-то на кончике языка.
-
-
22.04.2018 в 18:17Такой хороший и уютный драбблик с ноткой грусти, спасибо за него
-
-
22.04.2018 в 18:26Автор фика "Мороженое"
-
-
22.04.2018 в 18:31Просто, но со вкусом, мне понравилось. Вот таким текстом я бы себя утешал после какого-нибудь ангста с катсудеку. Именно такой романтики с ними крайне мало, и её мне очень не хватает! Отдельное спасибо за Изуку, болтающего всякую бессвязную романтическую чепуху и за признание, которое у обоих вертится где-то на кончике языка.
Очень рад, что оставляет такое впечатление. Спасибо!
кацудечная недоромантика - наше все
-
-
22.04.2018 в 19:39Наверное, в этой выкладке это моя любимая работа. Признаюсь честно, это один из моих самых любимых сюжетов с катсудеку, когда кто-то один становится недееспособным после неудачной миссии, а второй заботится о нём. Не помню, чтобы встречал что-то такое на русском, поэтому приятно вдвойне. Очень здорово описан Бакуго и его трепетное отношение к Изуку, очень растрогала его забота и беспокойство за него. Такие харт-камфортные катсудеку - лучшее, что есть в этом мире, огромное спасибо за этот фанфик!
-
-
22.04.2018 в 19:53В треде все почему-то посквикались, а мне понравилось. Хотя обычно я не люблю, когда пейринг в итоге распадается и один или двое уходят к другим партнерам, но тут почему-то меня всё устроило. Очень давно хотелось почитать именно таких катсудеку - отчаянных, злых, на грани истерики. Декукатсу как эксперимент (и для них, и для меня) плюс бой переходящий в секс - что может быть лучше?
Единственное, что меня смутило - это выбор Изуку, слишком внезапный для него. Непонятно, почему у них с Катсуки всё так получилось и почему Изуку обдумал всё в тайне от Бакуго, возможно, он просто устал от него...
-
-
22.04.2018 в 20:06В треде все почему-то посквикались, а мне понравилось. Хотя обычно я не люблю, когда пейринг в итоге распадается и один или двое уходят к другим партнерам, но тут почему-то меня всё устроило. Очень давно хотелось почитать именно таких катсудеку - отчаянных, злых, на грани истерики. Декукатсу как эксперимент (и для них, и для меня) плюс бой переходящий в секс - что может быть лучше?
Единственное, что меня смутило - это выбор Изуку, слишком внезапный для него. Непонятно, почему у них с Катсуки всё так получилось и почему Изуку обдумал всё в тайне от Бакуго, возможно, он просто устал от него...
У них все сложно, в том смысле, что Изуку хочет видеть "отношения", а Бакуго их упорно отрицает, ему даже тяга и этот их секс по углам поперек горла. И хочется, и колется - признать не может, принять не может, но и противостоять себе тоже не получается.
А Изуку устал от всех этих непоняток и просто хочет нормальных человеческих отношений, в которых, по крайней мере, все будет ясно. Бакуго уже черт знает сколько времени не дает ему четкого ответа о том, что между ними происходит, и это даже не выматывает, это убивает.
Большое спасибо за отзыв! Рад, что приглянулось
-
-
22.04.2018 в 20:50то, как написано, зашло даже больше, чем про что написано) атмосферно вышло, хорошо настроение передает. спасибо!
-
-
23.04.2018 в 03:36такие замечательные оба, ай кент
и сам фик очень теплый. прочитала - как в пледик завернулась, очень понравилось!
Звезда
авв, мне так нравятся их отношения тут. не вижу особого ООСа тут, наоборот - прямое попадание в хэды. и, гспд, наконец-то просто милота по ним
На троих
понравилось, хотя тройничок тут, конечно, в сильно зачаточном состоянии пока
а тодобаку там уже сошлись, или у меня косоглазие
Blind
ооо, стеклишко +_+ очень зашло, птмшт я люблю, когда калечат любимых персов. изуку настоящий баран
не понятно, почему нельзя починить зрение изуку, но лан, я все равно упала литсом в текстSmoke
ух, аж из монитора искры, жар и дым! прям вот все бы отлично, горячо и классно, но этот побочный пейринг... за очако сердечко болит, а изуку бы по ушам надавать, вот!
-
-
23.04.2018 в 09:14Спасибо
Потому и прегет и преслэш, но у них еще всё впереди
Над продолжением, честно говоря, не думала
-
-
23.04.2018 в 13:33Боже, как я их люблю
Прочитал, и так хорошо стало
-
-
23.04.2018 в 13:42Я кроч прекрасно понимаю, что все эти "charactername смертельно болен" баянны до невозможности, но тут такое дело: я хотел надавить на идею, что типа, анлаки, все, что легко пришло - а это все (в треде дежурки тут обсуждали, что Бакуго заслужил все, что у него есть, но я придерживаюсь немного другой точки зрения, расписывать которую долго, так что я просто оставлю ссылку на видос чувака по имени Explanation Point), что у Бакуго есть: героика, сила, квирк, - легко пришло и легко ушло.
И плюс, я хейтер катсудеку, и для меня написать пейринг было персональным челленджем: такое дело, я в него не верю. Вообще никак, в моей голове у него нет будущего. И вот так - это единственный вариант, который я смог себе представить, и который показался мне достойным и верибельным. Потому что, ну, будь Бакуго здоров - он бы никогда не признался, откладывая на потом, пока не перегорит совсем, а тут - он не признался, чтобы Деку о нем не плакал.
И это, типа, тоже клише, но не такое заезженное клише, как "рыдат новсегда помнит хронит у серца". И это было своего рода благородство?
короче, объяснил как мудак, хз зачем. Спасибо, что прочитали и уделили внимание.
-
-
23.04.2018 в 18:49такие замечательные оба, ай кент
и сам фик очень теплый. прочитала - как в пледик завернулась, очень понравилось!
Rintaro T., Мороженое
Боже, как я их люблю
Прочитал, и так хорошо стало Спасибо, что принесли!
Спасибище! Неожиданно, что такие отклики, очень приятно
-
-
23.04.2018 в 18:55авв, мне так нравятся их отношения тут. не вижу особого ООСа тут, наоборот - прямое попадание в хэды. и, гспд, наконец-то просто милота по ним С п а с и б о !
Спасиииибо
Просто милота - это хорошо, а то я думал, что с ангстовым накалом немного переборщил
-
-
23.04.2018 в 18:59ух, аж из монитора искры, жар и дым! прям вот все бы отлично, горячо и классно, но этот побочный пейринг... за очако сердечко болит, а изуку бы по ушам надавать, вот!
Тут бы по ушам обоим надавать, не только Изуку, его даже в чем-то можно понять. Они оба идиоты, а Очако тут вообще ни при чем и совсем этого не заслужила
Спасибо
-
-
28.04.2018 в 14:43Такая повседневно-бытовая история, особенно понравился в ней Бакуго) и как же приятно видеть, что он умеет нормально общаться
Спасибо большое, очень понравилось
-
-
28.04.2018 в 16:23Бакуго всё умеет, просто не хочет